В Синг-Синге все спокойно

Так как это не получилось, после начала судебного процесса против Эллсберга и Рассо в январе 1973 года Белый дом откровенно вмешался в дело. В Сан-Клементе, летнюю резиденцию Никсона в Калифорнии, чтобы переговорить с приглашенным туда судьей Байрном, вылетел Джон Эрлихман. Этот человек с располагающей к доверию фамилией (Еhгliсhmаnn по-немецки - "честный человек". - Перев.) предложил сделку: судья как можно быстрее закончит процесс осуждением обоих обвиняемых, за что будет вознагражден назначением на пост шефа ФБР. Но Байрн оказался честнее, чем предполагал Эрлихман, и от дурно пахнущей сделки отказался.

Тогда ФБР предприняло все возможное, чтобы добиться в Лос-Анджелесе признания Эллсберга и Рассо виновными. Бюро поручили организовать слежку за Эллсбергом, оно подслушивало его телефонные разговоры, перлюстрировало его корреспонденцию. Но компрометирующего материала не набиралось. Когда же для ФБР настало время доложить суду присяжных о результатах своих расследований, все материалы вдруг "пропали". Некоторые наспех сфабрикованные обвинения оказались явно несостоятельными.

При расследовании "уотергейтского дела" стало известно и о взломе в лечебнице. Из Вашингтона поступило письменное признание бывшего советника президента Айджила Крага. Он сознался, что дал такое задание Ханту и Лили. Судье Байрну не оставалось ничего иного, как прекратить процесс.

Итак, цель - осуждение Эллсберга - достигнута не была, ФБР и Никсон потерпели поражение. Что касается президента, то тут ещё добавились новые подозрения насчет его личной причастности к криминальным действиям. Но он старался казаться спокойным и деловитым, по-прежнему утверждая, что о взломе в Лос-Анджелесе ничего не знал. По распоряжению президента от 5 мая всем бывшим и настоящим его сотрудникам впредь запрещалось высказываться по поводу "дел, касающихся национальной безопасности". Это значило: ни слова об "уотергейте", ни слова об Эллсберге, а тем более о личных беседах и разговорах с Никсоном в Белом доме.

Тем не менее, разоблачения в "уотергейтском деле" шли своим чередом. Джон Дин, вызванный в специальную сенатскую комиссию под председательством сенатора Эрвина, не стал держать язык за зубами: протокол его показаний насчитывает 245 страниц. Правда, не все в нем заслуживало доверия, ибо Дин стремился, прежде всего, спасти свою шкуру. "Если Дин лгал, - комментировал журнал "Newsweek", - то ложь его была самой всеобъемлющей, самой детализированной, самой тщательно подготовленной во всей долгой истории лжи".

Сенатор Сэм Эрвин призвал президента лично высказать в сенатской комиссии свое отношение к событиям. Но Никсон отказался, подчеркнув, что его "ответственность перед конституцией" не позволяет ему выступить перед комиссией, а в надлежащее время он сделает соответствующее заявление.

...23 мая 1973 года газеты сообщили, что депутат от республиканцев Уильямс Майлс получил в 1971 году двадцать пять тысяч долларов для своей предвыборной кампании, а именно из того же тайного фонда, из которого финансировались участники Уотергейтского скандала. А на следующий день Майлс был уже мертв - фермер из Истона (штат Мериленд) нашел его в своем сарае. Официальное извещение называло как причину смерти огнестрельную рану в грудной клетке. Было ли это убийство или самоубийство, осталось невыясненным, так что возникли слухи. Был ли здесь устранен неудобный свидетель или с этой загадочной смертью был дан предостерегающий сигнал для готовых высказаться посвященных? Или же речь шла ни о чем ином, как о реакции короткого замыкания попавшейся второстепенной фигуре этих событий?

"Каждый день - новый кризис"

Пришло лето, а с ним и начало работы второй комиссии по расследованию "уотергейтского дела" под председательством вашингтонского окружного судьи Джона Сирики. Она должна была сконцентрировать свое внимание исключительно на криминальных аспектах этого дела, тогда как конгрессменам во главе с Сэмом Эрвином было поручено "всестороннее выяснение". И, наконец, дабы окончательно запутать дело, появилась ещё и третья инстанция. Специальный прокурор Арчибальд Кокс получил от министерства юстиции задание расследовать "уотергейтскую историю", для чего он в свою очередь создал небольшой отдел.

Даже наблюдатели в Вашингтоне вскоре потеряли представление о ходе дела: росли просто невообразимые горы обличений и опровержений, лжесвидетельств, обвинений и заверений в невиновности. Одни только протоколы комиссии Эрвина тем временем превысили объем в 7 000 страниц. В центре внимания, как и прежде, стоял вопрос о доле вины президента. И вдруг представилась возможность внести окончательную ясность.

При допросе сенатской комиссии свидетеля Александра Баттерфилда, тот, между прочим, упомянул о небольшой прихоти президента. В 1970 году Никсон дал ему, являвшемуся ответственным за вопросы безопасности странное задание: установить в его рабочих помещениях в Белом доме и в Кэмп-Девиде, а также на его личных телефонных аппаратов устройства для автоматической записи разговоров на магнитную пленку. Пусть потомки получат полное представление о его пребывании на посту президента.

Между Джоном Дином и Никсоном имели место многочисленные беседы с глазу на глаз; по показаниям бывшего юридического советника Белого дома, темой их был "уотергейт". Президент выступил с опровержением: говорили о чем угодно, только не об этом. Но теперь выяснилось, что все эти беседы записаны на магнитофонную пленку. Достаточно лишь прослушать записи, чтобы решить вопрос о виновности или невиновности президента. Итак, сенатор Эрвин затребовал эти записи; то же самое сделал и специальный прокурор Кокс.

Вся страна напряженно ожидала ответа президента. Он был дан немедленно. "Нет, магнитофонные записи предоставлены не будут, потому что это наносит ущерб престижу президента. Достаточно слова президента, а оно уже сказано", - ответил его пресс-секретарь.

Таково было положение в начале августа 1973 года. Никсон все время пытался как-то отвлечь внимание от "уотергейта".

"В Новом Орлеане раскрыт заговор с целью убийства президента Никсона" - это сообщение появилось сразу же, как только стала известна история с магнитофонными записями из Белого дома. В течение нескольких дней публиковались сообщения о том, как бесстрашные джи-мены преследовали таинственного бывшего полицейского, который был вооружен до зубов и замышлял покушение на жизнь президента. Сотрудники ФБР не раз наступали на пятки злодею, пока все дело не закончилось... поражением. Да, Келли, новому шефу ФБР - было ещё далеко до Гувера, который наверняка разыграл бы это "шоу" более ловко и более утонченно. Таким образом, вскоре эта акция ФБР была распознана как отвлекающий маневр.

Между тем уголовная история с вице-президентом Спиро Т. Агню протекала, вне всякого сомнения, не запрограммировано, и создала ряд помех. 1 августа 1973 года Агню получил из Балтимора от федерального прокурора Джорджа Билла письмо, в котором тот ставил Агню в известность, что против него начато следствие по обвинению во взяточничестве, уклонении от уплаты налогов и вымогательстве. Будучи в 1962-1966 годах главой администрации Балтиморского округа, а затем, в течение последующих двух лет, губернатором штата Мэриленд, тогдашний "вице" брал взятки от многих фирм, давая за то государственные заказы. Благодаря этому доход его повысился на 1 000 долларов в неделю, налогов с которых он, само собой разумеется, не платил.

Эти факты стали известны в связи с ещё одним случаем подкупа. Более двадцати бизнесменов из Балтимора заявили о своей готовности дать суду показания относительно финансовых проделок Агню. Все это - "одна сплошная гнусная ложь!" - заявил Агню журналистам.

Президенту Никсону надо было теперь на что-то решиться. Он мог попытаться "прикрыть" своего заместителя, мог, пользуясь своей властью, даже отказаться дать согласие на расследование, начатое федеральной прокуратурой. Альтернативой было полное раскрытие темных делишек вице-президента, "зеленый свет" федеральному прокурору. Тем самым можно было бы попытаться показать общественности, что никто не застрахован от упущений и ошибок, даже если он является вторым человеком в государстве. Такое решение могло засвидетельствовать, что сам президент объективен и честен и уже по одному этому не может иметь ничего общего с "уотергейтом". Никсон решился на второй вариант и дал пасть Спиро Агню.