Его осенило в воскресенье

Он даже вызвался отвезти его попозже к своему другу профессору Пеллегрини, человеку толковому и умному. Это он ведает в Управлении всеми делами. Может быть, позвонить ему и попросить оказать содействие господину комиссару? Нет? Тогда господин комиссар может спокойно позвонить ему от имени Триберти. Пеллегрини поймет ситуацию на лету и постарается сделать все, что в его силах, он не из тех прохиндеев, которые думают только об отпуске, праздниках и обычную головную боль выдают за болезнь, из-за которой они не могут, видите ли, выйти на работу.

— Он верующий? — спросил Сантамария.

— Что? — удивился Триберти. — Почему это вас вдруг заинтересовало?

— Просто я хотел знать, ходит ли он по воскресеньям к мессе.

— Не знаю, — засмеявшись, ответил Триберти. — Я никогда его об этом не спрашивал.

Эту подробность Сантамарии выяснить так и не удалось. Когда он позвонил Пеллегрини, тот был дома. Возможно, он уже побывал на мессе, а может, вообще туда не ходил. Сантамария заехал за ним на машине. Пеллегрини ждал его у ворот своего дома на виа Ламармора. Высокий, сутулый, с маленькой головкой, словно пригибаемой к земле ветром, и болезненно желтоватой кожей. Пеллегрини прошептал, что весьма опечален гибелью Ривьеры, которого, правда, лично не знал, и Сантамарии невольно пришлось отвечать ему в тон, словно он убитый горем родственник покойного. Но уже в машине профессор с той же похоронной интонацией заговорил с ним о Триберти, а потом на пьяцца Сан-Джованни так же проникновенно обратился к швейцару, который вышел им навстречу из здания Технического управления. Когда они очутились перед огромной черной таблицей-указателем, где перечислялись самые разные отделы, Пеллегрини словно бы облачился в одежду священнослужителя.

— Итак? О чем пойдет речь?

Да, это был жрец, стоявший на пороге своего храма, сухощавый, отполированный временем. И пока Сантамария рассказывал о подозрениях Ривьеры и его безуспешных попытках отыскать какие-либо следы в отделе Триберти, а затем Пивы, величественный, умудренный опытом жрец одобрительно кивал головой.

— Пива работает в Отделе витрин, не так ли? — осведомился он.

— Да, — подтвердил Сантамария. — Так вот, я хотел узнать, применяют ли в вашем отделе, разумеется, на более высоком уровне, чем в Отделе витрин, аналогичную систему?

— Понимаю, — кивнул головой Пеллегрини. — Сейчас проверим.

Он повел Сантамарию по длинному, недавно оштукатуренному коридору в огромное помещение, которое высоченные, в рост человека, металлические картотеки разрезали на узкие, темные отсеки.

— Если не ошибаюсь, вы ищете предварительный, «зондирующий» проект, я их так называю.

— Совершенно верно. Такой же, как те, что хранятся в шкафу у Триберти.

Пеллегрини снисходительно усмехнулся и обвел рукой темный лабиринт картотек.

— У нас все это несколько иначе, — сказал он.

Видимо, на лице Сантамарии отразился неподдельный испуг, потому что Пеллегрини поспешил его успокоить:

— Но и, пожалуй, несколько проще. Проекты размещены в алфавитном порядке, либо по фамилиям авторов, либо по фамилиям заказчиков. Вам известно, кто автор проекта или кем он заказан?

— Мне ничего не известно, — ответил Сантамария. — Но если вы мне объясните наглядно, как…

— Идемте, — сказал Пеллегрини. Он уверенно повел его между серых параллелепипедов, на шестом повороте остановился и мягко выдвинул один из ящиков. — Вот, — сказал он и одним указательным пальцем выдвинул и снова задвинул ящик.

— Этот?!

— Эти три, — ответил Пеллегрини, небрежно похлопав по трем металлическим секциям картотеки, как хозяин хлопает по спине лошадь. — Я начну с авторов. А вы тем временем, если хотите, можете поискать в картотеках на фамилии заказчиков. — Он вытащил второй ящик. — Промышленные объекты, спортивные сооружения, — стал он перечислять, бросая беглый взгляд на папки, — общественные здания, временные постройки. Может, вы тоже посмотрите?

— Хорошо, — сказал Сантамария.

Он сделал вид, будто обдумывает, с чего начать, затем выдвинул третий ящик и притворился, будто старательно рассматривает большие сплюснутые листы папок. Пеллегрини явно дал ему это совершенно бесполезное поручение, чтобы самому без помех заняться настоящими поисками. Поступил он так из тактичности, а еще больше из честолюбия «археолога», не боящегося соперничества. Сантамарии оставалось лишь проявить такую же тактичность — подождать, чем закончатся «раскопки». Спустя некоторое время Сантамария почтительно задвинул верхний ящик и осторожно вытянул нижний.

— Ну вот, — невозмутимо сообщил Пеллегрини. — Система не подвела.

Сантамария подошел и подумал, что Мирольо (какая она, кстати? Блондинка, брюнетка, красивая, уродливая?), которая сейчас в далекой Лигурии купалась в море или мазалась кремом от загара, сорок восемь часов назад вот так же любезно подвела Ривьеру к этому ящику и невольно предопределила его судьбу.

Он посмотрел на широкий лист бумаги, который протянул ему Пеллегрини. Вверху слева красивым почерком, очевидно фломастером, было выведено: «Арх. Ламберто Гарроне». Название проекта подтверждало, что насчет пословицы он все угадал точно.

— Видите, проект был представлен девятнадцатого сентября прошлого года, — сказал Пеллегрини.

— Весьма вам признателен. А где можно найти второй?

— Вы хотите сказать, копию этого проекта?

— Нет, должен быть еще один проект. Ривьера, как вы уже знаете, предполагал, что между Гарроне и землемером Баукьеро шла конкурентная борьба и что оба представили свои проекты.

— Это исключено, — ответил Пеллегрини, скрестив руки на груди. — Здесь нет землемеров, да и быть не может. Автор, который, повторяю, обязательно должен быть архитектором, а не землемером, выясняет, а еще точнее, испрашивает наше суждение, разумеется частное, ни к чему нас не обязывающее, о своем предварительном проекте, прежде чем предложить его соответствующим официальным инстанциям. При этом мы нередко предлагаем, учтите, только предлагаем, внести в проект определенные изменения, с которыми автор может и не согласиться.

— Но это ваше суждение практически означает принятие проекта?

Пеллегрини вскинул брови, пораженный кощунственностью подобного предположения.

— Ну что вы, что вы! Это лишь одолжение, которое мы оказываем автору проекта, своего рода предварительная, бесплатная консультация, часто позволяющая ему избежать ошибок и неприятных сюрпризов.

— Вы как бы даете автору проекта определенный ориентир?

— Совершенно верно, мы помогаем ему сориентироваться. Он представляет нам свой экспериментальный проект в двух экземплярах; один мы оставляем себе для изучения, другой возвращаем автору, удостоверив печатью, что проект нами получен. Вот и все.

— Значит, копия должна была остаться у Гарроне?

— Конечно.

— Вот только мы не нашли эту копию ни у него дома, ни в его мастерской, — сказал Сантамария.

Пеллегрини пожал плечами: он, дескать, не отвечает за чужую неаккуратность.

— А почему этот проект лежит здесь с сентября прошлого года? — спросил Сантамария. — Это нормальное явление?

— Вполне, если только заинтересованное лицо не потребует, чтобы его проект был рассмотрен официально.

— Вот-вот. Но предположим, что другой проект, возможного конкурента, был принят и уже не находится здесь на рассмотрении. Где мы могли бы тогда его отыскать? Где еще он мог бы находиться?

— Вы хотите сказать, если он уже запущен по соответствующим инстанциям?

— Да.

Пеллегрини невозмутимо оглядел стальные ряды картотек и затем снова взглянул на проект, лежавший в открытом ящике.

— Тогда он будет находиться в одном из ящиков уже на фамилию не автора, а заказчика. Разрешите. Фамилия эта?

— Да, эта.

— Хорошо, идемте.

Он хотел закрыть ящик, но Сантамария остановил его:

— Если вы не возражаете, я хотел бы этот проект захватить с собой.

— Пожалуйста, — ответил Пеллегрини. Он взял лист, аккуратно свернул его в трубочку и протянул Сантамарии. — Собственно, я полагаю, что проект уже не получит дальнейшего хода, — с сокрушенным видом сказал он.