Кандибобер (Смерть Анфертьева)

- Во всяком случае, я хочу вам сказать, - вдруг быстро заговорил Анфертьев, - что тот обеденный перерыв я был у всех на глазах!

- Простите! - удивился Следователь. - Но все уже подтвердили это. И если я вызываю вас время от времени, то единственно надеясь на вашу помощь. Кроме того, ваше мнение о Квардакове отличается от прочих... Вы сами поставили себя в особое положение. А что касается сегодняшнего вызова, то ведь произошло чрезвычайное событие. Опять же, завещанная вам машина.

- Оставьте меня в покое! - вдруг закричал Анфертьев тонким голосом. Он вскочил, рванулся было к окну, потом подбежал к двери, но, вспомнив о плаще, вернулся к вешалке. - Что вы привязались ко мне с этой машиной?! Не нужна мне машина! Можете взять её себе!

Следователь налил стакан воды и поднес Анфертьеву. Настоял, чтобы тот выпил до дна, поставил стакан на подоконник, подвел Анфертьева к стулу, заставил сесть.

- Извините, - проговорил Анфертьев слабым голосом. - Я вел себя глупо... Смерть Бориса Борисовича...

- Вы глупо вели себя не сейчас.

- А когда же?

- Когда мы разговаривали с вами о посторонних вещах, - жестко сказал Следователь. - Но вернемся к машине.

- О, Господи, - простонал Анфертьев.

- Да, нам надо закончить разговор о вашей машине. По документам она действительно принадлежит вам. Но, если вина Квардакова будет установлена в судебном порядке, его имущество подлежит конфискации. А тогда машину вы не получите. А Светлана Николаевна Лунина не получит приложения к "Огоньку". Все. Пока можете быть свободны.

- Пока? Почему пока? - осевшим голосом спросил Анфертьев.

Следователь рассмеялся, не сдерживаясь:

- Все мы свободны только пока. Разве нет?

- Вам виднее, - Анфертьев вышел, волоча плащ по полу.

А я-то, дурака кусок, придумывал хитрые вопросы, ответы и в результате перехитрил самого себя. Да, улики сработали, да, они погубили этого бедолагу Квардакова, но ты, Анфертьев, прокололся на другом, ты оказался не готовым к простой человеческой беседе. С напильниками ты управился, а с самим собой не смог. Но как знать, каким ты выйдешь из преступления, каким окажешься по ту сторону поступка... Это никому не известно. Одни не меняются вовсе, и это говорит только о том, что они изменились раньше. Другие попросту исчезают, перерождаются и становятся другими людьми, сохраняя разве что прежнюю оболочку, третьим не удается сохранить и ее...

Автор: Жизнь не прочь иногда исполнить самое заветное наше желание, самую невероятную мечту, когда та потеряет всякий смысл и не принесет ничего, кроме хлопот. Чего с ней делать-то, с мечтой? Как избавиться от этого громоздкого подарка, от сверкающей коробки, перетянутой лентами, - их не хочется даже развязывать...

В бухгалтерию Анфертьев вернулся в конце дня - повестка к Следователю давала ему право вообще в этот день не являться на работу. Женщины уже увязывали свои авоськи с дневными покупками, Зинаида Аркадьевна стояла на обычном своем месте - в проеме двери, зажатая в нем плотно и навсегда. В синих джинсах и сером свитере, Света сидела, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. Во всем её облике ощущалось что-то вдовье. Сейф был уже заперт, сумочка с ключами и косметикой лежала на столе. Все ждали, когда большая стрелка коснется верхней черточки, чтобы тут же выйти из этой провонявшей бумагами комнаты на свежий воздух, за проходную, и по магазинам.

- А вот и Вадим Кузьмич, - обронила Зинаида Аркадьевна. Здравствуйте, Вадим Кузьмич! Вы что, на вторую смену пришли?

Анфертьев рассеянно улыбнулся, боком, наискосок протиснулся к столу Светы, улыбаясь все так же неопределенно, нащупал спинку стула, не глядя, придвинул его и сел лицом к Свете.

- Что с тобой, Вадим? - спросила Света, но не изменила позы, не посмотрела на Анфертьева.

- Со мной... Со мной ничего. А как у тебя?

- Нормально.

В её ответе прозвучала холодность, даже неприязнь. Последнее время она разговаривала с Анфертьевым таким вот тоном, словно пытаясь оттолкнуть его отдалиться самой. И то, что он открыто подошел и ней, сел рядом, уставился в глаза, не осталось незамеченным, потому что все уже привыкли к их отчуждению.

Женщины переглянулись, состроили озадаченные гримасы и засобирались, не дожидаясь стрелки. Света тоже поднялась, взяла сумочку, требовательно посмотрела на Анфертьева сверху вниз - он сидел, загораживая проход.

- Пропусти, пожалуйста, - сказала она, глядя на часы, на женщин, на закат, на звезды, на светящуюся между домами факельную букву М, пылающую с неуместной яркостью.

- Останься, - сказал он тихо. Свете ничего не оставалось, как пожать плечами, взглядом извиниться перед женщинами и сесть. Сумочку она оставила на коленях, подчеркивая этим, что не собирается задерживаться. Анфертьев взял сумочку и положил на стол: мы, дескать, будем здесь столько, сколько потребуется.

- Потом закроешь. Света, - напомнила Зинаида Аркадьевна.

- Да, я все сделаю.

Бухгалтерия опустела. Свет не включали, и в комнате наступил густой полумрак. Только из окна бил яркий свет от фонаря. Тень от рамы лежала на столе черным крестом.

- Слушаю, - сказала Света нетерпеливо.

- Борис Борисович прошлой ночью повесился в камере.

Света не издала ни звука. Она сидела все так же, скрестив руки на груди и глядя в окно. На лице её лежали голубоватые блики перекальной лампы, и вся она в это время казалась бледно-голубой.

- Откуда ты знаешь?

- Я только что от Следователя.

- Борис Борисович мертв?

- Да. Он завещал мне свою машину.

- Покатаешь?

- Обязательно.

- Я хочу, чтобы ты свозил меня в Крым.

- Поедем в Крым. А в дороге будем слушать магнитофон, который он завещал тебе.

- Ты счастлив, Вадим? - Она повернулась к Анфертьеву.

- Не знаю.... Вряд ли.

- Но ведь ты теперь состоятельный человек?

- Что ты имеешь в виду? - Анфертьев похолодел. В словах Светы он услышал намек не только на машину, не только на машину, не только, ребята, на машину. - Что ты имеешь в виду? - снова спросил он, не дождавшись ответа.

- Все.

- Что все?! Что?!

- Все, - чуть слышно повторила Света. - Все... Это ведь ты сделал, я знаю.

Анфертьев молчал, глядя на Свету широко раскрытыми глазами, в которых метались огни перекальной лампы. Он ощущал неудобство своей позы, затекшие ноги, слишком уж круто повернутую голову к Свете, но не мог пошевелиться, сесть удобнее.