Здесь песок чище

Что они говорят? Каэтано показалось, будто бы на него обрушилось небо. Ему никогда бы не могла прийти в голову подобная мысль. Как они могли сомневаться в их намерениях? Он посмотрел на переводчика, как бы умоляя его понять раз и навсегда их намерения, смысла которых он вполне очевидно избегал. Ему казалось невероятным, что создалась такая странная ситуация. Тони тоже что-то беспокойно шептал сквозь зубы, только Чино был как бы в стороне от всего этого, видимо ожидая, что еще найдется решение, которое в любом случае повернет дело к лучшему. Каэтано был готов на все, лишь бы их поняли. Взяв за руку пуэрториканца, он встряхнул ее и повторил ему жалобным голосом:

— Нет, парень, какое там! Ты должен хорошо объяснить им, что значит возвращение, ведь мы убежали с Кубы. Понял? Мы убежали! Назад возврата нет… — И повернувшись к офицерам: — Убежали с Кубы, мистер, от коммунизма… убежали от Кастро, понимаете? Кастро! Коммунизм! Для нас и речи не может быть о возвращении. Если мы возвратимся, нас схватит госбезопасность. Слышали, что я сказал? — Он провел указательным пальцем по шее, обозначая острое лезвие гильотины, и повторил: — Если мы придем обратно, чик-чик!

— Хорошо, хорошо… посмотрим, как я могу вам помочь, но вы поймите, что я ничего не решаю. Я всего лишь выполняю роль переводчика…

— Они убежали от Кастро, — обратился он к американцам.

Офицеры закивали, услышав имя, которое не требовало перевода.

— Они не хотят возвращаться, там они столкнутся с кубинскими властями. Они хотят остаться здесь во что бы то ни стало, как беглецы от коммунизма. Они уверены в том, что если их заставят вернуться, то они попадут в руки политической полиции Кастро… госбезопасности. Их охватывает ужас, когда им намекают на возвращение, и они меня умоляют помочь им объяснить, что они хотят остаться в Соединенных Штатах…

— О’кей, о’кей… довольно… скажи им, что это военная база, а мы не дипломаты. Мы направим их для выяснения дел в службу иммиграции. Давайте действовать быстро… Мы должны выпроводить их отсюда как можно быстрее. Ясно?

— Да, сэр.

— Итак, господа, все решено. Наконец мне удалось убедить офицеров. Кроме аргументов, изложенных вами, я добавил все, что мог с моей стороны, и вы видите результат — в конце концов вам сказали: «О’кей»…

Прилив радости захлестнул Каэтано. Пройден еще один трудный этап. Они были уже у ворот рая. Он повернулся и сказал Чино:

— Ну как, ты понял? О’кей, о’кей, и вот… мы уже люди «юнай»… Прибыли, братец, и остаемся здесь. Спасибо этому доброму «союзничку» за то, что нас понял. Это нельзя так оставить. Ни в коем случае! Сейчас увидишь, что я сделаю…

Чино улыбнулся безразлично, он как будто бы думал о чем-то другом. В действительности же он собрал все свои силы, чтобы не выплеснуть наружу свое возмущение, которое вызвала у него эта встреча. Он чувствовал себя задетым за живое и был так поражен этими опрометчивыми словами на английском языке, что почти не заметил, что делает его товарищ. А тот снял свой «Роллекс» с руки и протянул его пуэрториканскому переводчику:

— Бери, мой друг, это твое… Я их дарю тебе… храни как память.

Парень смотрел недоверчиво. Он не понимал такую щедрость. Каэтано повторил свое предложение. Тогда переводчик быстро произнес «спасибо» и поспешно надел часы на свою руку. Он снова посмотрел на кубинца с благодарностью и любопытством, как будто все еще не верил ему. Затем несколько раз крепко пожал руку щедрому иммигранту и удалился, пожалуй, все еще опасаясь, как бы он не одумался.

Чино тоже никак не мог поверить в это. Так не вязались высокопарные хвалебные слова Каэтано с его неожиданными филантропическими действиями.

— Ты что, спятил?

Он пожал плечами. Но все это было самой настоящей реальностью. Что же здесь странного?

— Почему спятил? Он действительно заслужил их. Ты же видел все, что он сделал для нас. Да и потом, скоро у меня будет достаточно денег, и тогда я смогу купить десяток «Роллексов», если мне захочется.

Около четырех часов дня, босые, одетые все в те же шорты, в которых они совершили морской переход от северо-западного побережья Кубы, взъерошенные и озябшие от холода, с пустыми, бурлящими желудками, они получили свой первый продовольственный паек, скудный и непривычный. В него входило холодное мясо и кофе.

— Эй, Чино, посмотри на это! — Каэтано поднял свою тарелку и с отвращением показал ее содержимое. — Я думаю, что эти американцы нас сильно обманывают. На такой богатой земле? Этого не может быть…

— Но, кажется, это на самом деле так…

— А ты что, собираешься есть эти холодные обрезки мяса?

— Я нет… я думал выпить только кофе, дай я попробую… Это какой-то суррогат. Как же он не похож на кубинский!

Он сплюнул. Вокруг были американские служащие, которые наблюдали за ними с явным презрением. И снова Чино должен был притвориться непонимающим язык и переносить оскорбительные намеки.

— Что там у них?

— Они там подыхают с голоду. Наверняка на Кубе они никогда не пробовали вареного мяса, и сейчас желудок его не принимает. Здесь они привыкнут к цивилизации.

— Зачем мы пускаем их к себе? Они тянут нашу страну назад.

— Не беспокойся, мы найдем возможность использовать их.

В это время пришли предупредить, что автобус для них уже пришел.

— Вперед…

— В таком виде?

— В каком?

— Вот так — босоногими, без сорочек. Нам что же, не дадут даже одежду и обувь?

— Это будет потом, сейчас вы должны ехать…

— Но что скажут люди?

— Что скажут? Вы можете ехать в Майами и так. Это вполне нормально. Там многие так одеты.

— Но уже холодно.

— Это с непривычки.

Почти закоченевшие от холода, они сели в автобус, отправляющийся в Майами.

До посадки их проинструктировали, что в дороге они не должны выходить из автобуса до прибытия в конечный пункт. Там их встретит человек, который и отведет их в нужное место.

Тронулись в путь. Майами расположен в 158 милях к северу, но дорога им показалась очень длинной. Согнувшись на сиденьях, они дрожали от холода. Вначале пытались уснуть, затем завязался разговор о прошедших событиях и о том, что ждало их впереди. У Тони был озабоченный вид, он жаждал скорой встречи со своим дядей. Чино чувствовал себя униженным и думал о новых оскорблениях, которые еще предстоит перенести. Лишь Каэтано находился в плену своей голубой мечты.

Выведенные из оцепенения визгом тормозов, они поняли, что прибыли к месту назначения. Пассажиры начали выходить из автобуса. Каэтано толкнул локтем Тони, обращая его внимание на проходивших мимо мужчин и женщин. В самом деле, для путешествия по Флориде из одного ее пункта в другой было вполне достаточно одеть только шорты, как будто это была прогулка по Ривьере. Прошло еще около двадцати минут, прежде чем появился худощавый высокий седой мужчина и, просунув голову в автобус, спросил на чистом испанском языке:

— Добрый вечер, сеньоры. Это вы только что прибыли с Кубы?

— Да, сеньор, те самые, — ответил Каэтано, вскакивая с места.

— В таком случае я должен сказать вам: «Добро пожаловать в Майами». Желаю вам удачи.

— Большое спасибо, «сенкью».

— Будьте любезны, пройдите за мной.

В нескольких метрах от автобуса их ждал белый «форд» последней модели с уже распахнутыми дверцами. Шофер включил зажигание.

— Я знаю, что вы устали, но нужно продолжить поездку, — сказал высокий худой сопровождающий, пытаясь изобразить из себя веселого коммерсанта. Он приказал шоферу: — Поехали.

— Куда едем?

Им никто не ответил. Позже выяснилось, что они направляются в международный аэропорт города Майами. Уже подъезжали, когда один из гостеприимных хозяев, сидевших на заднем сиденье, нашел подходящий момент, чтобы сообщить об этом:

— Сейчас спускаемся на Экспресс Бей сто девяносто пять, а вот выезжаем на сто двенадцатую улицу. Мы направляемся к аэропорту Майами. А как будто мы едем по «мосту Свободы».