Призрак Проститутки

— Не удивляйтесь, — сказала Киттредж, — если он просто свалится вам на голову. Но, Гарри…

— Да?

— Когда вы увидитесь, не жалуйтесь. Он ненавидит, когда жалуются.

— Хорошо, — сказал я, — не буду. — Сейчас, разговаривая с ней, я уже не чувствовал неминуемости беды.

— У меня чудесные новости, — сообщила она, — я расскажу вам это при более удобном случае.

— Намекните хотя бы.

— Ну, довольно скоро я буду числиться в отсутствии.

— С какой целью?

— Ох, Гарри, — сказала она, — просто представляйте себе меня в Гонконге.

Она что же, отправляется на оперативную работу? В Азию? Я мгновенно представил себе Киттредж в каком-нибудь опиумном притоне с русскими, английскими и китайскими оперативниками.

— А я вас увижу?

— Попросите Хью прихватить вас с собой.

— Он не может это сделать. Мне надо будет получить разрешение у Харви.

— Хью смотрит на препятствия иначе, чем другие люди, — сказала она.

В этот момент сотовый телефон взбунтовался, и на линии появилось много статики. Мы простились в нарастающем грохоте эха.

— Про-щайте, вы меня слышите? Про-щайте!

Выходя из главного подъезда военного ведомства, я увидел двух мужчин в уныло-серых пальто. Они стояли на расстоянии сотни футов друг от друга на другой стороне улицы. Я резко свернул влево и бодрым шагом прошел до угла. Там я круто повернулся.

Мужчины не сдвинулись с места. Я завернул за угол и выглянул из-за здания. Они по-прежнему не двигались.

Я прошел квартал, затем вернулся назад и снова заглянул за угол. Двое мужчин исчезли. Я пошел наугад, но теперь уже в полной уверенности, что за мной увязался «хвост». Однако со мной имели дело, видимо, специалисты, ибо я ничего не замечал. Если у меня и было шестое чувство, оно, несомненно, находилось не между ушами.

Мимо проезжало такси, и я остановил его. По пути домой мне пришла в голову мысль поискать Вольфганга. Я понятия не имел, что стану делать, когда найду его, не представлял я себе и того, какую смогу извлечь из него пользу для себя, для Билла Харви или для генерала Гелена. Но видеть его я хотел — хотя бы для того, чтобы предпринять что-то. Желание это напало на меня с такой силой, с какой хочется выкурить сигарету в тот день, когда ты решил бросить курить. Я, конечно, не знал, где искать Вольфганга. Мне в жизни не найти проулок с баром в подвале, даже тот район скорее всего я не найду. Место это находилось на некотором расстоянии от Куфу. Пришлось отказаться от этой идеи, а это было так же трудно, как отказаться от призвания — я чувствовал себя подобно святому, который не сумел подняться на гору, где его ждало откровение.

Подавлял я в себе и чувство необходимости побыстрее вернуться домой, свинцовой тяжестью давившее на меня. Однако при виде моей улицы тревога вернулась, ибо в моем квартале, на некотором расстоянии от двери, стояли те же двое, что и у военного ведомства. Конечно, тут я ничего не мог поделать — оставалось только идти в квартиру.

Минут через пять зазвонил телефон.

— Рад, что ты вернулся, — прозвучал голос Проститутки. — Полчаса назад тебя, похоже, не было.

— Я был в уборной. Оттуда не слышно телефонного звонка.

— Ну, я высылаю за тобой машину. Шофера зовут Гарри. Один Гарри повезет другого Гарри. Через двадцать минут.

— Но мне нельзя выходить из дома, — сказал я.

— В данном случае, — сказал Проститутка, — я разрешаю тебе сойти вниз. Не задерживайся. — И он повесил трубку.

15

Я ждал минут двадцать, сознавая, как может случайно виденный фильм заслонить в твоем мозгу все, что дали тебе семья и воспитание. Я стоял и ждал, что те двое с минуты на минуту постучат в мою дверь. Или вот приедет Билл Харви. Представлял я себе и то, как Дикс Батлер входит вместе с Вольфгангом в мою гостиную. Затем в раскручивавшемся в моем мозгу фильме появилась Ингрид и объявила, что ушла от мужа ко мне. Я внимательно вслушивался в проклятия какого-то пьяницы на улице, но за этим ничего не следовало. Лишь уханье какого-то оболтуса. Время шло. Когда двадцать минут почти истекли, я взял запись разговора с К.Г. и сошел вниз.

Проститутка подъехал на «мерседесе».

— Залезай, — сказал он. — Я — Гарри. — Проехав всего несколько футов, он остановился у одного из наружников. — Все в порядке, — сказал он им. — Можете отправляться домой. Я вызову вас, когда понадобитесь.

И мы помчались по улице.

— Я обсуждаю сам с собой, можем ли мы говорить у меня в гостинице, — сказал он. — Там безопасно в пределах разумного, и они не знают, кто я, хотя в Берлине — как, я уверен, ты уже обнаружил — нельзя никого недооценивать.

Некоторое время мы ехали молча.

— Да, поехали в гостиницу, — решил Проститутка. — Можем выпить в баре. Не думаю, чтобы дирекция согласилась на установку там «жучков». Слишком ценным деревом все отделано. В спальнях — другое дело, но не в баре отеля «У зоопарка». Это старый отель, премило восстановленный. Портье — человек необыкновенный, уж ты мне поверь. Когда я в последний раз там останавливался, на коммерческих рейсах, вылетающих из Берлина, не оказалось ни одного свободного места. А по причинам, которые тебя не касаются, я не хотел лететь военным самолетом. В ту неделю — ни в коем случае. И я попросил портье попытаться что-то сделать, чтобы достать мне билет. Через два часа я подошел к его конторке — он так и сиял. «Доктор Тэйлор, — сказал он мне, — я сумел достать вам последнее место на самолете „Люфтганзы“, вылетающем днем из Берлина. В Гамбурге вы пересядете на самолет „Скандинавских авиалиний“ на Вашингтон». Он был явно до того доволен собой, что я спросил, как ему это удалось. «О, — ответил он, — я сказал кассиру, что вы, доктор Тэйлор, — знаменитый американский поэт и вам абсолютно необходимо присутствовать сегодня вечером на концерте в Гамбурге! Остальное было просто. „Скандинавские авиалинии“ имеют кучу свободных мест на Америку. Вы сможете даже растянуться в самолете и поспать». Да, — заключил Проститутка, — подобное умение исчезает всюду.

— А «доктор Тэйлор» было ваше конспиративное имя?

— Несомненно. — Казалось, он был раздосадован тем, что его рассказ не произвел на меня более сильного впечатления. — А почему это имя так тебя поразило?

— Тэйлор — это же портной, а по-немецки портной будет Шнайдер. Неужели вы так близки с Геленом?

Похоже, это был тот редкий случай, когда Проститутка растерялся.

— Видишь ли, — сказал он, — это могло получиться ненамеренно.

Я ничего не сказал. Я сам не знал, чтó я чувствую.

— Ну ладно, — сказал он, — Гелен мне отвратителен, и мне невыносимо наблюдать, с каким безмятежным видом расхаживают бывшие нацисты, сумевшие уцелеть. С легким оттенком жалости к себе. Тем не менее, Гарри, я близко сотрудничаю с Геленом, и в определенном смысле он мне нравится. Он хорошо знает свое дело и заслуживает за это уважения. А работа его по трудности равна сизифову труду.

— А я не уверен, что он до сих пор так уж хорош, — сказал я. — По-моему, ему далеко до Харви.

— О Господи, ну конечно же, ты всегда будешь лоялен к тому, на кого работаешь. Это в тебе сидит Кэл Хаббард. Настоящий бульдог. Только ты ошибаешься. Я просмотрел запись разговора, присланную мне Геленом, и даю тебе слово: учитывая то, что каждый из них мог потерять или выиграть, Гелен справился отлично. Харви же вел себя как импульсивный дурак — зачем он раскрыл карты относительно Вольфганга?

— Все-таки я не могу понять, как вам может нравиться Гелен.

— О, любой другой, проживший такую жизнь, как у него, не пытался бы проявлять стремление к искуплению. И я решил раздуть угольки человеколюбия, которые обнаружил у этого маленького немца.

Мы подъехали к отелю. Монтегю оставил машину швейцару и провел меня прямо в бар.

— У меня был разговор с миссис Харви, — сказал я, как только мы сели. — Вот запись. Думаю, это то, что вы хотели получить.

Он сунул в карман пленку и листы бумаги, даже не взглянув на них. Это вызвало у меня досаду. Хотя я и делал это против воли, но теперь хотел, чтобы меня похвалили за то, что я так хорошо справился.