Разрушитель

— Нет, не так, — возразила она. — Ты говорил, что рюкзак может быть уликой, ведь он использовал его для того, чтобы перенести в нем на борт Ханну.

— Но он не убил Ханну, Мэгги, он убил Кейт.

— Тогда что?

— Все, чего я добился, найдя рюкзак, может быть использовано его защитой. Хардинг будет возражать, что рюкзак является доказательством того, что у него никогда не было намерений совершать убийство.

— Все же, — бодро произнесла Мэгги, — я думаю, они предложат тебе работу в управлении. Ты должен был произвести на них потрясающее впечатление. Ты сразу заподозрил Стива, как только увидел его.

— И вся моя уверенность испарилась в ту же минуту, как он рассказал внушающую доверие историю. Единственная причина, которая настроила меня против него, — он утер мне нос, старший офицер знал это. Я думаю, Карпентер считает, что ко мне нельзя относиться серьезно. Он назвал меня маньяком предположений. — Ник вздохнул. — Не уверен, что гожусь для работы в департаменте уголовных расследований. Придется постоянно думать, делать различные предположения, чтобы додуматься до аргументов, которые можно использовать для подтверждения собственной теории. Оттого и происходят судебные ошибки.

Она бросила на него задумчивый взгляд:

— Карпентер сказал еще что-нибудь?

— Более или менее. Что давно прошли те дни, когда полицейские могли действовать лишь по интуиции. Теперь все основано на компьютерных данных.

Мэгги почувствовала, как сильно переживает за него.

— Тогда я сама позвоню этому негодяю и передам ему свои соображения! — воскликнула она с негодованием. — Без тебя им бы пришлось потратить месяцы, устанавливая связь между Кейт и Хардингом, если вообще смогли бы что-нибудь понять, честно говоря. И им никогда бы не удалось найти эту чертову резиновую лодку, выброшенную на мель, а также выяснить, когда и у кого она была похищена. Он должен поздравлять тебя, а не искать недостатки. Это я поняла все неправильно. Очевидно, у меня в генах тяга к негодяям. Даже мама думала, что Хардинг — самый отъявленный негодяй. Она говорила: «Трудно представить, что можно устроить такое представление из-за укуса собаки. У меня были еще более страшные укусы, и все, что мне предлагал каждый, сводилось к дезинфицирующим и бактерицидным средствам».

— Она, должно быть, будет рвать и метать от злости на меня, когда обнаружит, что повредила бедро из-за убийцы.

— Нет, не будет. Она говорит, ты напоминаешь ей Джеймса Стюарта в фильме «Дестри снова на коне».

— А он хороший?

— О да. — Мэгги язвительно улыбнулась. — У нее подгибаются ноги каждый раз, когда она смотрит его. Джеймс Стюарт играет роль миролюбивого шерифа, который несет закон и порядок в дикий город, никогда не повышая голос и не заряжая ружье. Фильм фантастически сентиментальный. Стюарт влюбляется в Марлен Дитрих, та закрывает его своим телом от пуль.

— Ммм… Лично я представляю себя Брюсом Уиллисом. Героический, окровавленный коп со своим образцовым арсеналом, который спасает мир и любимую женщину, выбивая мозги у Алана Рикмана и у его банды психопатов.

Она захохотала.

— Это еще одна попытка совращения?

— Нет. Я все еще ухаживаю за тобой.

— Всегда боялась, что так будет бесконечно. — Она покачала головой. — Ты слишком милый, вот в чем проблема. Нет, конечно, ты слишком мил, чтобы выбить кому-то мозги.

— Знаю. — Ник мрачно вздохнул. — У меня к этому не лежит душа. — Он спустился со стремянки и присел на корточки рядом с ней, потирая усталые глаза тыльной стороной руки. — Мне уже начинал нравиться Хардинг. И все еще нравится непонятно почему. Я часто думаю о том, как напрасно все это, и о том, что могло произойти, если бы кто-нибудь, где-нибудь предупредил его, что за все придется платить. Все могло быть по-другому! — Он положил малярную кисть на поддон, стоящий на столе. — Справедливости ради скажу, что Карпентер все же поздравил меня. Даже сказал, что поддержит, если я подам заявление о поступлении на работу в департамент уголовных расследований. По его мнению, у меня есть потенциал! — передразнил он ворчание Карпентера. — И что он-то уж знает, ведь недаром он пять лет супер. — Ник скривился в улыбке. — Но я не уверен, что мои таланты зарыты именно здесь.

— О, Бога ради! Из тебя получится блестящий детектив! Не понимаю, что тебя может беспокоить. Не будь таким чертовски осторожным, Ник. Ты должен ухватиться за этот шанс.

— А я так и делаю, когда вижу смысл.

— А здесь ты не видишь смысла?

Он улыбнулся, встал, перенес поддон в раковину, пустил на него струю воды.

— Не уверен, что хочу переезжать. — Он осмотрел преображенную комнату. — Мне нравится жить в тихой бухте, где странные предположения имеют смысл.

Она сникла:

— О, понимаю.

Ник смыл краску с малярной кисти в полном молчании, размышляя, поехала бы Мэгги с ним и была ли ее реплика «Понимаю» единственным ответом. Он воткнул кисть на просушку в сушилку и серьезно задумался о том, что в конце концов, возможно, прокладывание дороги через колючую проволоку длиной в милю окажется вариантом, который будет иметь больший смысл.

— Завтра приходить? Это воскресенье. Мы могли бы приступить к холлу.

— Я буду здесь, — спокойно произнесла Мэгги.

— Хорошо. — Он пошел к дверям подсобного помещения.

— Ник?

— Да? — Ингрем обернулся.

— Сколько времени обычно занимают эти твои ухаживания?

От дружелюбной улыбки у него вокруг глаз образовались морщинки.

— Перед чем?

— Перед… — Внезапно она почувствовала себя неловко. — Не обращай внимания. Глупый вопрос. Увидимся завтра.

— Постараюсь не опоздать.

— Не важно, если и опоздаешь, — произнесла она сквозь зубы. — Ты делаешь это по доброте душевной, а совсем не потому, что обязан. Я не просила тебя красить весь дом, ты знаешь.

— Правда. Но это один из элементов ухаживания. Я считал, что уже все объяснил.

Мэгги вскочила на ноги.

— Убирайся! — Она принялась выталкивать его в дверь. — И ради Бога, захвати завтра бренди, — прокричала она. — Ухаживание отвратительно. Я решила, пусть лучше меня обольщают.

Телевизор был включен, Селия с пультом дистанционного управления в руке тихо посмеивалась, когда в гостиную на цыпочках вошла Мэгги, проверить, как она себя чувствует. Берти покинул удушливую жару постели и вытянулся на спине вдоль дивана, лапы в стороны.

— Поздно, мама. Тебе нужно спать.

— Я знаю, но это так забавно, дорогая.

— Ты говорила, что это бесконечный фильм ужасов.

— Именно так. Именно поэтому я смеюсь.

Ошеломленная Мэгги уставилась на мать, схватила пульт, выключила телевизор.

— Ты подслушивала!

— Ну…

— Как ты могла?

— Мне нужно было в туалет. И нельзя сказать, чтобы вы шептались.

— Доктор не велел тебе ходить без посторонней помощи.

— У меня не было выхода. Раза два я пыталась позвать тебя, но меня никто не услышал. В любом случае, — ее глаза светились лукавством, — у вас все так хорошо шло… я не решалась прервать, чтобы не оказаться бестактной.

С минуту она молча смотрела на дочь, затем резко похлопала по постели.

— Ты слишком стара, чтобы прислушаться к совету?

— Это зависит от того, какой он, — усмехнулась Мэгги, присаживаясь.

— Стоит иметь любого мужчину, который приглашает женщину размяться.

— Именно так сделал мой отец?

— Нет. Он сбил меня с ног, потащил к алтарю, а затем предоставил мне тридцать пять лет, чтобы я раскаивалась в этом в свободное время. — Селия печально улыбнулась. — Поэтому совет и хорош. Я влюбилась в твоего отца за его чрезмерно раздутое мнение о себе, ошибочно приняла его упрямство за мастерство, алкоголизм за ум, лень за харизму… Все было не так уж и плохо. Нас научили мириться со многим, и посмотри… Я получила за это тебя… Матта… дом… сердечную боль… больное бедро… Жизнь, — продолжила Селия. — Все еще действующую конюшню… Берти… новую кухню… будущее.