Абсолютная память (ЛП)

— Это была взятка, чтобы мои родители молчали. И они объявили: если я скажу хоть слово, весь мир узнает, что я урод. Они… они сфотографировали меня там, внизу. Они сказали, что отправят фотографии в газеты. Так что нет, я не брала эти деньги. Я не хотела этих… кровавых денег. Денег за мою кровь!

— Вот я и интересуюсь, куда же они ушли. Может, твой приятель знает?

Взгляд Уайетта метнулся к Леопольду, потому опять к Декеру.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — машинально произнес он.

— Леопольд помог многим людям своим «В правосудии отказано». И в жизни людей, которым он помогает, происходят два события. Во-первых, доступные им деньги куда-то деваются. А во-вторых, друг, которому он помог, отправляется на кладбище.

Декер не знал, правда ли это, но подозревал, что все так и есть.

Деньги, ушедшие со счетов Уайеттов, должны были куда-то прийти. И вряд ли Леопольд хотел, чтобы «наследник» внезапно это обнаружил. Он посмотрел на Леопольда, и выражение лица мужчины показало Декеру, что он не ошибся.

— И он сказал тебе, что его семью убили? — продолжил Амос. — Жену и дочь?

— Их убили, — сказал Уайетт.

— Да, это верно.

— Копы.

— Нет, не копы. Он их убил.

Декер услышал, как сдвинулся ударник пистолета.

— В тебе одно дерьмо. Ты врешь! — крикнул Уайетт.

«Гнев, потеря контроля. Это хорошо. До поры».

Декер медленно покачал головой.

— Я читал досье. Я видел фотографии тел. Обеих задушили насмерть. Повесили. У обеих на шее сзади, где веревка выдавливает жизнь, остались очень необычные отметины. Почти одинаковые у обеих жертв. Австрийская полиция не знала, что это такое. Они зашли в тупик, потому что убийца обрезал веревку и унес ее. Они зашли в тупик, потому что не подозревали Леопольда. Счастливчик, у него тоже было железное алиби — пара приятелей подтвердили, что он в это время был в Германии. Если б они заподозрили Леопольда и копнули чуть глубже, они бы тоже поняли, откуда взялись отметины.

Декер почувствовал, как ему в голову уперся дульный срез.

— Ты сказал, что умер дважды? — произнес Леопольд. — Есть карошая поговорка — Бог троицу любит.

Декер продолжал:

— Я уже видел такую отметину. Она была в книге, которую я прочел и, разумеется, не забыл — ведь мы ничего не забываем, Белинда, верно? Как ты и сказала.

Он умолк и посмотрел на нее. Когда ему показалось, что она сейчас заговорит, Амос резко сказал:

— Этот узел называется двойной констриктор. Он похож на выбленочный, но тут веревку заводят сверху вниз в две петли. Я пробовал вязать его, пока летел из Юты. И понял, что если узел затянут, развязать его практически невозможно. Это один из самых эффективных узлов в мире. Известен как минимум с шестидесятых годов девятнадцатого века. Его еще называют пушкарским узлом.

Он взглянул на Леопольда.

— Каждый моряк, стоящий своей соли, знает этот узел. И еще до того, как твой друг начал плавать на подлодках, он ходил в море со своим отцом, рыбаком, который проводил на Адриатике шесть месяцев в году.

Он посмотрел на Уайетта:

— Я могу продолжать. Ты же знаешь, это все у меня в голове. Каждый факт, каждая подробность.

— Подлодки? — презрительно бросил Леопольд. — У Австрии нет военного флота.

— Нет, зато есть у Италии. [24] Туда ты отправился, когда тебе исполнилось девятнадцать. Тебя вышибли из итальянского флота за то, что ты воровал у своих товарищей-моряков. Дольше всего мне пришлось разбираться с твоим акцентом. Потому что это смесь. Австрийский, итальянский, а поверх всего — английский.

Он покосился на Леопольда.

— Карошая штука, герр Леопольд? Так ты сказал в баре. А минуту назад повторил. Наверное, ты даже этого не заметил.

Леопольд ударил его пистолетом по голове.

Теперь у Амоса дико болели и нога, и голова. Его болевой порог был выше, чем у большинства людей. Ты не сможешь так долго играть в футбол, если не в состоянии терпеть боль. Но пуля в голову — это не боль. Это смерть.

Декер взглянул на Уайетт, которая в свою очередь смотрела на Леопольда. Амос не видел лица Леопольда и не знал, куда тот смотрит.

Но пистолет сейчас прижимался к его виску.

— Белинда, видишь шишку у него на шее? Я думаю, парень в последней стадии, и ему плевать, что он делает. А еще он наркоман. И ему нужны деньги. И я думаю, ему нравится управлять людьми. Я думаю, он подлец, которому нравится отыскивать людей в отчаянных обстоятельствах и крутить ими. А если в процессе он сделает миллионы, как с тобой, так это только к лучшему.

— Себастьян? — слабо произнесла Уайетт.

Это было не то, что хотел услышать Декер. Ему нельзя останавливаться.

— Он полон дерьма, — сказал Леопольд.

И сейчас нельзя останавливаться.

Декер рявкнул:

— Белинда, ты убила всех этих людей. Но были паузы. Прошло почти двадцать лет, и тут ты похитила Джайлса Эверса. Потом пришла и убила мою семью. Кто был следующим? Твои родители? Крис Сайзмор? Потом пауза. Затем — Мэнсфилд. А потом — Нора Лафферти.

— А сейчас ты, — огрызнулся Леопольд.

— Откуда эти паузы, Белинда? Почему ты пришла за мной через двадцать лет? Это был он? Этот парень? «В правосудии отказано»? Поэтому прошло столько времени, прежде чем ты начала убивать? Я знаю, ты помнила, что я хотел быть копом, с той секунды, как я произнес эти слова двадцать лет назад. Я вспомнил, как ты была потрясена, как тебе было больно. Но ты ничего не делала. Все двадцать лет. Пока не встретилась с этим парнем. И ты рассказала ему. И рассказала о грязных деньгах твоих родителей. И он увидел свой шанс. И исказил мои слова, превратил их в твою одержимость, твою безусловную и страстную вендетту. В единственный способ, которым ты могла все исправить. В единственную вещь в жизни, которая тебя заботит, потому что иначе у тебя не будет жизни.

— Зачем мне это делать? — сказал Леопольд. — Это была ее месть, не моя. Она должна была сделать все правильно. Она пришла ко мне!

— Так это была ее идея? Превратить себя в большого мужчину с пушками, который расстреливает беззащитных детей? — Он взглянул на Уайетт. — И ты рассказываешь мне, Белинда, что ты этого хотела? Соблазнить ранимую молодую женщину вроде Дебби Уотсон, а потом отстрелить ей голову? Это ты придумала? Ей было почти столько лет, сколько тебе, когда тебя изнасиловали. Она была просто испуганным ребенком с паршивой семейной жизнью. Как ты! Она хотела лучшей жизни. А ты соблазнила ее. Заставила влюбиться в тебя без памяти. Она называла тебя Иисусом, своим спасителем. И тогда ты ее просто убила? Как будто она ничто? Будто она ничего не значит? Будто ты ничего не значишь? Как те люди, которые должны были защищать тебя, а вместо этого причиняли боль? Так ты представляешь себе месть, Белинда? Нет, я на это не куплюсь. Это не ты. Мне плевать, как ты изменилась. Ты не могла измениться настолько!

Уайетт молчала. Но Декер счел хорошим знаком, что она смотрит не на него, а уставилась на Леопольда.

Белинда встала с ящика.

— Ты взял деньги моих родителей?

— Зачем они мне? Ты видишь, как я купаюсь в деньгах?

Декер не мог упустить контроль над ситуацией. Он рявкнул:

— Белинда, он так развлекается. Ему нравится манипулировать. Должно быть, он влюбился в то, что ты сделала в школе. Оно было срежиссировано, как пьеса. А деньги, наверное, запрятал в каком-нибудь банке. Но он убил свою семью, так зачем ему создавать «В правосудии отказано»? Ему было отказано только в одном правосудии — в смертной казни за убийство его семьи.

— Это правда? — спросила Уайетт.

Декер ожидал новых отговорок. Но не дождался.

— Да, — решительно ответил Леопольд. — Тебе легче?

Он отвернул пистолет от головы Амоса. И в эту секунду тот, со всех сил толкнувшись здоровой ногой, метнулся вбок вместе со стулом.

Пистолет выстрелил.

Глава 64

Декер катапультировался в Леопольда, наконец-то проведя удар на поле в начале матча, недоступный ему последние двадцать лет. И это вышло здорово.