Странники в ночи (СИ)

Автобус возник совершенно внезапно, будто сгустился из воздуха. Огромное мерседесовское чудовище мчалось по осевой линии дороги, сияя гладким стеклом, никелированным металлом и свежей краской. Аня отпрянула к узкому тротуару, не сводя глаз с громадной рычащей машины. Что-то в этом автобусе было... Не совсем обыкновенным, словно подсказанным фантазией злого колдуна.

Над выпуклыми обзорными окнами кабины, скрывающими водителя в зеркальной полутьме, вместо номера маршрута сверкала золотая лежачая восьмерка - символ бесконечности. Она горела так ярко, что казалось, излучала собственный золотой свет, а не отражала падающий извне. Аню удивила эта восьмерка, но дело было в общем-то не в ней, да и удивила она скорее этим ослепительным свечением, нежели самим её присутствием на месте номера. Да, странно, непонятно, однако вовсе не зловеще по сравнению с тем, ЧТО изображено возле передней двери.

Там был китайский дракон... Точнее, существо, напоминающее внешне китайского дракона, но без присущих такого рода изображениям достоинства и величия. Намалеванный на боку автобуса монстр прямо-таки сочился первобытной злобой. Налитые кровью, вытянутые по горизонтали узкие глаза выглядели до омерзения живыми, точно в металле кто-то прорезал щелевидные отверстия, а за ними пряталась, выглядывала наружу кошмарная агрессивная тварь. Длинное, как у гигантского слизняка, тело изгибалось в немыслимых конвульсиях, свиваясь в кольца и пересекая само себя подобием искалеченных букв латинского алфавита. Каких именно букв, Аня даже не сообразила, охваченная страхом и отвращением.

Над головой дракона тянулась красная надпись: "ПЕРЕСТАНЬТЕ БЕСПОКОИТЬСЯ, ВЫ ПОД НАШИМ КОНТРОЛЕМ". А внизу, под короткими когтистыми лапами, ещё одна: "МЫ ЗАЩИТИМ ВАС".

Реклама какой-то страховой компании, подумала Аня. Ну и художника они наняли! Кому же пришло в голову нарисовать такой ужас? И цвета, эти цвета! Невероятно броские, ядовитые - не только дракон, но и весь автобус в навязчивых плакатных красках, вползающих в мозг, в сознание, сокрушающих любое отторжение. Прямоугольная туша автобуса словно провалилась из некоего иного мира, более яркого и разноцветного, нежели привычный человеческий мир, из вычурной флуоресцентной страны, где в красках нет радости, а лишь кичливая надменность и желание подавлять.

Если бы Аня раздумывала дольше, она скорее всего пришла бы к какому-нибудь утешительному выводу. Например, о том, что испытывается новый вид рекламы, основанный на шокирующем воздействии. Подобная теория объясняла и лежачую восьмерку, и мерзкого дракона, и ядовитые цвета, отравляющие все вокруг... Но уже в следующую секунду после того, как ужасный автобус промчался мимо, на мгновение скрыв от Ани детскую площадку и оставив пыльный шлейф, она забыла о нем.

Андрея на площадке не было. Еще покачивалась по инерции скамеечка качелей, на которой он только что сидел, и казалось даже, что вьется в воздухе дымок его сигареты, но он исчез. Пропал, будто растаял - ведь и уйти с площадки за столь краткое время он не мог, и спрятаться негде, если представить, что он по какой-то причуде решил бы разыграть Аню. Никак тут не успеть скрыться из вида.

Столбики качелей окутывал синеватый туман, невесомый и чуть светящийся, посверкивающий микроскопическими блестками. Как в полусне, Аня подошла ближе, подтолкнула скамеечку, провела рукой по цепи. Туман вытянулся перед ней прозрачным полотном, колышущейся лентой, а блестки собрались в расплывчатые бледные буквы.

Я ПЕРЕДУМАЛ. ОСТАЛСЯ ОДИН ДЕНЬ .

И все. Туманная лента моментально рассеялась. Аня, которую не держали ноги, бессильно опустилась на скамеечку качелей. Темное раздражение против невидимой могущественной силы закипало в её сердце. Он, видите ли, передумал... Ну, что же! Пусть остался один день. Теперь Аня знает, как нужно поступить, куда нужно вернуться. Андрея нет здесь. Она не станет понапрасну суетиться, бегать по площадке, звать, кричать в пустоту. Если ей суждено увидеть Андрея вновь, то в другом месте - и она знает, где.

Аня вскочила... И тут же снова села. Сможет ли она, хватит ли у неё сил? Ведь она всего-навсего обыкновенная женщина. Что она такого сделала, чтобы заслужить привилегию? Андрей написал "Дом в огне", а она?

Но любовь не нуждается в заслуженных привилегиях. Она вся умещается в одной фразе - "Только быть с ним"... Аня стиснула зубы и встала.

Оглядевшись, она заметила невдалеке (вопреки утверждению Штерна о том, что его охранники умеют присутствовать незримо) молодого человека в синем костюме Она поманила его рукой. Молодой человек смутился, поколебался (он тоже помнил, что должен быть невидимкой), но все-таки подошел.

- У вас есть деньги? - спросила Аня без лишних вступлений.

Молодой человек удивленно посмотрел на неё и пожал плечами.

- Есть немного, а что?

- Немного - это сколько?

- Не помню... Сейчас посмотрю.

- Посмотрите.

Вытащив из кармана смятые купюры, молодой человек начал пересчитывать их. Когда он отсчитал столько, сколько в обрез хватало на авиабилет и прочие дорожные расходы, Аня остановила его.

- Достаточно. Это я возьму, остальные уберите... Сейчас я напишу дяде Саше записку, отнесете ему.

- Ээ... Но Александр Львович приказал не спускать с вас глаз.

- Разве вы один здесь?

- Нет... Нас трое.

- Думаю, двоих хватит. Дядя Саша ведь не для того вас за мной отправил, чтобы вы просто на меня глазели, а чтобы оказывали помощь в случае чего, так?

- Ну... да.

- Вот случай и представился. Кстати, если я захочу поехать куда-нибудь на автобусе, уговаривать и удерживать не приказано?

- Что вы! Только следовать за вами, охранять.

- Вот и хорошо. Вы видели человека тут, на качелях?

- Простите?

- Вы видели, как он ушел?

- Нет.

- Ладно, неважно.

- Вы его знаете? Не следует ли доложить...

- Оставьте, - резко сказала Аня и сразу виновато смягчила тон. - Все в порядке. Не о чем докладывать дяде Саше. Все, что нужно, я в записке напишу.

- Вы можете позвонить ему. У меня телефон.

- Делайте, что вам говорят! - разозлилась Аня.

Во взгляде молодого человека промелькнула неподдельная обида, и Ане стало стыдно.

- Простите меня, - пробормотала она, а он увидел, что ей искренне неловко за грубость, и повеселел. - Отнесите, пожалуйста, записку.

- Конечно, конечно!

Аня расстегнула замок сумки, достала записную книжку и маленький карандаш в позолоченной сеточке. Она посмотрела по сторонам, ища, где бы пристроить книжку. Так как детская площадка находилась довольно близко от проезжей дороги, её обнесли невысоким, но прочным ограждением, чтобы ни при каких условиях сюда не могла бы влететь машина (впрочем, расположение домов и без того практически исключало несчастный случай). На столбике этого ограждения Аня и примостила записную книжку. Она писала быстро, сосредоточенно.

"Дорогой, любимый дядя Саша! Я уезжаю, возвращаюсь. Так надо пожалуйста, пойми и прости. При первой возможности дам знать о себе. Постарайся не очень волноваться, хотя это и невозможно. Спасибо тебе за все. Я люблю тебя. Аня".

Она вырвала листок, сложила вчетверо и вручила молодому человеку.

- Отнесите её сейчас...

Рассеянно Аня наблюдала за тем, как молодой человек подходит к углу дома неподалеку, обменивается несколькими словами с двумя другими охранниками, словно из-под земли выросшими, направляется к особняку Штерна, а двое других снова дематериализуются. Потом она медленно пошла к автобусной остановке.

Автобус подкатил через минуту, как по заказу - громадный, новый, мерседесовский, и на секунду Ане почудился тот самый дракон. Но нет, никаких драконов - над кабиной водителя Аня увидела не лежачую восьмерку, а нужный ей номер. На этом автобусе она доедет до узловой станции, где пересядет уже на автобус, идущий в аэропорт.

Двери распахнулись, Аня поднялась в салон. Двое молодых людей в синих костюмах уселись в свою машину, готовые следовать за ней хоть в пекло. Автобус тронулся, свернул на перекрестке, набрал скорость.