Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007 (ЛП)

Мэддокс начал разговор с того, что Марта де Брандт была невиновна. Бонда это глубоко потрясло. Хитроумный собеседник, однако, ничего не сказал ему из того, что хоть как-то сгладило бы его вину. «Да, такое в разведке случается, — сказал он. — Ты должен забыть об этом случае». «Но как? — ответил Бонд. — Как я могу забыть убийство невинной и к тому же любимой мною женщины, которое я совершил собственными руками? Как я смогу искупить свою вину?» Тут уже Мэддокс сыграл на сочувствии. «Ты

сможешь

сделать это, если предотвратишь другие возможные смерти. Грядёт война. Это уже вопрос не лет, но месяцев. Ты можешь оказаться полезным нашей стране — у тебя есть для этого необходимые качества. Время от времени жизнь шпиона будет казаться тебе привлекательной и интересной, но должен предупредить тебя, что шансы дожить до счастливой старости в ней ничтожны».

Джеймс согласился на предложение Мэддокса — иного решения тот и не ждал.

В то время резонанс от скандала по поводу секретных переговоров британцев с французами ещё не утих, и для британцев это было пятном на их добром имени, в том числе и на имени их разведки. Предстояло восстановить её авторитет. На дворе был 1938 год. Бонд получил своё первое задание.

За всю историю большого казино в Монте-Карло там было всего три крупно выигравших игрока. Был Тейлор из Вайоминга, победивший на праздники в 1890 году, был бельгиец Фернанд, и был Чарльз Уэллс — человек, сорвавший там банк (он проделал это шесть раз, пока удача, наконец, не отвернулась от него). Такие люди для казино были скорее пользой, чем несчастьем: кто как не они служили наилучшей его рекламой. Однако румыны, появившиеся в Монте-Карло в начале прошлого сезона, стали для казино настоящей проблемой. Их было четверо, и старшим у них был некто Влачек. Раньше о них никто никогда не слышал, и объявившиеся словно ниоткуда, весь сезон они там постоянно играли и постоянно выигрывали. Никто не мог понять, как им это удавалось. Предположения, конечно, были, но жили эти четверо приятелей на обнесённой забором вилле в местечке Жуан Ле Пен, и все свои тайны хранили при себе. Казино отслеживало их по полной: контролировало игру, проверяло удостоверения личности, пробовало на них тесты, разоблачающие возможный обман, но ничего не помогало.

Никто точно не знал сумму их общего выигрыша; по данным информаторов Мэддокса, она составляла более двенадцати миллионов фунтов стерлингов. Проблема для казино усугублялась ещё и тем, что эти потери наносили ущерб и банку, с которым оно сотрудничало. Кроме того, это стало отпугивать его постоянных клиентов. Едва румыны появлялись в казино, как в нём словно начиналась депрессия.

Золотой угол Франции, которым является Монте-Карло, всегда был центром интриг. И именно казино было тем местом, куда приходили разного рода дипломаты, светские женщины и шпионы. Мэддокс тоже частенько захаживал туда. Он знал, что любая помощь руководству того казино окупится с лихвой.

Те три недели, в течение которых Мэддокс навещал Бонда в санатории, позволили ему узнать своего подопечного и в качестве игрока. У Мэддокса был кое-какой опыт игры в бридж — в 1929 году он представлял Британию на турнире в Биаррице. Он полагал, что карточный стол был прекрасным местом, демонстрирующим достоинства и недостатки противника. Играя в бридж с Бондом, он увидел, что несмотря на свою юность, тот обладает инстинктом настоящего игрока. Комбинация смелости, терпения, хорошей памяти и самообладания позволяла тому уверенно выигрывать. Неудивительно, что предстоящее несколько необычное задание в Монте-Карло он решил поручить именно ему.

Для начала Бонда отправили в Лондон, где он некоторое время должен был проживать инкогнито. Мэддокс организовал для него номер в ныне уже не существующем отеле «Карлтон» на углу Хеймаркет, в котором устроился для проживания и сам. Бонд поселился в отеле под псевдонимом Хэйнс. Время от времени они с Мэддоксом встречались, и последний водил Бонда по разного рода медицинским экспертам, экспертам по языкам, оружейным специалистам и представителям Уайт-холла*

IIбританское правительство//.

Во время всех этих визитов у Бонда было неловкое чувство, что все они знают о нём гораздо больше, чем показывают это. И никто из них не сказал ему ничего определённого, даже Мэддокс стал сдержаннее, чем обычно. Бонд решил, что это было служебной проверкой на пригодность.

За ужином Мэддокс объяснил ему, что через некоторое время он встретится со своим инструктором, который обучит его для предстоящего задания.

Бонду как-то уже стали надоедать все эти тайны.

— Зачем ждать некоторое время? — спросил он.

— Затем, что оно понадобится — чтобы вытащить того из тюрьмы.

— Из тюрьмы?

— Да, из «Уормвуд Скрабс». Твоего инструктора зовут Стеффи Эспозито. Американец, судя по всему. Отличный знаток карт. Лучший шулер Великобритании, если верить заявлениям Скотланд-Ярда.

— Скорее всего так, если он сидит.

— Он преподаст тебе всё, что знает. Обучит этому нелёгкому ремеслу. Поэтому отнесись к его урокам со всей серьёзностью.

— Конечно, сэр.

Джеймс Бонд встретил своего наставника три дня спустя в квартире на Бейкер-стрит. Он ожидал увидеть какого-нибудь захудалого барыгу, а вместо этого увидел безупречно одетого седовласого человека с печальными глазами. Чем-то этот человек напомнил ему их священника в Итоне.

— Итак, сэр, — сказал Эспозито, — с сегодняшнего дня я ваш новый учитель.

Бонд тут же уловил в его голосе сожаление о том, что он должен с кем-то делиться своими секретами. И ещё он уловил в нём нью-йоркский и будапештский акценты.

— Могу я увидеть ваши руки? — продолжил Эспозито.

Бонд показал ему руки. Тот осмотрел их и даже ощупал.

— Это руки каратиста, мой друг, — вздохнул учитель. — А нам нужны руки скрипача. Предстоит много работать. Начнём с базовых принципов. Подтасовка или сдача себе нужных карт или комбинаций. Мы называем это «Райфл Стэк». Дальше будем прогрессировать — вплоть до того, что сможем сдать себе короля, туза или вообще любую карту по нашему желанию. Конечная цель, мой дорогой Бонд, состоит в том, чтобы сделать все пятьдесят две карты в колоде нашими преданными слугами.

Всю следующую неделю, по десять часов в день, он обучал Бонда «Райфл Стэку». Карты уже стали сниться Бонду по ночам, и после десяти дней этого утомительного обучения Эспозито подал первый признак удовлетворения.

— Медленно, но вы учитесь, — сказал он. — Пальцы стали более податливыми. Ещё какой-нибудь год или два — и вы сможете зарабатывать себе картами на жизнь.

На следующем этапе обучения он научил Бонда методам крапления карт — натиранию тузов воском, чтобы колода разрезывалась точно в этом месте, оставлению лёгких царапин бритвой на обратной стороне карт, а также методам срезывания колоды таким образом, чтобы нужные карты оставались чуть-чуть выступающими.

И наконец, Бонд был научен фигурам «высшего пилотажа»: использованию мини-зеркал, встроенных в кольца и в прочие предметы бижутерии, приёмам подбрасывания карт из рукавов, и даже использованию электрических устройств, информирующих о характере карт противника.

Весь курс обучения занял два месяца; Мэддокс всё это время был в командировке в Париже. Несмотря на то, что кроме Эспозито, Бонд ни с кем больше не контактировал, у него было гадкое чувство от того, что за ним постоянно наблюдают, кроме того, дважды на его банковский счёт пришло по сотне фунтов стерлингов.

К концу августа Эспозито расслабился. «Нам пора ехать», — сказал он. Следующим днём Бонд собрал все свои вещи и вместе с ним сел на поезд, направляющийся во Францию. «Наконец-то

дышу

свободно», — сказал Эспозито по дороге. Он был одет в клетчатый костюм и белые туфли с коричневыми носками, и выглядел довольно уверенным в себе. Прибыв в Дьепп, они пообедали в отеле «Виндзор», где Эспозито сделал заказ на витиеватом французском языке. Он рассказал Бонду о своих прошлых приключениях и о «коллегах», о неожиданных поворотах в игре и мгновенно полученных состояниях, которые столь же мгновенно были спущены на зелёное сукно французских казино. «Если бы я придержал хотя бы десятую часть из того, что выиграл, — сказал он, — то давно бы уже стал миллионером. Но ведь деньги не главное, мой друг. Главное — это сама игра».