Письмо от русалки

— Я попросила его проваливать на все четыре стороны, — сказала Сесилия и почувствовала, как ей хорошо от этих слов.

— Почему? — вяло спросила Луиза.

— Я получила все, что мне было нужно.

— Что именно?

Луиза смотрела на нее пустым отсутствующим взглядом.

Сесилия вдруг испытала такую благодарность, что у нее перехватило дыхание. Она никогда не станет такой, как Луиза, — она сильная. Впрочем, возможно, Луиза тоже когда-то была сильной — ее переполняли ожидания и вера в то, что все будет хорошо. От этих надежд ничего не осталось. Лишь вино и годы постоянной лжи.

На мгновение Сесилия задумалась, не солгать ли ей или, по крайней мере, пока скрыть от нее правду. Все равно скоро все станет очевидно. Однако она поняла, что должна все рассказать. Нельзя врать человеку, который потерял все.

— Я беременна от Эрика, — сказала она, и в кухне воцарилась тишина. — Ему я сказала, что мне нужно от него лишь некоторое экономическое участие. Грозилась, что все расскажу тебе.

Луиза фыркнула. Потом расхохоталась. Смех становился все громче и звонче. Слезы потекли у нее из глаз, и Сесилия с интересом наблюдала за ней. Такой реакции она тем более не ожидала. Жена Эрика вся состояла из сплошных сюрпризов.

— Спасибо, — сказала Луиза, отсмеявшись.

— За что ты меня благодаришь? — с любопытством спросила Сесилия. Луиза ей всегда нравилась. Просто этой симпатии оказалось недостаточно, чтобы отказаться от секса с ее мужем.

— За то, что ты дала мне пинка под зад. Это как раз то, чего мне не хватало. Взгляни на меня!

Она посмотрела на свою неправильно застегнутую блузку и начала расстегивать ее, стремясь поскорее все исправить. Пальцы у нее заметно дрожали.

— Пожалуйста, — проговорила Сесилия и сама невольно рассмеялась комизму ситуации. — Что ты теперь собираешься делать?

— То же, что и ты, — отправить его на все четыре стороны, — твердо проговорила Луиза. В ее взгляде уже не было пустоты — чувство, что она по-прежнему управляет происходящим, победило над отчаянием и покорностью судьбе.

— Сначала позаботься о своем имуществе, — сухо сказала Сесилия. — Эрик мне и вправду нравился, но я хорошо представляю себе, что он за тип. Если ты расстанешься с ним, он оставит тебя без гроша. Такие мужчины, как Эрик, не прощают других.

— Можешь не беспокоиться. Я позабочусь о том, чтобы получить свою долю, — сказала Луиза и заправила блузку в брюки. — Как я выгляжу? Косметика растеклась?

— Немного. Сейчас я тебе помогу.

Сесилия поднялась, взяла бумажное полотенце, слегка смочила его под краном и встала перед Луизой, бережно оттерла с ее щек подтекшую тушь. На мгновение она замерла, почувствовав прикосновение руки Луизы к своему животу. В первый момент никто не проронил ни слова. Потом Луиза прошептала:

— Надеюсь, у тебя будет мальчик. Дочери всегда мечтали о маленьком братике.

— Тьфу, какой ужас! — проговорила Паула. — В жизни не слышала более ужасной истории!

Патрик рассказал ей о том, что Эрика узнала от Санны, и теперь она бросила на него поспешный взгляд. После вчерашнего инцидента Паула решила не позволять ему садиться за руль, пока он не приобретет более-менее отдохнувший вид.

— Но какое отношение все это может иметь к расследованию? Ведь все это было очень давно!

— Да, более конкретно — тридцать семь лет назад. И я не знаю, имеет ли это отношение хоть к чему-то, но все как-то сгустилось вокруг Кристиана. Мне кажется, что ответ таится в прошлом — там кроется его связь с остальными. Если она вообще существует, — добавил Патрик. — Возможно, они были лишь невинными наблюдателями и оказались в полосе огня из-за своей близости к Кристиану. Именно это нам и предстоит выяснить, и в таком случае лучше начать с самого начала.

Обгоняя на полной скорости грузовик, Паула чуть не пропустила съезд, ведущий в Трольхэттан.

— Ты уверена, что не хочешь доверить мне руль? — боязливо спросил Патрик, хватаясь за ручку над дверью.

— Нет-нет, теперь ты прочувствуешь все это на своей шкуре, — засмеялась Паула. — После вчерашнего тебе больше нет доверия. Кстати, тебе удалось отдохнуть?

Она покосилась на него, выруливая из развязки.

— Да, удалось, — ответил Патрик. — Я поспал пару часов, а потом провел тихий семейный вечер вместе с Эрикой.

— Тебе надо позаботиться о своем здоровье!

— Именно это заявила мне некоторое время назад Анника. Хватит уже со мной нянчиться! — буркнул Патрик.

Паула переводила взгляд с карты, распечатанной из «Желтых страниц» в Интернете, на таблички с названиями улиц и чуть не сбила велосипедиста, ехавшего по обочине.

— Дай мне карту. Боюсь, способность женщин делать два дела одновременно сильно преувеличена, — ухмыльнулся Патрик.

— Смотри, полегче! — ответила Паула, но напустить на себя сердитый вид у нее не получилось.

— Если ты сейчас свернешь направо, то мы окажемся почти у цели, — сказал Хедстрём. — Встреча обещает быть интересной. Судя по всему, все документы сохранились, и женщина, с которой я беседовал по телефону, тут же поняла, о каком деле идет речь. Похоже, такое не забывается.

— Здорово, что нас поддержал прокурор. Обычно добраться до таких материалов бывает непросто.

— Повезло, — ответил Патрик, не сводя глаз с карты.

— Здесь! — сказала Паула, указывая на здание, в котором находилась социальная служба города Трольхэттан.

Несколько минут спустя они вошли в кабинет женщины, с которой Патрик беседовал по телефону — Эвы-Лены Скуг.

— Да, эту историю многие помнят, — проговорила она, выложив на стол папку с пожелтевшими листами. — Лет прошло немало, но такое остается в памяти, — добавила она и убрала с лица прядь седых волос. Выглядела Эва-Лена Скуг как типичная школьная учительница — длинные седые волосы были уложены в аккуратный узел на затылке.

— Известно было, что ситуация настолько тревожная? — спросила Паула.

— И да, и нет. Поступили заявления, что в этой семье не все в порядке, и мы сделали… — она открыла папку и провела пальцем по верхнему листку, — два посещения на дому.

— Однако вы не увидели никаких оснований для того, чтобы вмешаться? — спросил Патрик.

— Это трудно объяснить, но тогда были другие времена, — ответила Эва-Лена Скуг и вздохнула. — Сегодня мы вмешались бы на более ранней стадии, но тогда… Тогда мы просто-напросто еще многого не знали. Видимо, все происходило периодами — и наши посещения выпали на те моменты, когда она чувствовала себя получше.

— А кто отреагировал — друзья, родственники? — спросила Паула. Трудно было представить себе, что такое может происходить втайне от всех.

— Семьи не было. И друзей тоже, насколько я понимаю. Они жили изолированно, и потому все получилось так, как получилось. Если бы не запах… — Она сглотнула и опустила глаза. — С тех пор наши методы очень прогрессировали. Сегодня такая ситуация не могла бы возникнуть.

— Хочется надеяться, — проговорил Патрик.

— Насколько я понимаю, вы затребовали эти сведения в связи с расследованием убийства, — сказала Эва-Лена Скуг, придвигая им папку. — Вы обещаете обращаться с этими материалами бережно? Мы выдаем такого рода сведения только при чрезвычайных обстоятельствах.

— Мы будем соблюдать конфиденциальность, обещаю вам, — ответил Патрик. — И я совершенно уверен, что эти материалы помогут нам продвинуться в расследовании.

Эва-Лена Скуг посмотрела на него с нескрываемым любопытством.

— Какое все это может иметь отношение к сегодняшнему преступлению? Ведь прошло так много лет!

— Этого я не имею права разглашать, — ответил Патрик. Правда заключалась в том, что он и сам понятия не имел. Но с чего-то надо было начинать.

~~~

— Мама!

Он снова попытался потрясти ее, но она продолжала лежать неподвижно. Как давно она лежала так, он не знал. Ему было всего три года, он еще не научился понимать время по часам. Но за это время дважды стемнело. Темноты он не любил, и мама тоже. Вечером, ложась спать, они оставляли лампу включенной, и он сам зажег ее, когда в квартире стало трудно различать предметы. Затем он залез к ней в кровать. Они всегда спали так, тесно прижавшись друг к другу. Он уткнулся лицом в ее мягкое тело. В маме не было ничего твердого и выступающего — только мягкость, тепло и надежность.