Кубинский зал

Он развернул велосипед и медленно поехал в противоположном направлении. Черт возьми, думал Джей. я обязательно должен выяснить, в чем дело.

Остановился он у соседнего дома, где блондинка лет тридцати, опустившись на колени возле розовой клумбы, заделывала в землю золу из очага.

«Простите, – сказал Джей, – можно задать вам вопрос?»

«Слушаю вас», – ответила блондинка и посмотрела на него, прикрывая рукой от солнца глаза.

«Я старый знакомый семьи Кармоди, – сказал Джей. – Они что, переехали?»

«Да, – сказала она. – Переехали. Так жалко!…»

«Но почему они переехали?!»

Должно быть, в его голосе прозвучало такое неприкрытое горе, что блондинка поднялась с колен.

«Они не могли больше здесь оставаться, – сказала она, стряхивая землю с совка. – Должно быть, это из-за бизнеса или чего-то в этом роде».

Джей пробормотал что-то в знак благодарности и долго стоял, глядя, как на асфальт ложится пыльца деревьев. Потом он снова вернулся к блондинке.

«А как насчет молодой семьи? – спросил он. – У них ведь недавно родился ребенок, девочка?»

«Вы имеете в виду Коулзов? Они тоже переехали, кажется – в Токио. Мне говорили, но я не совсем поняла: кажется, там открывается филиал банка. Для мистера Коулза это очень хорошая возможность».

Так Джей потерял след Элайзы Кармоди и своей дочери Салли Коулз.

– Я пытался отыскать их, звонил, но ничего не вышло. Они уехали слишком далеко.

– Ты не пробовал отыскать их в Японии? Джей ненадолго прижал к лицу маску и покачал головой.

– Слишком далеко? – повторил я. – Слишком сложно и дорого?…

Джей убрал маску.

– Я был еще совсем мальчишкой, к тому же я вырос в провинциальном маленьком городке и ни черта не знал! Я даже не представлял себе, что означает этот внезапный отъезд.

Он решил не возвращаться в Америку, сказал Джей. Вместо того чтобы обслуживать посетителей в баре, где ему очень мешал табачный дым, он нашел работу получше – стал преподавать разговорный американский вариант английского языка поселившимся в Лондоне принцам из Саудовской Аравии. Странная работа, но Джей не имел ничего против. Единственное, что от него требовалось, это разговаривать на том самом языке, к которому он привык с детства.

– Они были хорошо образованны. – сказал Джей. – Гораздо лучше меня. Как правило, отпрыски арабской знати оканчивают Оксфорд. Один из них учился в частной школе в Штатах, но им хотелось овладеть американскими идиомами – тем, что придает устной речи особенную выразительность и смачность.

Одна из его студенток как-то услышала, как Джей кашляет. Когда он рассказал, что с ним случилось, она отвезла его к своему отцу – известному врачу. Тот настоял на курсе гормональных препаратов, которые изменили жизнь Джея. Они сняли опухоль обожженной ткани легких, и кашель почти перестал его мучить. Хронические инфекции тоже на время отступили, и он начал набирать вес. За три месяца Джей поправился на тридцать фунтов, глаза его снова заблестели, а щеки покрылись румянцем. Кроме того, он стал старше и мудрее и почти полностью восстановил свою прежнюю форму; чувствуя, себя почти что прежним Джеем Рейни и имея в кармане скромную сумму честно заработанных денег, он начал исследовать Лондон.

– Похоже, следующая глава твой повести посвящена главным образом женщинам, – сказал я.

– Верно.

– Ты чувствовал себя намного лучше, ты избавился от юношеского идеализма и был не прочь хорошо провести время.

– Что-то вроде того, – подтвердил Джей. – Кстати, именно тогда я пристрастился к хорошим сигарам. В пабах это считалось модным. Молодые лондонцы – торговцы, банкиры, клерки и прочие – забросили трубки и налегали на сигары.

Прошло еще два года, рассказывал Джей. Он встречался с десятками молодых англичанок, с несколькими американками и множеством европеек и вовсю наслаждался жизнью и самим собой. По временам он бегал на свидания сразу к двум или трем подружкам, а иногда встречался и с женщинами постарше, успевшими разочароваться в своем браке. В те времена в Лондоне крутилось столько денег, что коллективная эйфория, в которой пребывало все общество, заставляла забыть о самой цели этих бесконечных интрижек.

– Все как будто немного сошли с ума, – сказал по этому поводу Джей. – И я вместе с ними. Иногда и спал с тремя или четырьмя разными женщинами в неделю.

– Тебе повезло, что от тебя никто не залетел, – заметил я.

– Насчет этого я был очень осторожен, – сказал Джей. – Существуют различные приемы, которые можно использовать.

– Ты хочешь сказать – кроме резинки?

– Да. Например, можно просто не кончать.

– Ты имеешь в виду прерванный половой акт?

– Нет. вынимать не нужно; ты просто не кончаешь, вот и все. Приучить себя к этому достаточно легко.

– Странные у тебя привычки, парень!…

– Если не кончать, можно заниматься сексом с большим количеством женщин, – заметил Джей. – Или. но крайней мере, если кончать не каждый раз…

– Звучит как-то не слишком приятно, – сказал я. – Похоже, ты изобрел еще один способ держать женщин в зависимости, манипулировать ими. И разумеется, это верный способ не сделать ребенка, которого у тебя могут снова отнять.

– Большое спасибо, доктор Фрейд.

– Черт побери, Джей, это же очевидно!

– Я это знаю. То есть я хотел сказать – я знаю это теперь.

– Ладно, рассказывай дальше, – проговорил я. – Мне хочется узнать, как ты снова нашел Салли.

Итак, продолжил Джей, Лондон был настоящей денежной машиной, банкноты там разве что на кустах не росли.

– Это был настоящий экономический бум, почти такой же, как и в Нью-Йорке, – сказал он. – Я поступил на работу в риелторское агентство, которое занималось переселением людей в Лондон. Офисы, квартиры, коттеджи… От меня требовалось только одно – носить хороший костюм, а дела делались сами собой.

– Ты встречался со многими людьми, учился, набирался опыта.

Джей кивнул:

– Это продолжалось пять лет. Я занимался реставрацией старинных особняков, учился на краткосрочных архитектурных курсах для менеджеров и вполне овладел профессиональным жаргоном. Этого мне вполне хватало. В риелторском бизнесе нет профессионалов – здесь только любители, любители больших денег. Я отвечал главным образом за инвестиции и мелкие продажи – ничего важного, ничего такого, где могло бы проявиться полное отсутствие у меня необходимых знаний и навыков. В случае необходимости я просто нанимал за гроши какого-нибудь спившегося плотника или каменщика, и он выезжал на объекты вместо меня. Зарабатывал я, кстати, неплохо; удавалось даже кое-что откладывать.

– А с отцом ты поддерживал какие-то контакты?

– Нет, почти нет.

– Твоя мать так и не объявилась?

– Отец как-то сказал мне: он, дескать, абсолютно уверен, что она вернулась в Техас к этому старому скряге – своему папаше. И мне пришлось решать, хочу ли я отправиться в Даллас или Хьюстон, чтобы искать ее там, или предпочту остаться в Лондоне.

– И ты конечно же остался – ведь ты ждал там Элайзу.

Да, сказал он, конечно. В глубине души Джей действительно ждал ее возвращения, ждал всегда. Но теперь у него появились деловые контакты, позволявшие проследить точное местонахождение Дэвида Коулза и его семьи; на приемах и презентациях он даже встречался кое с кем из его ближайших коллег. И вот однажды Джей узнал, что Дэвид вернулся в Лондон.

– Я разыскал его новый офис и проследил до дома. На всякий случай я надел шляпу с широкими полями и солнечные очки, но эта предосторожность оказалась излишней, В лицо он меня не знал – я никогда с ним не встречался, а Элайза, я уверен, ничего не рассказывала ему обо мне. Он понятия не имел о моем существовании! – Джей покачал головой. – Жил Дэвид в очень симпатичном коттедже в пригороде Лондона: высокая живая изгородь, мансардная крыша, створчатые окна. Как видно, в Токио он заработал неплохие деньги. Несколько дней я следил за этим домом и наконец увидел Салли. Ей уже почти исполнилось семь, и она была точной копией Элайзы – те же волосы, ноги, глаза. Разумеется, сейчас она еще больше похожа на мать, когда той было двадцать. Сходство просто поразительное, я бы даже сказал – сверхъестественное, но даже тогда мне было больно смотреть на нее. Когда я увидел ее, это меня едва не прикончило. Это была моя дочь, Билл! Моя дочь!… А потом…