Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги

— Все это звучит очень наивно.

— Но это правда. Клянусь тебе. Кроме того, Кэрол очень нравилась мне. В то лето в Бербанке у меня возникло ощущение, что ребенок, которого она ждала, принадлежал нам обеим.

— У тебя был когда-нибудь ребенок?

Она горько покачала головой.

— И теперь уже никогда не будет. Однажды мне показалось, что я забеременела, той самой весной, о которой я говорила, но врач сказал, что ничего нет, просто из-за слишком большого желания иметь ребенка у меня даже возникло такое ощущение.

— Когда Кэрол жила у тебя, врач осматривал ее?

— Да, я сама водила ее. К тому же врачу. Его фамилия — Вайнтрауб.

— Он принимал ее ребенка?

— Не знаю. Тогда она ушла от меня и вернулась к Майклу Харлею. А с доктором Вайнтраубом я больше не встречалась, слишком это неприятные воспоминания.

— Он сам показался тебе неприятным?

— Нет, я имею в виду воспоминания о Хиллмане. Это он послал меня к нему. Думаю, на флоте они дружили.

Лицо Вайнтрауба снова возникло у меня в памяти, и я тут же вспомнил, где видел его, более молодого, и тоже сегодня — среди группы летчиков, снятых на палубе авианосца, и снимок этот висит сейчас на стене в библиотеке Хиллмана.

— Смешно, — сказала Сюзанна, — имя человека, о котором ты не вспоминала семнадцать или восемнадцать лет, вдруг за какие-нибудь два часа всплывает снова и снова. Вайнтрауб.

— Его имя всплыло еще в каком-нибудь контексте?

— Да, сегодня днем в офисе. У меня был очень странный телефонный разговор, а потом и посетитель. Я хотела рассказать тебе’ о нем, но за всеми делами это совершенно вылетело у меня из головы. Этот человек тоже интересовался доктором Вайнтраубом. Он не хотел называться, но, когда я поднажала, сказал, что фамилия его Джексон.

— Сэм Джексон?

— Имени он не назвал.

— Сэм Джексон, негр средних лет, с очень светлой кожей, который выглядит и разговаривает так, как джазовые музыканты, когда у них нет ни гроша.

— У этого юноши тоже, видимо, не было ни гроша, точно, но это определенно не Сэм. Может быть, сын Сэма? Ему не больше восемнадцати.

— Опиши мне его.

— Тонкое лицо, очень приятные черты, крайне возбужденные темные глаза, настолько возбужденные, что он даже испугал меня. Он мог бы показаться интеллигентным, если бы не был так напряжен.

— Ты не поняла, отчего он был возбужден? — спросил я, чувствуя, что сам начал волноваться.

— Думаю, смерть Кэрол его потрясла.

— Почему? Что он говорил?

— Он спрашивал меня, не знала ли я Кэрол в сорок пятом году. Видимо пытаясь разыскать меня, он прошел весь мой путь, начиная от Бербанка. Представляешь? Он был даже у старого секретаря «Уорнеров», с которым я до сих пор поддерживаю связь, называл там имя Кэрол. Он хотел узнать все о ребенке Харлея и, когда я ничего не смогла ему рассказать, спросил, к какому врачу она обращалась. Я вспомнила о докторе Вайнтраубе, и это его удовлетворило. Я успокоилась только тогда, когда отделалась от него.

— Очень жаль, что отделалась.

Она удивленно посмотрела на меня:

— Ты предполагаешь, что это мог быть сын Харлея?

Вместо ответа я достал свою коллекцию фотографий и развернул веером. Руки мои мелко дрожали.

— Он не умер, Лу? — испуганно спросила Сюзанна.

Я протянул ей одну фотографию.

— Лу, я не хочу больше смотреть на мертвецов.

— Здесь живой человек. По крайней мере, я надеюсь, что живой. — Я показал ей фотографию Тома Хиллмана.

— Да, именно он и разговаривал со мной, только одет он был много хуже, чем здесь. Это ребенок Харлея?

— Думаю, что да. Он также тот самый ребенок, которого усыновили Ральф и Эллен Хиллманы. Как ты думаешь, куда он отправился после тебя? Может быть, к Вайнтраубу?

— Да, скорее всего так. — Она тоже была взволнована. — Все это похоже на древний миф. Он разыскивает своих настоящих родителей.

— Черт побери! Оба его родителя мертвы. В котором часу ты видела его?

— Около четырех часов.

— Сейчас почти шесть.

Я подошел к телефону и позвонил в офис к Вайнтраубу. Дежурная ответила, что офис уже закрыт, а девушка на коммутаторе, как я ни настаивал, не решилась дать мне ни домашнего адреса Вайнтрауба, ни его телефона, ни телефона старшего дежурного в здании. Я попросил ее записать мои имя и номер телефона Сюзанны. Теперь оставалось ждать, когда Вайнтрауб сам позвонит мне, если, конечно, сочтет нужным.

Прошел час. Сюзанна поджарила мне мясо и сама поела, хотя без всякого аппетита. Мы сидели за мраморным столиком в патио, и она рассказывала мне все о мифах и о том, как они видоизменялись. Эдип, Гамлет, Стефен Дедалиус — ее отец читал по этому предмету курс лекций. Время шло, и я беспокоился о мальчике все больше и больше. Гамлет пришел к кровавому концу; Эдип, убив своего отца, женился на матери, а затем ослепил себя.

— Том Харлей, — сказал я негромко. — Том Харлей, Хиллман, Джексон. Он чувствовал, что он не настоящий сын Хиллманов, он думал, что его подбросили эльфы.

— Это тоже миф.

— Я говорю о реальной жизни. Он бросил своих приемных родителей и пошел искать настоящих. Как странно, что ими оказались именно Харлеи.

— Ты совершенно уверен, что он ребенок Харлея?

— Если проанализировать все, что я знаю о нем, то так и выходит. Кстати, тогда становится понятным, зачем Ральф Хиллман так старался скрыть, что знаком с Кэрол. Он никогда не говорил Тому, да и вообще никому, об усыновлении. Он не хотел, чтобы всплыла наружу история с усыновлением.

— Почему не хотел?

— Он держал это в секрете от всех и на этой почве, по-видимому, немного свихнулся.

— Сегодня утром у меня сложилось такое же впечатление.

— Наверное, он боялся потерять сына. И, как видишь, не без оснований, — добавил я.

Она прикоснулась к моей руке.

— О, Лу, ты не думаешь, что он мог совершенно сойти с ума и убить Кэрол собственными руками?

— Возможно, но маловероятно. Ты хочешь сказать, что именно это мучило его утром?

— Больше того. Складывалось впечатление, что земля разверзлась у него под ногами. Он думал, что я пойму его состояние и помогу ему собрать осколки его жизни. Через семнадцать лет он нанес мне второй сокрушительный удар.

Она сказала это с презрением, которое в равной степени отнесла и к Хиллману, и к себе.

— Я не совсем понимаю.

— Он попросил меня выйти за него замуж, Лу. Это так соответствует современным нравам: прежде чем разорвать настоящий брак, вы пытаетесь подготовить почву для будущего.

— Не понимаю. Он говорил о своих намерениях в отношении Эллен?

— Нет. — Сюзанна побледнела, как призрак.

— Ну, надеюсь, он имел в виду только развод. Каков твой ответ?

— Мой ответ?

— Да. Что ты ответила на его предложение?

— О! Я сказала ему, что жду более приятного варианта.

Ее темные глаза со значением посмотрели на меня. Я же сидел, мучительно подыскивая вразумительный ответ. Спас меня телефонный звонок. Я взял трубку.

— Арчер слушает.

— Это доктор Вайнтрауб. — В голосе его уже не осталось былого спокойствия. — Со мной только что произошел из ряда вон выходящий случай…

— Вы видели сына Хиллмана?

— Да. Он пришел ко мне, когда я собирался уходить, и задал мне тот же самый вопрос, что и вы.

— Что вы ответили ему, доктор?

— Правду. Но он уже ее знал. Он спросил, действительно ли Майкл и Кэрол Харлей его родители. Это действительно так.

— Как он отреагировал?

— Очень бурно. Он ударил меня и разбил мне очки, без них я практически ничего не вижу, и убежал от меня.

— Вы сообщили в полицию?

— Нет.

— Сообщите немедленно и скажите, кто он!

— Но его отец, его приемный отец не разрешил бы мне…

— Я знаю, как это бывает, когда имеешь дело со своим старым командиром, доктор. Одно время он был вашим командиром, не так ли?

— Да, я служил на его корабле.

— Но это уже давние дела, поэтому сейчас предоставьте Хиллману самому позаботиться о себе. Вы позвоните в полицию, или это сделать мне?