Путь к тишине. Часть 3 (СИ)

Недалеко от маленького лесного озерка на него нахлынула волна Зова.

В первый момент он вздрогнул, но быстро пришло узнавание. Не смея поверить, МакЛауд осторожно двинулся вперед и остановился, выйдя из леса на берег озерка.

Митос сидел на поваленном дереве, глядя на озеро и перекатывая в ладонях несколько мелких камешков. На МакЛауда он только глянул задумчиво и снова повернулся к воде.

МакЛауд, все еще не до конца веря, что это не очередное видение, подошел, сел на дерево справа от Митоса и тоже стал смотреть на озеро.

Некоторое время оба молчали; потом МакЛауд тихо произнес:

— Митос, скажи, что это не сон.

— Это не сон, — отозвался тот.

— Удивительно, — по-прежнему негромко заметил МакЛауд. — Я так ждал этого момента… а теперь не знаю, что сказать или хотя бы с чего начать.

— Уж начни с чего-нибудь.

МакЛауд еще помолчал, перебирая в памяти все слова и фразы, которые придумывал именно на этот случай долгими днями и еще более долгими ночами. Наконец спросил шепотом:

— Ты никогда не простишь меня?

— За что? — спокойно поинтересовался Митос. — В чем ты виноват?

МакЛауд глянул на него удивленно:

— Как в чем? Мне казалось, во всем.

— Похоже, это и есть проблема, — заметил Митос, неторопливо выпрямляясь и затем поднимаясь на ноги.

МакЛауд, ничего не понимая, тоже встал.

— Давай пройдемся немного, — предложил Митос. — Нам есть о чем поговорить. Заодно провожу тебя до монастыря. Что за новое дело — выходить со Священной Земли без оружия?

— Я не ношу оружия, — с неожиданным смущением проговорил МакЛауд. — Больше не ношу.

Митос усмехнулся:

— Да ну? Ладно, тогда тем более идем назад.

Они побрели по тропе в сторону монастыря. МакЛауд, сбитый с толку первыми же словами Митоса, молча глядел себе под ноги.

— Так в чем ты себя винишь настолько, что в очередной раз надумал искать смерти? — заговорил Митос.

— Разве я сказал, что ищу смерти?

— А на кой тогда тебе понадобилось бродить по окрестностям без меча? Не увиливай, Дункан. Это лишнее, если ты в самом деле хочешь что-то понять и в чем-то разобраться.

— Я хочу… Но пока ничего не получается. Митос, я… — Он споткнулся и беспомощно пожал плечами. — Я просто ничего не знаю и не понимаю. Все, что казалось мне правильным и логичным, теперь превращается непонятно во что. Все, во что я верил… Ничего нет.

— Понимаю, — отозвался Старейший. — И ты все-таки надумал решить наш конфликт разговором.

— Да… То есть не совсем, но… Я не знал, как себя вести, на самом деле. Я был уверен, что все счеты между нами закончены. Но потом…

— Потом ты узнал, что я могу вот-вот умереть, и тут же изменил свою точку зрения, — подсказал Митос. — Как всегда, логика налицо.

— Очень смешно.

— А я не смеюсь. Я просто убийственно серьезен, — Митос скривил губы в подобии улыбки. — Ты все еще не разучился благоговеть перед смертью. Все еще думаешь, что она сама по себе объяснение и оправдание.

МакЛауд вздохнул и отвел взгляд. Похожая мысль была в словах Кедвин: «Ты получишь самое верное доказательство его искренности…» Как можно было не верить смерти?

— Что ж, в каком-то смысле ты прав, — продолжил Митос. — Но этого недостаточно. Между нами много всего произошло, были моменты, когда ты ненавидел меня, совершенно искренне и не без оснований. Однако стоило мне оказаться при смерти, и ты уже готов забыть и простить все. Даже свои мучения в двухнедельном рабстве… Так?

МакЛауд остановился. Поглядел в лицо повернувшемуся к нему Митосу.

— Я сделал ошибку, когда ушел, не разобравшись, что все это значило и для чего было нужно. А достаточно было просто спросить. Да?

— Да, — кивнул Митос. — Но тебе казалось важнее убедиться, что ничего подобного больше не будет.

— А это было неважно?

— Это было невозможно. Следовало либо сразу рубить мне голову, либо вообще не поднимать этот вопрос.

— Поэтому ты счел, что данное слово не нужно держать?

Он просто задал вопрос, без намека на упрек или обвинение. Митос удивленно приподнял брови и округлил глаза:

— Я нарушил слово? И когда я успел?

МакЛауд на миг смутился — его удивление выглядело очень искренним:

— А на кладбище мне что-то привиделось?

— Ах, вот ты о чем… Если не секрет, откуда уверенность, что это была та же самая сила?

— Я… — МакЛауд споткнулся и, сообразив, невесело рассмеялся. — Да. Следовало подумать раньше… Прости. Больше ты ничего мне не расскажешь? Об этой силе, о… том, для чего делалось то, что делалось?

Митос коротко вздохнул и, отвернувшись, двинулся дальше по тропинке. МакЛауд поспешил его догнать.

— Если бы ты задал этот вопрос тогда, я бы кое-что тебе объяснил. Сейчас ответ будет «нет».

— Почему? Потому что я тебя подозревал в обмане?

— Нет. Но избыток информации вреден там, где нет понимания сути происходящего, — покачал головой Старейший. — К тому, чтобы наша дружба превратилась в черт знает что такое, мы приложили руку оба, и неизвестно, кто больше. Я не собираюсь растолковывать, в чем состояли твои и мои ошибки, но сам ты, боюсь, без подсказки не справишься. Так вот, твоя проблема в том, Дункан МакЛауд, что тебе всегда и во всем нужна точка отсчета.

— Точка отсчета?

— Да. Эталон, абсолют, незыблемая основа. Это дало Кассандре возможность тобой управлять. Это же мучает тебя теперь. Достаточно было просто заменить одну точку отсчета на другую, и та же логика стала приводить к совсем другим выводам!

— Так все дело в Кассандре?

— Дело в тебе. Можно даже привести пример. Позволь угадать, что говорила тебе обо мне Кассандра… Что я пользуюсь твоей наивностью, чтобы втереться к тебе в доверие. Что я нуждаюсь в обществе молодых и полных жизни Бессмертных, чтобы поддерживать свою гаснущую волю к жизни. Что высасываю их силы, как вампир, а потом бросаю, и с ними происходит примерно то же, что с Байроном… Так?

— Ну, — МакЛауд почувствовал, что краснеет. — Почти что так.

— Вот видишь… В каком-то смысле это так и есть. Да, мне в самом деле идет на пользу общение с такими, как ты. С такими, каким ты был, если точнее. С молодыми, полными сил, не растерявшими вкуса к жизни… В моем возрасте это неудивительно. Да, мне несложно произвести нужное впечатление при знакомстве, но разве ты сам этим умением не обладаешь и не пользуешься? Люди об этом целую науку придумали. Да, можно сказать, что я нуждаюсь в такой эмоциональной подпитке. Но плохого в этом что? С каких пор делиться своей радостью и вкусом к жизни стало вредно для здоровья? И разве я даю взамен меньше, чем беру? Да, Байрон не был создан для нашей жизни, ему не стоило рождаться Бессмертным… Но причем здесь я? Я был рядом с ним, я любил его. Но разве я виноват в том, что он родился таким, каким родился?

— Она говорила и другое, — вздохнул МакЛауд. — Например, что ты всегда ведешь дела так, чтобы было, чем доказать свою преданность любой стороне конфликта.

— Ну да, — легко согласился Митос. — А как еще можно вести дела, если ты шпион или агент, работающий под прикрытием?

— И что ты заботишься и приходишь на помощь своим… мгмм… жертвам раньше, чем эта помощь будет действительно нужна, и этим лишаешь их возможности самостоятельно решать свои проблемы. Это делает их зависимыми от тебя.

— Вот как? Это что-то новенькое. И сколько раз я лишал тебя возможности самостоятельно решить свои проблемы?

— Нисколько, в том-то и дело, — тяжело вздохнул МакЛауд. — Я ведь это и пытаюсь сказать — я сам не пойму, почему все так вышло. Почему вся эта чушь стала мне казаться очевидной истиной! Я пытался опровергнуть эти идеи, а вместо этого находил новые доказательства… Не хочется валить все на Кассандру, не верю я, что все так просто.

— Разумеется, нет. Но точка отсчета… Точка отсчета, Дункан. По некой причине ты решил, что вот питаться чужими эмоциями — это очень плохо, и в дальнейшем исходил из этого утверждения. Ты решил, что вести двойную игру — это опять же плохо и нечестно, как будто сам никогда не играл в шпионские игры. Построение же логических выводов на основе неверных посылок чревато получением ложного результата.