Дунайские ночи

Александр Остапович Авдеенко

Дунайские ночи

Часть первая

«РУКОТРЯСЕНИЕ»

Летом 1956 года на столе полковника Шатрова появилась расшифрованная телеграмма периферийного управления государственной безопасности. Она оттеснила другие дела на второй план и послужила истоком многих событий ближайших недель и месяцев.

«Сегодня в местные отделения милиции, — сообщали из города Н., - поступило несколько заявлений от граждан, ставших невольными свидетелями недостойного поведения американского дипломата Картера и его спутника — шофера. Проезжая на своей машине по шоссе Москва — Киев, Картер отклонился от обусловленного маршрута, проник в район, где проходили учения танковые подразделения, сделал ряд снимков специальными аппаратами. Потом вернулся на магистраль и продолжал с частыми остановками двигаться на юг, в сторону Киева. В тот же день, по свидетельству других граждан, Картер удостоил своего тщательно замаскированного внимания военный аэродром в районе Б., радарные установки неподалеку от Ш., мост через реку Д., завод на правом берегу.

В Киеве он остановился в гостинице «Интурист», После завтрака осматривал город, демонстративно фотографируя достопримечательности. Купался на общем пляже. Был в универмаге на углу Крещатика и улицы Ленина. Фотографировал памятник Богдану Хмельницкому. Обедал на Владимирской горке, на открытой веранде, любовался Днепром и заднепровской панорамой. В этот же день кое-где были найдены брошюры, полные клеветы на Украину, изданные в Мюнхене концерном «Свободная Европа».

Вечером посетил театр оперы и балета, яростно хлопал, купил фотоальбом исполнителей. Ужинал в городе. Много выпил. Поздно ночью, хмельной, веселый, созерцал Днепр, залитый месячным светом, и восклицал по-русски, обращаясь к случайным прохожим: «Тиха украинская ночь!.. Чуден Днепр при тихой погоде!..» И еще что-то в таком же роде.

На другой день Картер посетил Софийский собор. Это произошло в тот час, когда в музее было особенно много людей. В толпе ничем особенным не выделялись два молодых парня, по виду студенты. Картер и эти «студенты» сошлись у одной из старинных фресок и обменялись паролем: «Повезло вам, украинцам! — сказал Картер. — Такие военные бури бушевали в Киеве, а шедевры старины уцелели». Помолчав несколько секунд, он добавил: «Скажите, а почему вашу молодежь интересует старина?» Один из парней ответил: «Это же наша история». Второй сейчас же потянул первого за руку и сказал: «Пойдем, Петро, а то не успеем все посмотреть!» И они отошли от Картера. Но, покидая музей, еще раз в дверях, в толкотне, встретились с ним, передали какой-то сверток. Это было сделано ловко. Личность парней выяснить не удалось. Они мгновенно исчезли. Приняли меры к их розыску».

В тот же день Шатров и его ближайший помощник капитан Гойда вылетели на запад. Билеты взяли не до Киева, где еще пребывал Картер, а до Львова.

Шатров и Гойда летели на свидание с мистером Картером. Но их встреча должна была состояться против всякого желания американского дипломата, неизвестно где, когда и при каких обстоятельствах.

Пробыв два дня в Киеве, Картер поехал дальше на Запад. Во Львове прожил сутки, знакомился с достопримечательностями города. Зафиксирована одна его встреча на Академической с Качалаем, как выяснилось позже, работником Одесского института садоводства и виноградарства. Между ними произошел короткий разговор. Через час после встречи с военным атташе, Качалай зашел на телеграф, послал телеграмму в Ужгород до востребования на имя Буквы, уведомляя адресата, что Петро вместе со своим братом Иваном выезжает на днях в Ужгород с намерением сдавать экзамен в университет. Потом Качалай забрал чемодан в гостинице и уехал на вокзал.

Картер, повстречавшись с Качалаем, утратил всякий интерес к городу: не выходил из ресторана и своего номера до самого отъезда.

Рано утром он поехал дальше.

Пока он мчался по равнинным дорогам Прикарпатья, пока взбирался по крутым зигзагам Карпат, скользким от недавнего дождя, пока спускался по головокружительным петлям вниз, в Закарпатье, — Шатров и Гойда не спеша позавтракали во Львове, потом сели в автомобиль и поехали на аэродром, откуда и вылетели в Ужгород.

Карпаты!.. Сегодня они на редкость чистые. Ни тумана, ни облачка, ни марева. Нет и дыма, застилающего землю ранней весной и осенью, когда верховинцы выжигают Полонины, чтобы на будущий год лучше росла трава. Все дали приблизились. На западе польские Карпаты. На юго-западе — чехословацкие. Дальше и левее — равнина, рассеченная Тиссой. Это Венгрия. Еще левее — румынские Карпаты. Синие лесистые горы, одна другой выше. Снежные залежи на северных скатах. Мягкие прогибы между округлых вершин — ворота горных ветров. Узкие и темные расселины. Среди каменной суровости и хвойной черноты зеленеют Полонины. Оттуда, от высокогорных лугов, начинает свой путь Каменица. От перевала до Явора, сверху донизу, подобно зигзагу молнии, она рассекает Карпаты.

Шатров смотрел в окно и тихо улыбался. Сколько раз пролетал он над этим краем! Давно и навечно впечатаны в его сердце эти вершины, урочища, ущелья, виноградники и пашни, гигантские мосты, перекинутые через пропасти. Но он радовался каждый раз, когда все это возникало перед ним. Радовался и немного грустил. Все вокруг так же прекрасно, как и прежде, а он совсем седой, часто прислушивается к сердцу.

Шатров взглянул на Гойду, спросил:

— Ну, Василек, что сказал бы наш друг Серый о таком пейзаже?

— Что?… Он бы сначала пропел: «Давно мы дома не были!..» А потом сказал: «Вот она, колыбель горной и долинной красоты!..»

— Перехватил через край наш Серый, а?

— Ничего, в норме. Вы посмотрите, что делается внизу! И рай и ад вперемешку.

Игра в «Серого» была придумана ими давно, стала любимой. Голос «Серого» — это изречения мудрецов, философов, афоризмы, пословицы, загадки, собственное творчество Шатрова и Гойды.

— Идем на посадку. Ужгород! — сказал Гойда.

На земле было безветренно, знойно до духоты, пахло скошенными, чуть увядшими луговыми травами. Звенели птицы.

Закарпатская земля! Еще и еще раз она позвала к себе Шатрова и Гойду. Пограничный особенный край! Десятки и десятки тысяч закарпатцев, сбежавших в свое время от голода, нищеты, бесправия, живут в США, Канаде, Южной Америке. Многие возвращаются домой. Некоторые приезжают в гости посмотреть на родную Верховину. Но прибывают сюда и другие «земляки», использующие туристскую путевку в интересах мистера Даллеса.

Картер остановился в ужгородской гостинице «Верховина». Обедал тут же, внизу, в ресторане. Выбрал место у окна, откуда хорошо была видна оживленная торговая улица и мост через реку. Очевидно, кому-то сигнализировал.

Официант Гонтарь, убирая посуду со стола, за которым обедал американец, «прибрал» и тугую пачку долларов, положенных Картером под салфетку.

Шатров был уверен, что этим дело не ограничится. Гонтарь должен в свою очередь что-то передать хозяину.

Пока мистер Картер, пообедав, пил кофе, курил, отдыхал, Шатров работал: готовился накрыть Картера с поличным, думал о следах, оставленных военным атташе в Софийском соборе и на телеграфе, на Академической улице Львова и в ужгородском отеле «Верховина». Кто они, эти два «студента»? Куда скрылись? Откуда взялся Качалай, доцент из Одессы? Старый агент, извлеченный из-под пласта нафталина или недавно завербованный?

Официант Гонтарь… До сих пор жил скромно и тихо, ни в чем не подозревался. Расконсервирован или ускоренным методом обработан каким-нибудь заокеанским дядюшкой? Что успела сделать эта как будто бы разрозненная шайка? С кем связана? Каковы ее ближайшие намерения?