Путь к тишине. Часть 3 (СИ)

Послышались шаги, и в гостиную вернулась Кедвин.

— Так о чем мы? Да, Джо, нам нужно уехать отсюда… Разыщем Ансельма и попросим убежища в монастыре.

— Надеюсь, все обойдется, — вздохнул Доусон, поднимаясь с кресла. — Ладно, звоните, если что.

— Джо, у тебя не будет неприятностей? — негромко спросила Кедвин.

— Не будет, — усмехнулся тот. — Я сейчас единственный Наблюдатель, у которого хватает смелости приближаться к этому дому. Так что никому и в голову не приходит меня останавливать. В отчеты я вашу историю пока включать не буду, незачем лишний шум создавать. Дальше посмотрим…

Кедвин проводила Джо и вернулась. Остановилась в дверях, скрестив руки на груди и прислонясь плечом к косяку.

— Отчего ты так приуныл, Дункан МакЛауд?

— Смеешься, — тоскливо вздохнул он. — Ну, смейся… Имеешь право.

— Я не смеюсь, — жестко сказала она. — Мне, знаешь ли, не до смеха… Я просто ждала, когда ты, наконец, сообразишь, какова в этом деле твоя роль.

У него не достало сил спорить:

— Я вижу, какова моя роль. Что эти признания меняют?

— Ничего, — покачала головой Кедвин. — И кто я, чтобы тебя судить? Впрочем, тебе и так будет невесело. Очень неприятно понимать, что уже не сможешь попросить прощения. И знаешь… Мне тебя не жаль.

— Спасибо на добром слове, — тихо ответил он.

— Пожалуйста, — пожала она плечами. — Ладно, не о чем спорить. Я займусь обедом… Посиди пока с ним.

— Кедвин.

Она оглянулась с порога:

— Да?

— Ты… Тебе известно, что за беда у Доусона?

— Тебе он разве не сказал?

МакЛауд молча покачал головой. Кедвин не удивилась и сказала просто:

— Джек Шапиро вчера казнен по приговору Трибунала.

Потом она отвернулась и ушла на кухню.

МакЛауд снова поднялся наверх. Тихо, будто боясь потревожить спящего, вошел в спальню Митоса и присел на край кровати.

«Они правы… И Кедвин, и Джо. Какого черта я начал воображать, будто знаю все лучше, чем они?»

Их с Доусоном отношения складывались непросто. Но они всегда понимали друг друга, потому что всегда следовали велению сердца и совести… Сколько помнилось МакЛауду, первый шаг к примирению обычно делал Джо. На конфликт же первым не шел никогда. Теперь же…

Нет, дело не в том, что он не захотел ничего рассказывать. Смесь досады и ревности МакЛауд почувствовал, поняв, что Доусон не захотел рассказывать ничего именно ему и именно сейчас. Конечно, к Джеку Шапиро он не питал теплых чувств, но Доусона хорошо понимал.

Кто там следующий на очереди? Что сказала бы здесь и сейчас Аманда?

Лицо погруженного в странный то ли сон, то ли не сон Митоса казалось отрешенно-безмятежным, только не таким молодым, как прежде. И волосы в полумраке задернутых штор казались присыпанными пеплом.

Пепел.

Какой страшной стороной обернулись рассуждения Кассандры, вроде бы такие правильные и логичные! Сколько же на самом деле стоит все, что от нее исходило?

Какой же ты идиот, Дункан МакЛауд, мысленно сказал он себе. Вот так разом потерять всех друзей! Ради чего?

========== Глава 58. Жертвоприношение ==========

Около трех часов дня позвонила Мишель и сообщила, что отправляется в отель, адрес которого дал Доусон. Еще через час они с Ансельмом стояли на пороге дома Митоса.

МакЛауд, не перестававший сравнивать Ансельма с Павлом, про себя отметил еще одно обстоятельство: за стенами монастыря Ансельм монашеской одежды не носил. Было это нарушением устава или нет, но в миру он предпочитал выглядеть как мирянин, вернее, как Бессмертный, носящий меч. Он таковым, в общем, и являлся, при всем своем миролюбии.

— Добрый вечер, — сказал Ансельм, пройдя вслед за Мишель в гостиную. — Кедвин, дорогая, со времени нашей прошлой встречи твоя манера приглашать в гости стала весьма оригинальной. Твоя юная подруга готова была силой вести меня к тебе, если я вздумаю возражать. Что за спешка?

— Извини, Ансельм, — отозвалась Кедвин. — Действительно спешка. Очень кстати, что ты оказался в Париже…

Он остановился посередине комнаты и оглядел по очереди всех присутствующих:

— Так. Раньше о Павле, теперь обо мне Бессмертные вспоминают только по одному поводу… Кому-то из вас нужно убежище?

— Нет, не из нас.

— Значит, еще один друг. Я его знаю? Кто он?

— Ты его знаешь, — сказала Кедвин. — Он был у вас в монастыре два года назад.

— Два года, — прищурился Ансельм. — Постой-ка… Адам Пирсон?

— Да.

— Почему он сам не попросит за себя?

— Он не может, — тихо ответила Кедвин. — Пойдем со мной…

МакЛауд проводил их взглядом и, вздохнув, отвернулся к окну. Его никто ни о чем не спрашивал и никуда не звал, все вокруг смотрят на него с осуждением и намеренно игнорируют его мнение. Так ли это или неспокойная совесть заставляла видеть то, чего не было? Не спрашивать же у Кедвин.

Насколько было бы легче терпеть открытые упреки и неприятие! Но даже этого ему было не дано. Возможно, именно потому, что так было бы легче…

Вернулись Кедвин и Ансельм.

— Да, ситуация, — тяжело вздохнул Ансельм, останавливаясь у кресла, но не садясь. — Конечно, сейчас вам здесь оставаться нельзя. Когда вы сможете выехать?

— К завтрашнему утру соберемся, — ответила Кедвин.

— Хорошо. Мне придется немного ускорить свой отъезд…

МакЛауд не слушал их дальнейший разговор. Все равно его мнения снова никто не спрашивал. А раз так, пусть решают, как хотят. Ему достаточно будет знать результат.

— …что ж, мне пора, — сказал Ансельм. — Жду вас в монастыре.

Кедвин проводила его и вернулась в гостиную. Сказала:

— Пойду наверх… А тебе, Мишель, пора отправляться домой.

— Хорошо. Завтра приду… Когда выезжаем?

— Выезжаем мы. Ты остаешься дома.

— Но почему? — запротестовала Мишель. — Разве я… то есть, я же не посторонняя здесь!

— Тебе лучше остаться дома, — устало ответила Кедвин. — Я уже говорила, у тебя своя жизнь и ты не должна разрушать ее ради…

— Я сама решаю, ради чего стоит разрушать свою жизнь!

— А я решаю, кому следует, а кому не следует находиться рядом с человеком, которого я люблю.

Мишель прикусила язык и покраснела:

— Извини… я не хотела тебя обидеть… Но как же…

— Послушай меня, Мишель. Ты очень нам помогла, и конечно, ты нам не посторонняя… Но сейчас, пожалуйста, не вмешивайся. Все очень непросто, и твое присутствие может оказаться лишним. Приходи утром, проводишь нас… Потом вернешься домой. Хорошо?

— Ну… ладно, — вздохнула Мишель, взяла с кресла сумку и нехотя направилась к двери. — Пока, Дункан. До завтра.

Кедвин отправилась провожать гостью. МакЛауд, не дожидаясь ее, поднялся наверх.

*

Утром следующего дня Кедвин отправилась в ближайший магазин, докупить кое-какие мелочи в дорогу. Нужно было миновать тот самый парк, с которым в последнее время было связано множество событий.

Уже возвращаясь, она подумала, что не стоило так бередить воспоминания — и внезапно остановилась, ощутив в воздухе отчетливый звон.

Вот ведь черт побери! Только этого не хватало.

Она оглянулась, ища источник Зова и одновременно перекладывая в левую руку пакет с покупками. Коротко вздохнула, увидев направлявшегося к ней Роберта Моргана.

— Здравствуй, Кедвин, — сказал он, подойдя.

— Доброе утро.

Кедвин, присмотревшись к нему вблизи, встревожилась еще больше. Слишком хорошо ей было известно такое выражение лица.

— Я думал позвонить, — негромко произнес Морган, — но судьба на сей раз на моей стороне.

— О чем это ты?

— О тебе. Хорошо, что я тебя встретил… Я уезжаю, Кедвин.

— Ну… хорошо, но при чем здесь я?

— Я хотел попросить тебя об одной услуге.

Кедвин нахмурилась недоумевающе:

— И какую услугу я могу тебе оказать?

— Передай Митосу, — он достал из кармана конверт, — вот это.

Кедвин взяла конверт. В нем точно был больше чем один лист бумаги, а сам конверт не был запечатан.

— Передать письмо я, может быть, и смогу… Но зачем? Почему бы тебе просто не пойти к нему и не сказать то, что нужно?