Товар для Слона

Ох идиот!

— Вышлите за мной машину. Найти и привезти в управление капитана Казьмина. Свяжитесь с Гармашом, пусть пришлет кого-то, кто сможет открыть «ауди». Приказ ясен? Повторите, товарищ майор!

В эту ночь охранники элитного квартала поселка Ерофеевка даже не присели. С одиннадцати вечера и до самого утра одна за другой въезжали и выезжали машины. Все они принадлежали очень уважаемым в городе людям, номера охрана знала наизусть.

В доме 14 по улице Ленинской всю ночь горел свет. Люди приезжали именно туда.

И если бы какому-то наблюдателю со стороны вдруг удалосьзаглянуть в окно, он бы увидел Алана Александровича Арсланова, который беседовал в кабинете то с одним, то с другим посетителем.

Когда поток машин иссяк, Арсланов ушел из кабинета в спальню, но даже не прилег — начал сосредоточенно и очень аккуратно складывать в один желтый кожаный чемодан одежду, а в другой — какие-то бланки и документы. Потом оба чемодана запер, ключики повесил на брелок к остальным разнокалиберным ключам, а всю связку сунул в карман.

Майор Пантюхо оказался ещё большим болваном, чем считал Кучумов: кольцо с ключами от «ауди» было надето на ту же щетку, которая прижимала к стеклу записку «издевательского содержания». Записка гласила:

Нехороших людей оказалось пятеро. Все они были скованы наручниками по рукам и ногам, даже двое раненых — один со сквозным пулевым ранением в мякоти плеча (перевязанным!), второй — с выбитым коленом. На полу валялось изрядное количество оружия: два «калашниковых» калибра 5,45 миллиметра с подствольными гранатометами ГП-25, четыре «макаровых», два ТТ, один «Вальтер ППК» и один настоящий «маузер» длиной с руку до локтя, правда, без деревянного приклада. Все оружие было без магазинов и с пустыми патронниками, зато в багажнике действительно обнаружились в избытке автоматные и пистолетные магазины, две запасные обоймы для «маузера» («Точь-в-точь как для трехлинейки», — отметил про себя Кучумов) и множество разнокалиберных патронов россыпью.

«Ауди» вместе с пассажирами загнали во двор Управления, пассажирам освободили ноги и отвели на третий этаж. Рассадили вдоль коридора (возле каждого — по конвоиру), стали по одному водить на допрос. Однако Казьмин бился с ними зря: видно, ещё в машине сговорились молчать. Раскрыл рот только раненный в плечо.

— В меня баба стреляла! — заявил он. — И Павлика она убила!

— Какого Павлика? В машине все живые были…

— Не знаю, куда дели Павлика. И Арчил тоже пропал… Но это баба в нас стреляла!

— А вы в неё не стреляли?

— Я не стрелял!

— А кто в потолок стрелял?

— Не знаю, кто-то сзади…

Больше он ничего не сказал.

Но Казьмин особенно не беспокоился. Дактилоскопист Черкашин уже сообщил ему, что на оружии полно отпечатков, к утру удастся рассортировать, где чье. Дальше пойдет трассологическая экспертиза, глядишь, выплывет где-то знакомый ствол — а там показания посыплются.

Казьмин ещё раз перезвонил дактилоскописту, поинтересовался, не нашлись ли на чем женские отпечатки.

— Женские? — удивился Черкашин. — Есть у меня неотождествленные пальцы, но крупные… Разве что у неё лапочка двенадцатого размера…

— Да нет, — вздохнул с облегчением Казьмин. — У этой ручка маленькая.

Вовсе ему не хотелось доказывать, что раненый не соврал и стреляла действительно жена погорельца (Сидоров из райотдела у неё на квартире побывал, пытался разобраться с таинственным милицейским отрядом, доложил подробно). Казьмин бы и сам на её месте стрелял. При всей добросовестности капитана его личные представления о пределах необходимой самообороны были значительно шире, чем представления законников-буквоедов. Особенно, когда речь шла о женщинах — Илья Трофимович вырастил двух дочерей.

Теперь скрежет ключа в замке прозвучал для меня не просто музыкой, а какой-то победной симфонией. Димка! Слава Богу!

Я бы выскочила в коридор поприсутствовать при перемене обуви, но увы… Ноги меня держали не очень уверенно, поэтому с дивана я не встала.

— Эй, Ась, ты где спряталась? Выходи копченого мужчину отмывать!

Голос веселый, боли не чувствуется.

Онемевшими ногами нашарила тапочки и вылезла в коридор. Да! Не то слово «копченый»! Эти гады, что на нас напали, немножко помяли Диму, а пожар в офисе, похоже, добавил красок. Но больше всего досталось, как ни странно, не куртке, а костюму. И если надежда отстирать пиджак ещё теплилась, то брюки, похоже, уже отслужили…

Дима куртку повесил, пиджак бросил на стул.

— Ась, я шмотки замочу…

— Только в холодной воде.

Я вспомнила Санина и его повесть «Большой пожар». Очень интересная книжка, особенно для жен. Я там несколько любопытных советов вычитала… «Для жен…»

— Димушка, что это?

На рукаве пиджака расплылось мокрое пятно, но это была явно не вода…

Как Дима умеет драться, я уже видела.

— А это я там в самом начале, под грохот твоих выстрелов одного приложил…

— Ты же в куртке был.

— Молния расстегнулась, наверное… Мы с ним на полу возились, а по нас сверху бегали. Больше, правда, по нему.

Та ещё работа мне предстоит — все это аккуратненько смыть. Хорошо хоть костюм не чистошерстяной. Есть надежда, что пятен не останется… Чем же мне его, губкой, что ли?

Стою я, раздумываю. Дима уже в кухне. Полез в верхний шкафчик — коньяк вынимает. Это у него лекарство такое, от всех стрессов и болезней. Наливает в две рюмки, прилично так.

— Ну, Рыженькая, давай!

— А есть за что?

— Да уж есть… За жизнь, например — мало тебе?

За жизнь — придется. Фу, гадость какая! Но чувствую, тепло по горлу вниз пошло… А потом так легко стало…

— Дима, скажи, твое предложение ещё в силе?

Димка смотрел на меня минуту-другую. Соображал, наверное, о чем я. Потом проговорил:

— Да.

Коротко так. Что, боится?

— Слушай, пока тебя не было, я вот о чем подумала: завтра четверг. В ЗАГСе возле оперы завтра заявления принимают. Может, сходим? Или ты передумал?

В глазах Димы что-то такое полыхнуло. Он схватил меня на руки, закружил. У меня в руке пиджак с окровавленным рукавом, за мной следом по передней вертится, пыль поднимает…

А я реву! И не могу остановиться…

Глава 51

По образу и подобию

Двери банка «Эдем», как всегда, открылись ровно в девять. Как всегда, сверкали полированные каменные плиты пола, желтый металл дверных ручек, узкие желтые полоски-ободки на стеклах окон и дверей. Как всегда, приходили и уходили люди — солидные клиенты в незастегнутых черных пальто, из-под которых выглядывали темно-серые костюмы и белоснежные рубашки с галстуками, бухгалтеры и кассиры из фирм и фирмочек, разномастные случайные посетители, заскочившие обменять доллары в надежном пункте… Шла обычная повседневная работа.

Так же обычно, ровно к девяти, приехал и Арсланов. Коротко кивнул в ответ на дежурное радостное «Здравствуйте, Алан Александрович!» личной секретарши Лианы, прошел в кабинет.

Из-за хорошо пригнанной двери почти не доносились посторонние звуки. Он быстро просмотрел почту, приготовленную Лианой, набросал несколько писем — это заняло минут сорок. Наконец повернулся к компьютеру, вызвал на экран баланс за вчерашний день, а потом текущую сегодняшнюю сводку. Объем выплат быстро нарастал, быстрее среднего темпа. Уходили деньги фирм, связанных с милицией (кто-кто, а Алан Александрович доподлинно знал, где чьи деньги). Ох, не прошел даром вчерашний день… Теперь можно не сомневаться, где Арчил…

Арсланов нажал кнопку интеркома, приказал Лиане:

— Ковазова ко мне, быстро!