Банда «Зоопарк»

Полковник даже не слышал шума машины, на которой подъехал капитан детективов, что было еще более странным для человека, чья жизнь когда-то зависела от его внимания и реакции.

Рокбрюн взглянул в направлении, откуда слышался кашель, и вновь принялся рассматривать свою добычу – большие позолоченные, богато разукрашенные часы с тонким резным циферблатом и четырьмя прекрасно выполненными фигурами, изображающими времена года.

Не отрывая восхищенного взгляда от принесенных ему накануне вечером часов, Рокбрюн обдумывал, что могло привести к нему детектива в такую рань. Ведь не было еще и девяти часов, оставался по меньшей мере час до открытия магазина. За утренним кофе полковник успел просмотреть сегодняшнюю «Нис Матен» и не припоминал какого-нибудь серьезного преступления, с которым мог быть связан визит капитана.

Скубайд подошел поближе и принялся вместе с антикваром восхищенно разглядывать часы.

– Красивая вещь, – наконец заметил он.

– Не просто красивая – великолепная. Вещь замечательная и уникальная. Пойдемте, я кое-что покажу вам, – предложил Рокбрюн.

На задней стенке часов оказалась металлическая табличка с надписью: «Генри Мартино». Глаза полковника блестели от удовольствия, а лысая голова порозовела от прилива крови. А вот лицо Скубайда оставалось равнодушным. Он явно не разделял восторгов хозяина.

– Генри Мартино, – объяснил Рокбрюн, – был часовщиком Людовика Четырнадцатого. Его мастерская размещалась в Версальском дворце. Это одни из последних часов, которые Король-Солнце получил от него перед смертью. Позже эти часы попали к семье графа Рочестерского, и с тех пор постоянно находились в их поместье.

– Как же они попали сюда? – удивился капитан.

– Мы с графом были друзьями, – объяснил Рокбрюн, – и он завещал, чтобы после его смерти часы были проданы мне.

Капитан посмотрел теперь на часы с большим почтением.

– Интересно, сколько они стоят? – спросил он.

– Я собираюсь продать их за двести пятьдесят тысяч франков, – сказал полковник.

– Боже мой! – у Скубайда перехватило дыхание. – Пятьдесят тысяч долларов!

Жизнь на Ривьере, где всегда собиралось множество американских туристов, приучила его быстро переводить франки в доллары.

– А вы не боитесь воров?

– Нет, – коротко ответил полковник.

Капитан Скубайд обвел взглядом магазин. На окнах не было решеток и замок на входной двери самый обыкновенный.

– Вы правильно поступаете, – вздохнул Скубайд, – я тоже считаю, что невозможно изобрести такой замок, который остановит умного и опытного вора.

– Вот именно! – кивнул полковник. – У взломщика, который возьмет мои часы, проблемы возникнут после, а не до того, как они к нему попадут. В мире нет специалиста, который не опознает эту редкость. За них можно получить выкуп, но продать невозможно.

Скубайд вспомнил о случае двухлетней давности, когда несколько бесценных картин Ренуара все-таки были украдены, и именно с целью получения выкупа. Он подумал, что и полковник сейчас вспомнил о той краже.

– Вы правы, – сказал он. – То ли дело ювелирные изделия. Их можно разломать, золото и платину переплавить, знаменитые камни разрезать так, что их уже никто не узнает.

Рокбрюн насторожился. Он обратил внимание и на чересчур беззаботный голос капитана, и на его слишком уж подробный анализ того, как поступают с украденными драгоценностями, понял, что капитан подводит разговор к тому, что стало причиной его сегодняшнего визита. Но что произошло? В газете не было ни слова о похищении драгоценностей. С тех пор, как какая-то банда несколько лет назад полностью очистила ювелирный магазин Ле Бутелье в Каннах, вообще не было ни одной крупной кражи драгоценностей.

– Вы пойдете на Августовский бал? – неожиданно спросил капитан.

Этот вопрос поразил Рокбрюна. Ежегодный Августовский бал – молодежное благотворительное представление, которое на следующей неделе организует казино «Серебряные пески», обещал стать гвоздем сезона. Вопрос Скубайда был тем более странным, что Рокбрюн действительно собирался туда пойти.

– Мы с женой и еще одна пара собираемся туда пойти вместе с моей племянницей и ее подружкой. Девочке только что исполнилось восемнадцать. Это будет ее первый большой бал. К тому же она, как и вся наша молодежь, с ума сходит от этого американского певца, Томми Рича.

– Они не будут разочарованы, – кивнул Скубайд, – он очень красивый парень и прекрасно поет.

Полковник, казалось, продолжал восхищаться пропорциями и орнаментом королевских часов. Но ум его напряженно работал – воры, драгоценности. Августовский бал, казино «Серебряные пески» и ранний визит самого скрытного полицейского в Кот д'Ажур… Но он все также непринужденно продолжал разговор.

– Вы были на его концертах?

– Он репетировал со своей группой в «Силвер Сэндз». Настоящий профессионал. Я немного поболтал с ним и его телохранителями, четырьмя бывшими полицейскими из Лос-Анджелеса. Крутые ребята. Я бы никому не советовал шутить с этим Ричем.

Полковник посмотрел на него с некоторым интересом.

– В Америке этот парень уже привлек внимание мафии. Он зарабатывает слишком много денег, а у них длинные руки.

– Вымогательство – старая игра, – кивнул Рокбрюн.

Он уже понимал, что Скубайд собирается обсуждать с ним совсем не эту проблему.

– Комитет умно поступил, пригласив эту звезду. На балу места свободного не будет.

Скубайд рассматривал свои ухоженные ногти, пытаясь представить, как бы он себя чувствовал, если бы их выдергивали один за другим. Преклонение перед этим коренастым стариком заставляло чаще биться сердце в груди капитана. В присутствии Рокбрюна он всегда нервничал.

– Вы слышали что-нибудь?

– О чем я мог слышать?

– О предстоящей попытке обчистить Августовский бал в праздничный вечер.

Полковник Рокбрюн был поражен не столько ответом Скубайда, сколько полной абсурдностью такого предположения.

– Ты в своем уме, Клод? Какому идиоту могла прийти в голову такая идея?

– Есть сведения из Марселя. Вы же знаете, у нас там надежные люди.

Взгляд полковника оставался таким же недоверчивым.

– Вы имеете в виду, что они действительно слышали… слышали… о том…

– Нет, нет, – быстро прервал его Скубайд. – Они действительно ничего не слышали. Но, наверное, это звучит глупо, они почувствовали.

– А вы?.. – голос полковника звучал теперь бесстрастно и холодно, но вместе с недоверием в нем звучало и искреннее дружелюбие. – Вы приходите и спрашиваете меня?

Лицо Скубайда стало совсем несчастным.

– Простите меня, мой полковник, но я должен был это сделать. Вы же понимаете, как высоки ставки в этой игре.

Тонкость состояла в том, что хотя не были названы никакие имена, собеседники отлично понимали друг друга. Предполагалось, что когда возникают слухи о подготовке такого большого и абсолютно безрассудного дела, как ограбление нового казино на Серебряных Песках в ночь самого большого благотворительного карнавала во Франции, неизбежно появляется мысль о Рокбрюне и его прежних товарищах, совершавших преступления в стиле Робин Гуда.

Эти мысли отражались на искалеченном лице полковника, и выражение его становилось все более суровым.

– Простите, – воскликнул несчастный Скубайд, с тревогой ожидавший минуты, когда его обвинят в нанесении непростительного оскорбления. – Не могли бы вы оценить, какую сумму смогут захватить там грабители или, по крайней мере, насколько ценной окажется добыча?

– Нет, – ответил полковник. – Такой торговлей я не занимаюсь.

Он произнес это с таким выражением, что двусмысленность ответа не могла пройти мимо собеседника. Но капитан сделал вид, что не заметил этого.

– Пятьдесят миллионов долларов, – сказал он. – Это оценка автора статьи в парижской «Геральд Трибюн».

– Пятьдесят миллионов долларов! – повторил пораженный полковник. – Это было бы ограбление века!

Детектив сунул руку в боковой карман и извлек оттуда какую-то бумагу.