На исходе последнего часа

– Привет. – Я остановился у порога. – Как дела.

– Привет. – Она резко обернулась и одернула юбку.

– Не помешал?

– Все нормально, я уже ухожу! – испуганно воскликнула она, сгребла белье в охапку и метнулась к двери.

– Да постой ты.

И она послушно остановилась. Ужас, что можно сделать с человеком. Только меня-то чего бояться? Я же опять насиловать не полезу...

– Свет, я давно хотел с тобой поговорить.

– Спасибо тебе, что поговорил с Эдуардом Николаевичем по поводу меня, – перебила она, нервно оглядываясь по сторонам.

– Да ла-адно... Свет, я... Ты соку хочешь?

– Нет, спасибо.

– Как желаешь. А я выпью. – Я налил соку и долго пил, кося на нее глазами.

– Ну все, мне пора. У меня еще дел полно, да и...

– Ну подожди ты, куда спешишь? Я тут с тоски пухну, а ты пять минут поболтать не хочешь. Садись, не стой, как эти охранники.

Она села на самый край кресла, то и дело поглядывая на дверь. Наверняка, стоит мне сделать шаг в ее сторону, тут же пробкой вылетит отсюда.

– Свет, прости меня, что... что я тогда к тебе полез. Не сдержался, понимаешь... Больше не буду. Честно.

Она ничего не ответила.

– Нет, ты не подумай, что обязана тут сидеть, раз я сказал. Я ведь просто попросил, и все. Мне в этом проклятом замке поболтать даже не с кем...

– Прости, мне нужно работать. – Она встала, роняя белье. – У меня времени мало, и вообще... Прости...

Ну вот. Опять ускакала. Лучше бы я ее тогда трахнул – все равно толку от нее никакого.

До прихода англичанина еще час. А дел ну ни на пять минут.

На террасе никого не было. И на переднем дворе тоже. Только двое охранников у ворот и один на вышке. Скукота. Интересно, а если я попробую отсюда выйти, они будут стрелять или просто по ушам надают? Наверное по ушам, но лучше все-таки не пробовать.

А вот на заднем дворе никакой охраны не было. Тут вообще ее никогда не бывает, по крайней мере, я не видел. Тут просто забор высоченный, метров пять, и все. Но забраться можно, если очень постараться. За сараем куча бочек старых валяется из-под бензина, по ним можно на крышу влезть, а оттуда и на забор.

На крышу взобраться большого труда не стоило. Оттуда я перемахнул на забор и почувствовал себя почти свободным. Почти – потому что забор все-таки высоченный. Если спрыгну, то влезть обратно не смогу, придется возвращаться через ворота. А там эти гориллы... Пусть свобода подождет, пока моя кредитная карточка не распухнет.

Я сел и закрыл глаза, стараясь не смотреть на сосновый бор по ту сторону. Странно, тут даже воздух какой-то другой. А казалось бы – всего пять метров. Одно слово – свобода.

– Ну и как там наверху?

От неожиданности я вздрогнул и огляделся. И прямо под собой увидел какую-то бабу. Она задрала голову и рассматривала меня, прикрывая глаза ладонью.

– Здравствуйте.

– И чья же это дача такая красивая?

– Царя Салтана, – пошутил я.

– А-а, понятно. А ты кто такой?

– А я сын его, царевич.

– Царе-евич! – она засмеялась. – А че ж тогда на заборе висишь, если царевич? Царевичам по заборам шастать не положено.

– Им все положено. На то они и царевичи. – Я посмотрел на часы. Времени еще было навалом.

– Слушай, царевич, а тут случаем не Принц живет? – спросила она, и я опять чуть не полетел вниз.

– Какой принц? – прикинулся я на всякий случай шлангом.

– Принц Эдуард, – хохотнула красавица.

– Да, – согласился я. А че, раз она все равно знает.

– А ты его сын, значит?

– А вы его знакомая?

– Ну так... – Она улыбнулось. – Было дело, лет сто назад. Тебя тогда, правда, еще в проекте не было. Ну и как он теперь поживает? Меня, кстати, Алла зовут.

– Очень приятно. А меня Макс. Поживает он нормально, как все. Хорошо поживает. Вы заходите к нему в гости, он будет рад. Только его сейчас дома нету, упылил куда-то с самого утра. А вечерком заходите. Скажете на проходной, что вы его знакомая, и его позовут.

– Вечерко-ом. – Она вздохнула и почесала затылок. – Вечерком не могу. У меня поезд в Прагу в шесть часов. Так что вечерком не получится.

– Ну тогда в следующий раз. – Я встал. Пора уже идти к английскому готовиться. – До свиданья, приятно было познакомиться.

– Да-да, мне тоже. – Алла вздохнула, отвернулась и медленно побрела в лес.

И тут мне пришла гениальная мысль. Времени еще сорок минут. Если постараюсь, то можно успеть.

– Алла, а может, вы ему записку напишете? – крикнул я ей вдогонку.

– Ой, правда! – Она остановилась и хлопнула себя по лбу. – И как я сама не догадалась? Только... Только у меня ни ручки с собой нету, ни бумаги. Все в машине. Может, сходим? Это скоренько, тут рядом.

– Не-е, я не могу. Если спрыгну, то потом не залезу. Придется обходить, и охранники меня застукают.

– Это ничего! – Она радостно махнула рукой. – У меня в машине стремянка есть. Только тебе ее самому тащить придется, а то у меня уже времени в обрез.

И уже через секунду я оказался на траве.

– Ну, ушибся? – спросила она, когда я встал.

– Нормально. Пошли, а то времени мало.

– Ага, пошли, тут метров двести, не больше.

Никакую записку я, само собой разумеется, передавать не собирался. Просто хотел узнать кое-что. Она ведь в Прагу укатит, так что он не просечет. Потом, в случае чего, скажу, что просто забыл... Если только она меня застанет, когда вернется.

А тут еще и стремянка. Спрячу ее на крыше конюшни под рубероидом и смогу шастать туда-сюда.

Ее старенькая серая «хонда» стояла на краю поляны, недалеко от дороги.

– Лезь пока в багажник, доставай лестницу, а я пару строк ему черкну. – Алла села на переднее сиденье и стала рыться в сумке. Все-таки странные они, эти бабы. Ну зачем, спрашивается, ей в машине стремянка?

Но никакой стремянки в багажнике не оказалось. Две пластиковых канистры, домкрат, сумка с ключами, запаска, и все.

– А где же она? – крикнул я.

– Под брезентом посмотри! Я сейчас.

Брезент был тяжеленный и ужасно грязный. Но и под ним ничего не оказалось.

– Тут нет ничего, – сказал я подошедшей Алле.

– Конечно, нет. А зачем мне стремянка? – Она невинно улыбнулась и вдруг с размаху опустила крышку багажника мне на голову.

И все сразу потемнело. Земля как-то поплыла из-под ног, птичий щебет превратился в какой-то противный писк, и жутко запахло бензином...

Хотя нет, бензином запахло уже потом, когда я открыл глаза. И понял, что лежу в этом багажнике связанный по рукам и ногам, как раз между запаской и канистрами. А подо мной стучат колеса.

– Помогите! Откройте! Меня похитили! – закричал я и тут же понял, что без толку. Все равно никто не услышит.

Эх, хреново, что я вырубился, а то по времени смог бы вычислить, куда она меня везет. Хотя, если бы не вырубился, то и тут меня бы не оказалось. Тоже идиот, стремянку мне на халяву захотелось...

– Помогите! – заорал я, когда машина остановилась на светофоре, и попробовал выбить ногами багажник. Но без толку. Только коленку ушиб и бок ободрал. А машина спокойно поехала дальше.

Она остановилась только минут через двадцать.

– Откройте! – тут же заорал я как резаный. – Помогите, меня похитили! Откройте!

И багажник открылся. В лицо мне ударил противный желтый свет гаражной лампочки.

– Чего кричишь, все равно никто не услышит, – спокойно сказала Алла и вытащила меня за ноги из багажника, прямо как какой-то мешок с дерьмом.

– Отпусти меня, сука! – закричал я. – Да Принц тебя за это с дерьмом съест. Немедленно вези меня обратно!

– Да-да, сейчас. – Она поставила меня на ноги. – Только чайком напою. Открой рот.

– Что? – не сообразил я.

– Рот открой, гаденыш! – рявкнула она и вдруг так саданула мне носком по коленке, что я взвыл от боли. И тут же у меня во рту оказалась какая-та грязная тряпка. – Вот так лучше будет. – Алла достала из сумочки нож, нагнулась и перерезала веревку на ногах. А потом вдруг накинула на голову старую наволочку. – Это чтобы ты не убежал. Шарахнешься головой об первый столб, и все.