Клуб удивительных промыслов (рассказы)

Мои размышления были прерваны Грантом, шепнувшим мне на ухо слова, которые повергли меня в величайшее недоумение.

– Ради бога, уйдем отсюда!

Я никак не мог понять, какими чарами околдовал меня этот странный человек. Одно было ясно: по той или иной причине чары эти были так сильны, что через несколько минут я уже был на улице.

– Гнусное, но забавное дело, – сказал он.

– Что именно? – недоуменно спросил я.

– Да вся эта история. Послушайте-ка, дружище! Лорд и леди Бомонт пригласили нас с вами на большой званый обед, имеющий быть сегодня вечером, обед, на котором мистер Уимполь покажет себя во всем своем блеске. Ну, ладно, ничего удивительного в этом нет. Удивительно то, что мы не пойдем.

– Ну так что ж, – сказал я, – сейчас уже шесть часов, и я сомневаюсь, чтоб мы успели попасть домой и переодеться. Я не вижу ничего удивительного в том, что мы не пойдем к Бомонтам.

– Не видите? – сказал Грант. – Зато я держу пари, что вы найдете весьма удивительным времяпрепровождение, которым мы заменим званый обед.

Я тупо посмотрел на него.

– Заменим званый обед? – спросил я. – А что мы будем делать?

– А вот что! – сказал он. – Морозным зимним вечером мы будем стоять под окнами этого дома и ждать в течение часа или двух. Вы уж простите меня – всему виной мое тщеславие. Я только хочу доказать вам, что я прав. Не можете ли вы вместе с этой сигарой поскучать до тех пор, пока сэр Уолтер Чолмондели и таинственный Уимполь не покинут дома?

– Конечно, могу, – сказал я. – Но я не знаю, кто из них выйдет первым. У вас есть на этот счет какие-нибудь сведения?

– Никаких, – ответил он. – Может быть, в припадке злобы первым уйдет сэр Уолтер. А может быть, и мистер Уимполь, который почувствует, что лучше последней своей эпиграммы ему уже ничего не выдумать. А сэр Уолтер вдруг захочет остаться еще на некоторое время и подвергнуть обсуждению характер мистера Уимполя. Во всяком случае, обоим придется через определенное время покинуть дом, ибо обоим нужно переодеться к сегодняшнему званому обеду.

Пока он говорил, с крыльца дома раздался пронзительный двойной свисток, и к темному подъезду подкатил темный кеб. И вот произошло нечто такое, чего мы никак не могли ожидать. Из дверей в одно и то же мгновение вышли и м-р Уимполь и сэр Уолтер Чолмондели.

В течение двух-трех секунд они с вполне естественным смущением смотрели друг на друга, потом какая-то странная резвость, свойственная, по-видимому, им обоим, заставила сэра Уолтера улыбнуться и сказать: «Ужасный туман! Мой кеб к вашим услугам».

Прежде чем я успел сосчитать до двадцати, кеб загрохотал по камням мостовой, унося обоих. И прежде чем я успел сосчитать до двадцати трех, Грант прошептал мне на ухо:

– Бегите за кебом, бегите за кебом, как вы бегаете от бешеной собаки, – валяйте!

Мы помчались по темным, извилистым улицам, не выпуская из виду кеба. Один бог знал, по-моему, причину нашего бега, но бежали мы быстро. К счастью, это продолжалось не слишком долго. Кеб остановился на перекрестке двух улиц, сэр Уолтер заплатил вознице, и тот погнал лошадей, радуясь щедрости великодушного седока. Затем сэр Уолтер и Уимполь с минутку поговорили с видом людей, наносящих друг другу тяжкие оскорбления, ведущие либо к извинению, либо к дуэли, – так по крайней мере казалось нам с расстояния десяти ярдов. Потом они обменялись сердечным рукопожатием и разошлись в разные стороны.

Бэзиль одним из редких своих жестов простер руку.

– Бегите за этим негодяем! – крикнул он. – Теперь мы его поймали!

Мы выскочили из-под прикрытия и достигли перекрестка.

– Стоп! – прохрипел я диким голосом. – Вы не туда свернули!

Он продолжал бежать.

– Идиот! – взвыл я. – Сюда свернул сэр Уолтер. Уимполь улизнул от нас. Он прошел уж с полмили по другой дороге! Вы ошиблись!.. Вы оглохли, что ли? Вы ошиблись!

– Не думаю, – выдохнул Бэзиль и побежал дальше.

– Но ведь я вижу его! – крикнул я. – Посмотрите-ка! Разве это Уимполь? Это же старик! Что вы делаете? Что нам делать?

– Бежать, – сказал Грант.

Вскоре мы нагнали помпезного старого баронета, белые бакенбарды которого серебрились в капризном свете фонарей. Мои мозги туманились. Я ничего не соображал.

– Чарли! – прохрипел Грант. – Можете вы на четыре минуты поверить в мой здравый смысл?

– Разумеется, – ответил я, задыхаясь.

– Тогда помогите мне поймать и придержать этого человека. Как только я скажу «ну», – бросайтесь на него. Ну!

Мы набросились на сэра Уолтера Чолмондели и опрокинули увесистого джентльмена навзничь. Он сражался с примерной доблестью, и все же мы одолели его. Почему мы дрались с ним – я не имел ни малейшего представления. Он был силен и полнокровен; лишившись возможности боксировать, он стал лягаться, и мы связали его; лишившись возможности лягаться, он стал кричать, и мы заткнули ему рот. Потом мы перетащили его в узкий двор, выходивший на улицу, и стали ждать. Повторяю, почему мы все это делали, я не имел понятия.

– Мне очень жаль, что я затрудняю вас, – раздался из темноты спокойный голос Бэзиля, – но я назначил здесь свидание.

– Свидание? – переспросил я, опешив.

– Да, – ответил он, спокойно глядя на апоплексического старого аристократа, лежавшего на земле и смотревшего на нас вылезшими из орбит глазами. – Я здесь назначил свидание очаровательнейшему юноше. Старому моему приятелю. Джеспер Дреммонд зовут его – вы, вероятно, видели его сегодня у Бомонтов. Пока там не кончат обедать, он едва ли придет сюда.

Я не знаю, сколько часов мы простояли в темноте. За это время я окончательно пришел к заключению, что с моим другом повторилось то, что некогда имело место на заседании суда. Бэзиль Грант сошел с ума. Я не мог подыскать иного объяснения. Старый почтенный джентльмен с багровым лицом, полузадушенный, валялся на земле, подобно вязанке дров.

Приблизительно через четыре часа во двор проскользнула стройная фигура во фраке. В мерцании газового света я распознал рыжие усы и бледное лицо Джеспера Дреммонда.

– Мистер Грант, – сказал он недоуменно, – это прямо невероятно! Вы оказались правы, но что это значит? За все время обеда, который почтили своим присутствием герцоги, герцогини и издатели толстых журналов, специально пришедшие послушать Уимполя, этот удивительный человек молчал, как зарезанный. Он не отпустил ни одной шутки. Он вообще не произнес ни слова. Что это значит?

Грант указал на грузного джентльмена, распростертого на земле.

– Вот что это значит! – сказал он.

Заметив толстяка, так спокойно лежавшего на земле, Дреммонд отскочил, как ужаленный.

– Что?.. – пробормотал он. – Что?

Бэзиль внезапно накинулся на пленника и извлек из его грудного кармана какую-то бумагу, несмотря на всю беспомощность, баронет, казалось, пытался воспротивиться этому.

То был большой обрывок белой оберточной бумаги; Джеспер Дреммонд пробежал его с нескрываемым изумлением. Насколько ему удалось разобраться в нем, он заключал в себе ряд вопросов и ответов, расположенных в виде катехизиса. Большая часть документа была оторвана и стерта во время схватки, но кое-что уцелело. Гласила эта бумажка следующее:

«Ч. Сохранить самообладание.

У. Сохранить – Британский музей.

Ч. Да знаете ли вы – ваши шуточки.

У. Никогда не отпускаю шуточек».

– Что это такое? – воскликнул Дреммонд, окончательно рассвирепев и швыряя бумагу на землю.

– Что это такое? – голосом, переходящим в какое-то торжественное пение, повторил Грант. – Что это такое? Это великая новая профессия, великий новый промысел. Капельку безнравственный, признаюсь, но все же великий, подобный морскому разбою.

– Новая профессия, – тупо сказал молодой человек с рыжими усами. – Новый промысел!

– Новый промысел! – подхватил Грант с каким-то странным воодушевлением. – Новая профессия! Какая жалость, что она безнравственна!

– Но в чем, черт побери, она заключается?! – одновременно воскликнули Дреммонд и я, разражаясь богохульствами.