Муза и генерал

- Ну к чему было женихов перебирать, чтобы остановиться на интимофобе? - потрясая журналом аки приговором теснила я Надежду.

Между прочим, я сама ненавижу людей, которые суют нос в мою жизнь, особенно не терплю тех, кто лезет с советами. Но с Надеждой особый случай на кое-какие вольности имею право, хотя бы в силу обилия пролитых на меня слез. Другая бы раскисла от этой сырости и резких перемен климата.

- Ромка гад! Он такой гад! Он недостоин меня! Ты видела, какие у него уши?

Не скромная училка музыки, а истинная фурия. Дымящая на паровозный манер сигарета довершает ее кровожадный образ. В такие минуты я сама боюсь Надежды.

- Конечно, гад. Я тебе это еще пять лет назад говорила. Если честно, даже Музе Пегасовне смешно, как ты могла полюбить такого тушканчика, соответствую я. И ведь страшно не соответствовать, может и поколотить.

Это всегда происходит вдруг! Такое впечатление, что данная фраза не моя, а цитата из кого-то: и то сказать, не в Древней Греции живем, где поле неизреченных истин колосилось буйным цветом, сейчас же только рот откроешь уже плагиат. Но вернемся к вдруг. На какой-то затяжке, без всякой на то предпосылки и логики, Надежда резко меняет курс.

- Боже, какая я гадина! Я гадина-прегадина! Ромочка, я недостойна тебя!

Черт бы побрал ее навигационную резвость!

- Да, Ромка - прекрасной души человек! Я тебе это еще пять лет назад говорила. И даже Муза Пегасовна уверена, что большие уши - признак повышенной сексуальности... и музыкальности. - Я стараюсь говорить проникновенно и убедительно.

- Знаешь, какой он ... музы-кальный... - Надя рыдает от единения с возлюбленным и подругой.

Вот что значит, на мой взгляд, "невмешательство в личные дела", даже когда очень хочется вмешаться. Тем более подруга и вроде бы ждет совета, но не очаровывайтесь: не ждет. Если говорить кулинарным языком, можно сравнить любовь с выпечкой пирога. В двух этих, по сути, родственных явлениях, когда произведение рук и сердца томится от накала то ли страстей, то ли духовки, любые ингредиенты, а тем паче - сквозняк, только во вред.

Вернемся к умному журналу. Прочитав статью, Надька решила форсировать диагноз непосредственно в инкубационный период.

- Я поговорю с ним просто, по-человечески: так и так, Ромка, я старею, но и ты не молод, пора бы и под венец. Иногда даже маньяки реагируют на добрую беседу.

- Так то ж маньяки! Надя, не очеловечивай мужчин, тем более нумизматов, для них чем старше, тем дороже. Лет через пятьдесят, а еще вернее - через сто ты вполне сможешь претендовать на место в его коллекции.

Вот такой диалог произошел у нас. Фраза феминистского толка об "очеловечивании мужчин" - опять же из Музы Пегасовны.

Представляете, что стало с этой иллюзионисткой, когда до нее дошло, что мужчина ее сердца - прежде всего мужчина, и как следствие: человеческому языку не обучен, если в кромешную полночь меня разбудил Моцарт. Не подумайте, что сам покойник, нет, обошлось одной арией из "Свадьбы Фигаро". Ее-то и свистела Надежда под моим окном. Натура менее возвышенная орала бы благим матом: "Варька!" - но Надькина душа и в минуты страданий изъясняется языком гармонии. Не на последнем месте и забота о моем музыкальном просвещении. Вот-вот, прямо из постельки, в одной футболке и трусах, благо стоял август, я вылезла из окна, шагнула на узкий бордюр и так до пожарной лестницы, по ней уже и спустилась с третьего этажа на землю. Со сна - и такие подвиги! Спасибо Гураму, коменданту общаги.

- После отбоя общежитие на замке, - изрек железный грузин пятилетку назад, чем и определил альпинистскую специфику общаговского народа.

Что бы сделали вы, если б, рискуя шеей, по шаткой пожарной лестнице, в условиях плохой видимости, преодолев несколько этажей, к вам спустилась почти обнаженная, хрупкая как подросток молодая женщина? Вот-вот! А Надька и хвостом не вильнула.

- Он не хочет, - серым голосом промолвила она.

Я взяла подругу за руку и усадила ее на парапет.

- Покурить бы, - на автопилоте вздохнула она.

Вторя ее словам, пачка сигарет описала траекторию из моего окна до Надеждиной головы. Я погрозила Василию кулаком. В другое время моя подруга уползла бы с места событий с сотрясением мозга, но не сегодня... Она просто щелкнула зажигалкой, и пламя, стремящееся к сигарете, осветило ее значительное лицо. Бархатная ночь на исходе лета. Два огонька под звездным небом. Надежда и я. И такая тоска и жалость и к ней, и к себе, и к уходящему лету, и даже к Земле - одинокой точке в океане галактик.

- Что ж, будем кормить клиента заговоренными продуктами, - резюмировала я.

- А если он не захочет?

- Тогда через зонд.

Утро прошло в бегах. Отправив Василия в сад, я помчалась за пирожными. Все оставшееся до визита время упрашивала творца посодействовать рабе божьей Надежде. Оказалось, Бог действительно слышит глас вопиющего, даже если вопиющий - агностик, атеист и бывшая пионерка. Не уверенная в продуктивности заговора, а более страшась непредсказуемости результата, я пробовала для начала объясниться с Романом мирным путем.

- Ты волен не жениться на Надежде, но знай, на этой земле ее держит только любовь к тебе!

У Ромки от такого смелого заявления аж глаза заблестели. Еще бы! Не каждый день из-за тебя намыливают веревку, бросаются под поезд, глотают яд... Словно иллюстрируя происходящее, раздался страшный грохот. Меня прошиб пот: ужель Господь решил следовать каждому моему слову? Ромка выскочил в коридор, с разбега вышиб дверь в ванную. На пороге, обхватив двумя руками медный таз, стояла Надежда. Блаженная улыбка освещала уста. Неужели тронулась? Под влиянием минуты...

- Я просто хотела услышать, о чем вы говорите, и уронила тазик, невинно промолвила она.

Черт побери! Высокую трагедию оборотили в фарс! Я схватила громадного Ромку за грудки и затрясла.

- Если ты, мерзавец, приблизишься к ней в радиусе трех километров, я тебя покалечу... тазом! Клянись, больше мы тебя не увидим!

Страшно напуганный яростной атакой, он вяло пытался отцепить меня от рубахи.

- Да не приду, не приду...

Мышь уела гору. Вконец расхрабрившись, я всучила ему в руки коробку с пирожными.

- И чтоб все съел! Они заговоренные!

Неделю от Романа не было не слуху ни духу, неделю я боялась поднять на Надежду глаза, и, возможно, загнулась бы наша дружба под тяжестью вины, если б не Роман. Заявился к Надьке с огромным букетом.

- Накормили меня заговоренными пирожными...

Надежда восприняла его слова как предложение выйти замуж - и вышла. Мастер спорта по боксу не смел сопротивляться. Теперь вот бегает, надеюсь, не от жены.

Ждать приходится недолго, я едва успеваю пару раз измерить тротуар, вымощенный плиткой, как из-за угла на хорошей скорости, облаченный в спортивный костюм, возникает взмокший Юнеев. Даже мое появление не останавливает его, бежит как заведенный, теперь, правда, только на месте.

- Привет, - между прочим бросает Роман. - Надо кого-то убрать?

Обычно я отвечаю: нет - и тем самым спасаю человечество от его кулака, но сегодня я накрываю свой гуманизм медным тазом.

- Надо, но только не знаю кого.

Достаю из кармана монету с профилем императора Константина, протягиваю Роману. Он останавливается, теперь понятно, что монета, найденная под столом, относится к разряду редких.

- Где взяла? - спрашивает Роман, вытягивая из кармана лупу.

Оказывается, заядлые нумизматы даже утренние пробежки совершают с лупой.

- Под столом, - отвечаю я. - Чья она?

- Это рубль Константина, таких монет только семь.

- Во всем мире семь? - изумляюсь я.

Даже мне, не страдающей манией коллекционирования, ясно как божий день, что, не роя, не копая, я нашла клад.

- В двадцать пятом году после смерти Александра Первого на престол должен был взойти Константин, его брат. Успели отчеканить пять монет, когда царем стал Николай Первый. Потом всплыли еще две монеты, без надписи на гурте. - Роман приблизил ко мне монету боковой стороной. - У тебя одна из них. Я знаю человека, у которого есть или, во всяком случае, был рубль Константина.