Дьявольский коктейль (сборник)

– Обязательно, – ответил я, не придавая значения своим словам.

Он повесил трубку.

– Я поняла, что нам не избавиться от этого проклятого Оликса. – Сидя напротив в кресле помидорного цвета, Юнис мрачно смотрела на меня.

– Только если найдем его.

– О, найдете, чтоб вы лопнули, – с такой горечью проговорила Юнис, что Линни удивленно взглянула на нее. Линни была слишком молода, чтобы понять: Юнис проклинала не конкретно меня, а жизнь вообще.

Вскоре они поднялись наверх, болтая о завтрашней поездке в Калифорнию, а я выключил свет и сидел в полутьме, попивая четвертый бокал пойла, приготовленного Юнис по собственному рецепту, и обдумывая вопросы, которые мне надо задать завтра. Если мне повезет, я могу найти Оликса по бумагам, но после трех лет отсутствия едва ли он пасется на свободе. Три недели – это предел, больше я не могу тратить на поиски. Все должно быть проведено более законно, более открыто. И больше я не буду подставлять голову Клайвам.

Немного спустя, допив последний бокал, я побрел наверх, в отведенную мне Юнис роскошную комнату с кондиционером. Неверной рукой я повернул выключатель и увидел на желтом фоне коричневую, золотистую и белую мебель.

И одно ярко-розовое пятно. Сама Юнис. В халате, отделанном чем-то пушистым, она лежала на моей кровати.

Я медленно прошел по толстому белому ковру и сел рядом с ней на белое с коричневым муслиновое покрывало.

– Чего вы хотите? – мягко спросил я.

– А как вы думаете?

Я покачал головой.

– Это значит «нет»? – Голос у нее был резкий.

– Боюсь, именно это и значит.

– Вы же сказали, что вы не голубой.

– Да. Не голубой. – Я улыбнулся. – Но у меня есть одно нерушимое правило.

– Какое же?

– Не спать с женами... или дочерьми мужчин, на которых я работаю.

Она резко села и приблизила лицо к моему. Зрачки, как обычно, сужены от выпитого виски.

– Включая Линни? – спросила она.

– Да, включая Линни.

– Вот как? Будь я проклята! Вы хотите сказать, что провели с ней ночь в Нью-Йорке и даже не попытались...

– Не вышло бы ничего хорошего, если бы я попытался. – Я еле сдерживал смех.

– Не верю. Она глаз с вас не сводит и, когда вы уехали, ни о ком другом и не говорила.

– Вы, должно быть, ошибаетесь. – Я искренне удивился.

– Я не вчера родилась, – мрачно буркнула она. У нее две ваши фотографии, с которыми она не расстается.

– Какие фотографии? – Я был ошеломлен.

– Которые сделал ее брат. В тот день на реке.

– Но она же не должна...

– Может быть, она и не должна, но ваши фотографии у нее, – сухо сказала Юнис и села рядом со мной на край кровати, небрежно спустив ноги на пол. «Для роли соблазнительницы она слишком закуталась», – мелькнула у меня мысль.

– Вы ведь ждали, что я откажусь, – улыбнулся я.

– Я думала, что это возможно. – Она скорчила гримасу. – Но попытаться стоило.

– Юнис, вы рехнулись, – усмехнулся я.

– Мне скучно, – буркнула она, и в ее голосе прозвучала искренность.

– Я у вас котируюсь наравне с бриджем и гольфом.

Она все еще разыгрывала придуманную роль.

– По крайней мере, вы, черт возьми, похожи на живого человека, чего не скажешь о большинстве мужчин! – Ее рот скривился в усмешке.

– Что вам больше всего нравится в переезде в Калифорнию? – спросил я.

– Черт возьми, у вас мысли скачут, как чертов кузнечик! – Она удивленно взглянула на меня. – Какое отношение имеет наш переезд к сексу?

– Вы скажите мне, а я скажу вам.

– Ради бога... – Но ей пришлось сосредоточиться и подумать, и в конце концов она ответила так, как я и ожидал: – Мне нравится обставлять комнаты... Наверно.

– А здесь вы все сделали сами? – Я неопределенно помахал рукой.

– Ага, сама. Ну и что?

– Почему бы вам не заняться этим для других людей, не начать свой бизнес – дизайн дома?

Предложение показалось ей курьезным. Она засмеялась... и ухватилась за него. И я понял, что Юнис уже думала об этом раньше, потому что мои слова не удивили ее.

– Черт возьми, я совсем не гений.

– У вас есть чувство цвета. Больше того, вы создаете настроение. Это самый уютный дом, в каком я когда-нибудь бывал.

– Уютный? – удивленно повторила она.

– Да. Вы можете наполнить жизнь других людей, хотя сами чувствуете в себе пустоту.

На ее серо-зеленые глаза набежали слезы, она опустила веки. Голос ее оставался жестким:

– Откуда вы знаете?

– Знаю.

– И я надеюсь, как вы считаете, – после паузы продолжала она, – что если заниматься сексом, то это будет что-то наполняющее жизнь, подходящая сублимация для женщины средних лет, чья привлекательность тает быстрее, чем ее аппетиты... – В ее голосе звучала горечь, а в словах – давнее знакомство с жаргоном и точкой зрения психоаналитиков.

– Нет, – спокойно возразил я. – Напротив.

– А? – Она открыла глаза. Они были мокрыми и сияющими.

– Играть легче, чем работать.

– Объясните. Черт возьми, вы говорите загадками.

– Секс... такого рода случайный секс, – я похлопал рукой по постели, на которой она сидела, – может быть способом бегства от настоящих усилий. Любовник может быть сублимацией более глубокой потребности. Люди, которые не способны выдержать требования одного, могут отвлечь себя, проводя время с другим.

– Ради бога... Не понимаю ни одного слова. Проклятие! – Она закрыла глаза и легла поперек кровати.

– Тысячи людей никогда не делают ни одного решительного шага, потому что боятся провалиться.

Она сглотнула и, помолчав, спросила:

– Черт возьми, а если провалишься? Что тогда?

Я не ответил, и секунду спустя она настойчиво повторила:

– Скажите мне, что вы делаете, если проваливаетесь?

– Мне пока не приходилось зализывать раны.

– О-о. – Она тихо засмеялась. – Слепой ведет слепого, как и вся проклятая человеческая раса.

– Что ж... – Я встал. – Мы все бредем, спотыкаясь в темноте, – это факт.

– Не знаю, поверите ли вы мне, но я была чертовски верна Дэйву до этого...

– Уверен в этом.

Она встала и стояла, слегка пошатываясь.

– Мне кажется, я ужасно скованна.

– Это лучше, чем быть развязной, – улыбнулся я.

– Ради бога, не загадывайте мне шарады в час ночи. Думаю, если вы собираетесь искать этого проклятого Оликса, то нет надежды, что вы поедете с нами в Калифорнию.

– Мне хотелось бы, чтобы была.

– Проклятый лжец, – пробормотала она. – Спокойной ночи.

Юнис направилась к двери и ни разу не оглянулась.

Утром я отвез их в аэропорт. Юнис оставила мне свою машину и дом на такой срок, какой понадобится. За завтраком она саркастически намекнула на свой ночной визит:

– Лучше недобрать секса, чем потом пожалеть.

– Что? – спросила Линни.

– Юнис предлагает способ обуздать демографический взрыв, – пояснил я.

Линни хихикнула. Юнис оскалилась и попросила передать сливки.

Проводив их, я уткнулся в карту местных дорог и, вспоминая неточные ориентиры Юнис, все же добрался до племенной фермы Перри, к дому Джефферсона Л. Рутса, помимо прочих титулов, председателя Ассоциации коннозаводчиков. Слуга в белом костюме без единого пятнышка провел меня через дом во внутренний дворик – патио. Дом представлял собой набор холодных бетонных коробок с грубо оштукатуренными белыми стенами и голыми деревянными полами. Патио было затенено вьющимся по решетчатой крыше виноградом. Посреди дворика стояли низкий столик из стекла и металла и легкие удобные кресла. Из одного из них с приветливо протянутой рукой поднялся Джефф Рутс, толстый человек с брюшком, которое противоречило здоровой жизни на ферме. Вероятно, его тревожил собственный вес. Вопреки распространенному мнению о жесткости американцев, у Рутса манеры были мягкими, но в них таилась сила, видимая, но не натужная, как при работе мотора «Роллс-Ройса». Он носил легкий тропический городской костюм, и, пока я сидел у него, деловитая девушка-секретарь подошла и напомнила, что человек в Майами, с которым он должен говорить, никогда никого не ждет.