Комната воды

– Он хотел, чтобы на нее посмотрели те, кому он доверяет, вот я с ним и поехал. – Артур похлопал себя по карманам в поисках спичек. – Ей было под восемьдесят. Тело найдено в подвальном этаже, на очень жестком высоком стуле, и в горле полно воды. Я дал Бэнбери образец жидкости и теперь жду информации от малыша Кершо, но пока это похоже на сухое утопление.

– А что это такое? – навострил уши Бимсли.

– В легких воды нет, смерть вследствие ларингоспазма – сжатия дыхательного горла. Случай редкий, но не исключительный, – не задумываясь бросил Мэй.

– Трудность в том, что в этой ситуации причины смерти недоказуемы. Большинство людей тонут случайно, зачастую по причине опьянения. От шока человек делает глубокий вдох, и легкие надуваются, как воздушные шары. На затылке покойной незначительный ушиб, и я не склонен думать, что это след старой травмы.

Игнорируя только что установленные таблички «Не курить», Брайант пошарил в кармане и достал трубку. Он попробовал было ее зажечь, но Лонгбрайт, недовольно цокнув, выхватила трубку у него изо рта.

– Надо, чтобы Освальд взглянул на тело.

– Неудивительно, что у Кершо на тебя зуб, – заметил Мэй. – Освальд Финч на пенсии, и ты не можешь прибегать к его услугам через голову нового парня.

– Я могу делать все, что считаю нужным, – напомнил ему Брайант. – Ну как доверять тому, чье имя похоже на чих? Впрочем, я собирался использовать и Кершо, но ведь именно Финч специалист по утопленникам. Ты же знаешь, какое у него чутье на такие смерти. По его свидетельству, в дыхательных путях покойной нет слизи, нет и следов того, что жертва пыталась дышать, легкие не расширены, а в носу нет лопнувших сосудов. Он собирается ее вскрыть сегодня, но сомневается, что найдет в сердечных желудочках двухатомные частицы, поскольку судорога случилась мгновенно.

– Может, женщина утонула в ванне?

– Возможно, вот только когда мы нашли ее, она сидела на стуле, причем была абсолютно сухой, полностью одетой и готовой к выходу. Конечно, она могла бы утонуть и в сантиметре воды, если бы не сумела подняться из ванны, но ведь не на стуле же!

– У погибшей были опухшие лодыжки и босые ноги? – внезапно спросил Мэй.

– Лодыжки – да, но она была в ботинках – таких старушечьих, с шершавыми подошвами.

– Я-то уж подумал о ножной ванне – ну, ты знаешь этих старушек… А пол мокрый?

– Да, немного. На паркете ковер.

– Ты не догадался спросить мистера Сингха, не передвигал ли он что-нибудь?

– Извини, Джон, я упустил этот момент. Сейчас же ему позвоню. – Он повернулся к Лонгбрайт. – Почему это все телефоны подключены, кроме моего?

– Позволь тебе напомнить, – парировала Дженис, – что дело миссис Сингх едва ли подпадает под нашу юрисдикцию.

– Я помню основополагающий принцип нашего отдела, Дженис, – «Облегчать работу городской полиции, беря на себя те дела, которые слишком трудны или слишком деликатны, чтобы решать их традиционными методами». Городские полицейские едва ли найдут время, чтобы заняться этим делом, не так ли? Разве что бросят беглый взгляд. И потом, другой работы у меня сейчас нет – не считая, конечно, выпотрошенных пьяниц.

У Брайанта была довольно неприятная манера не придавать значения тому, что он называл «обычными преступлениями». Он переводил взгляд с одного коллеги на другого с выражением такого ребяческого энтузиазма, что и Лонгбрайт, и Мэю хотелось его отшлепать, хотя они и понимали, что он просто рад вернуться на старое место. Сегодня он пребывал в постоянном возбуждении. Десятилетиями он и его напарник распределяли между собой обязанности в соответствии с индивидуальными особенностями каждого. Мэй следовал твердым правилам городской полиции, тщательно закладывая фундамент расследования, выявляя наиболее очевидные и логически оправданные зацепки, беседуя с членами семей, ища свидетелей, выслеживая убийц, заметая следы и гордясь своей основательностью. Он был хорошо подкован технически, поскольку ему нравилось работать с новыми технологиями, и наблюдателен, поскольку любил общаться с людьми. Артуру общительность свойственна не была. Он предпочитал работать в одиночестве, внезапно отклоняясь от избранного пути, следуя обходными путями и действуя под влиянием минуты, идя на поводу у неожиданных мозговых импульсов. Таким образом, Брайанту доставалась тяжелая умственная работа, а Мэю – физическая.

– Ну же, – подзадорил Брайант напарника, – неужели тебе совсем неинтересно?

– Отчего же, интересно, – откликнулся Джон. – Но мы не можем ради этого случая забросить ту уйму дел, которую свалил на нас Раймонд.

Артур хотел оставить за собой последнее слово:

– Ладно. А я собрался поработать сегодня допоздна. Моя новая кухня еще недоделана, а сантехник ведет себя как наследник дома Романовых – согласился прийти только в среду. А тебя, Дженис, ждут дома, так что иди. До завтра тебе здесь делать нечего.

И правда, в большинстве компьютеров еще не были установлены программы, а уцелевшее после взрыва оборудование все еще лежало в коробках.

– Иэн сказал, что бросит меня, если я буду дежурить, как раньше, – вздохнула детектив-сержант. – Но и от меня должен быть прок, так что я задержусь ненадолго, пока вы оба здесь, – наведу порядок. – Она оглядела наполовину окрашенную комнату. – Как все-таки приятно вернуться на старое место.

– Отлично – поможешь мне распаковать справочники. С моей спиной я не могу заниматься физической работой. – Брайант хлопнул рукой по столу. – Одолжи-ка мне свой телефон. Обещаю его не сломать.

– Нет, сломаешь. А я думала, ты лишился всех своих книг, – заметила Лонгбрайт, изучая форзац «Колдовства в веках». – Не иначе, украл это из библиотеки.

– Мейл с пометкой «срочно», – объявила Мира Мангешкар, заглядывая в кабинет и счищая с себя свежую краску. – Вы что-нибудь слышали об алабамском священнике из «правых христиан», чьи ноги были найдены в мешке для мусора за Кэмден-Стейблз?

– Его фамилия Баттеруорт? – уточнил Брайант.

Мангешкар резко отпрянула, чтобы заглянуть в свой компьютер.

– Нет, Хендерсон.

– Ах да, я перепутал его с баптистом, чье туловище нашли в мешке для мусора возле «Сейнсбери».

– Министерство внутренних дел хочет, чтобы представитель отдела поехал туда сегодня же. Разгневанные республиканцы обрывают телефоны в Вестминстере – хорошего мало.

– А, Артур, Джон. – Раймонд Лэнд протиснулся за спиной Мангешкар и приветствовал их с откровенно фальшивым дружелюбием, сошедшим на нет, когда ему пришлось пробираться мимо частично собранного ксерокса. – Рад вас обоих видеть. Министр внутренних дел хотел бы с вами завтра перемолвиться. Его крайне огорчило, что вы грубо обошлись с его зятем.

– Понятия не имею, о чем вы говорите, – заверил Брайант начальника. – Какой еще, к черту, зять?

– Ваш новенький, Джайлз Кершо. Вероятно, вы отказываетесь от его услуг.

– Его зять?! Не может быть. Какая подстава… А ведь этот тип мне сразу не понравился. Quel crapaud. [9]

– Что ж, я уверен, вы используете ваши легендарные дипломатические способности, чтобы все утрясти, – ухмыльнулся Лэнд. – Не буду вас задерживать – у вас наверняка масса работы.

Он повернулся, чтобы уйти, но… наступил на кошачий хвост. Один из рабочих, устанавливающих перегородку в кабинете, уронил дисковую пилу. Она загрохотала по полу, до смерти всех перепугав.

Так начиналась рабочая неделя в Отделе аномальных преступлений на Морнингтон-Кресент.

4

Открывая двери

К утру вторника от слепящего сияния долгого сухого лета осталось одно воспоминание: температура упала, а полупрозрачная оболочка дождя окутала город серебристой прохладой. Потрескавшаяся земля между камнями мостовой размягчилась. С машин и листьев смыло бледную лондонскую пыль. Внутренние сады домов утратили опаленную серую сухость, приобретя насыщенный, влажный зелено-бурый оттенок. Воздух был настолько влажным, что древесина распрямлялась, а известняк оседал, и дома с удовольствием возвращались в привычное для них состояние сырости. Дождь просачивался сквозь потрескавшийся бетон, в самую глубь неровных залежей лондонской глины, сквозь гравий, гальку и танетский [10] песок, сквозь беспредельную толщу мела, вплоть до кремнистой сердцевины и окаменелых слоев, покрывающих корой низину, образованную шестью великими холмами города.