Современный Американский детектив

— Конечно. Ты, наверное, видел его фотографии?

— Да.

— И что ты думаешь о его носе?

— Некрасив. Epate, коряво сделан.

— Тем больше оснований стукнуть по нему. — Я подцепил вилкой кусок колбасы.

К тому времени, когда я позавтракал и отправился в кабинет, Фриц уже успокоился. С меню все было в порядке, по крайней мере на сегодня. Вытирая пыль с полок, срывая листки с календарей, распечатывая почту (в основном чепуховую), я размышлял о возможности проделать некий эксперимент. Набрав номер телефона, ну, например, Паркера, я мог бы попытаться узнать, прослушивается ли наш телефон. (Интересно, реагировало ли уже ФБР на наш звонок миссис Бранер?) Но я тут же отказался от этой затеи, ибо намеревался строго придерживаться инструкций. В порядке выполнения их я достал из ящика письменного стола свою записную книжку и еще кое-что, а из сейфа — чек, зашел в кухню предупредить Фрица, чтобы он не ждал меня к ленчу, снял в вестибюле с вешалки шляпу и пальто и вышел из дому.

Я не спеша шагал по улице. Обнаружить за собой «хвост», даже и квалифицированный, вовсе нетрудно, особенно в зимний день, когда из-за холодного, порывистого ветра прохожих па тротуарах немного. Но сейчас ФБР, очевидно, знало, куда я иду, и не желало утруждать своих людей. В банке на Лексингтон-авеню я испытал некоторое удовольствие, заметив, как расширились глаза кассира, когда он взглянул на чек. Выйдя из банка, я направился в деловую часть города. Идти нужно было мили две, но часы показывали всего лишь двадцать минут одиннадцатого, гулять я люблю, а если за мной следовал филер, что ж, прогуляться полезно и ему.

Четырехэтажный каменный дом на Семьдесят четвертой улице между Мэдисон-авеню и Парк-авеню был по крайней мере раза в два больше особняка. Вульфа. Три ступеньки вели вниз, к массивной двери. Человек в черном оглядел меня через застекленную металлическую решетку и, только после того как я назвал себя, открыл дверь. Он провел меня через вестибюль к двери налево и знаком пригласил войти.

Это была канцелярия, хотя и небольшая: шкафчики с картотекой, сейф, два письменных стола, полки, столик с разбросанными в беспорядке бумагами. На стене висела увеличенная фотография здания «Корпорации Бранера». Я быстро обежал взглядом комнату, и мои глаза остановились на безусловно заслуживающем этого лице молодой женщины, сидевшей за письменным столом. Взгляд ее черных глаз встретился с моим.

— Я Арчи Гудвин.

Она кивнула.

— А я Сара Дакос. Присядьте, мистер Гудвин. — Она сняла трубку, сообщила кому-то о моем приходе. — Миссис Бранер скоро спустится, — сказала она.

— Вы давно работаете у миссис Бранер? — спросил я, садясь.

Она улыбнулась:

— Я знаю, мистер Гудвин, что вы детектив, и можете не демонстрировать мне этого.

— Должен же я практиковаться, — тоже улыбаясь, ответил я. Улыбаться, глядя на нее, было нетрудно. — Так все-таки, давно?

— Почти три года. Нужно еще точнее?

— Может быть, впоследствии. Мне следует дожидаться прихода миссис Бранер?

— Не обязательно. Она предупредила, что вы будете расспрашивать меня.

— В таком случае продолжим. Где вы работали раньше?

— Я была стенографисткой, а потом секретарем вице-президента «Корпорации Бранера».

— А в правительственных учреждениях вы когда-нибудь работали? Например, в ФБР?

Она опять улыбнулась:

— Нет, никогда. Мне было двадцать два года, когда я поступила на службу к Бранеру. Сейчас двадцать восемь. Но вы ничего не записываете?

— У меня все здесь. — Я дотронулся пальцем до лба. — Почему вы считаете, что ФБР следит за вами?

— Я не знаю точно, что это ФБР. Но должно быть, оно, потому что больше некому.

— Вы уверены, что за вами следят?

— Совершенно уверена. Я кончаю работу в самое разное время, и, когда иду к остановке автобуса, за мной всегда следует и садится в автобус один и тот же человек, который потом сходит там же, где и я.

— Это автобус, который идет по Мэдисон-авеню?

— Нет, по Пятой авеню. Я живу в Виллидже.

— Когда это началось?

— Не знаю точно. Я заметила этого человека в первый понедельник после рождества. Он торчит тут по утрам, и я вижу его вечерами, если куда-нибудь выхожу. Не знала я, что это так делается. Я-то думала, что, следя за кем-нибудь, не желают, чтобы объект слежки это замечал.

— Бывает и так. Это называется «открытое наблюдение». Вы могли бы сообщить приметы этого человека?

— Конечно. Он дюймов на шесть-семь выше меня, на вид ему лет тридцать или чуть больше, у него узкое лицо с квадратным подбородком, длинный тонкий нос и тонкие губы, зеленовато-серые глаза. Он всегда в шляпе, и я ничего не могу сказать о его шевелюре.

— Вы когда-нибудь с ним разговаривали?

— Конечно, нет.

— Вы обращались в полицию?

— Адвокат запретил. Адвокат миссис Бранер. Он сказал, что, если это ФБР, там всегда могут сказать, что это делается в порядке проверки благонадежности.

— Вполне возможно. Они так и делают. Между прочим, это вы порекомендовали миссис Бранер разослать книгу Кука?

Она удивленно сморщила лоб:

— Что вы! Тогда я еще и не читала ее. Я прочитала ее только после.

— После того как обнаружили, что за вами наблюдают?

— Нет, после того как миссис Бранер решила разослать книгу.

— Вам известно, кто ей посоветовал это сделать?

— Нет, я не знаю. — Она улыбнулась. — Вероятно. естественно, что вы задаете мне такие вопросы, поскольку вы детектив, но мне кажется, что проще спросить об этом у миссис Бранер. Если бы я и знала, кто дал ей такой совет, не думаю, чтобы…

В вестибюле послышались шаги, а затем появилась и сама миссис Бранер. Я встал — Сара Дакос тоже — и подошел пожать протянутую руку. Сев за другой письменный стол, миссис Бранер мельком взглянула на пачку бумаг, придавленных пресс-папье, отодвинула их и сказала:

— Я, видимо, должна поблагодарить вас, мистер Гудвин. И поблагодарить основательно.

Я покачал головой:

— Нет, вы ничего не должны. Хотя теперь это и не имеет значения, поскольку чек предъявлен к оплате, но я был против того, чтобы браться за ваше дело. Сейчас это уже работа, и я ею занимаюсь. — Я вынул из кармана то, что захватил из ящика своего письменного стола, и передал ей. Это был лист бумаги, на котором я напечатал:

Она прочитала письмо дважды, вначале бегло, а затем очень внимательно, и взглянула на меня.

— Я должна это подписать?

— Да.

— Не могу. Я подписываю только то, что предварительно одобрил мой адвокат.

— Прочтите ему по телефону.

— Да, но разговоры по моему телефону подслушиваются.

— Знаю. Не исключена возможность, что, когда ФБР станет известно, что вы поручаете Вульфу вести дело, оно несколько поостынет. Так и скажите своему адвокату. Я вовсе не хочу сказать, что ФБР благоговеет перед Вульфом, ибо для этого учреждения нет ничего святого, но ему хорошо известна репутация моего шефа. А можете и не звонить вашему адвокату, тем более что в последней фразе письма речь идет об определении суммы гонорара — у вас остается лазейка. В письме говорится: «…если Вы добьетесь желаемого мною результата». Следовательно, вы сами решите, добился ли Вульф того, чего вы хотите. Таким образом, вы вовсе не подписываете карт-бланш. Ваш адвокат не может не согласиться с этим письмом.