Под солнцем Рио, или Операция «Узник»

— Когда сменяешь напарника?

— Через полчаса, — ответил Миша.

Егор кивнул:

— О’кей. Скажи ему, чтобы разыскал меня на пляже.

Макаров удивленно приподнял брови:

— А как он вас там разыщет? Там ведь тысячи людей!

— Точно, — кивнул Егор. — Вот и проверим, на что вы годитесь. Если не разыщет — отправлю домой, на переподготовку. — Ну все, не скучай! Кстати, вот тебе подарок!

Кремнев снял с головы кепку, напялил ее на темноволосую голову Макарова, повернулся и, насвистывая «ламбаду», зашагал по коридору к лифту.

Миша Макаров смотрел вслед шефу, пока тот не скрылся в лифте. Затем слегка качнул головой и недовольно пробормотал:

— Ну и тип. «Руководитель должен руководить»! Это ж надо. Какого черта его вообще сюда прислали?

Видимо, вся эта возня с бывшим министром Медведевым — всего лишь ширма. На самом деле Кремнев должен здесь провернуть какое-то чрезвычайно важное дело, о котором ему, Мише, он ни за что не расскажет. Иначе бы Кремнев не относился к слежке за Медведевым так наплевательски.

Макаров вздохнул… Что ж, иначе и быть не могло. Они с Петром новички. Никто не пошлет их на действительно важное дело.

Интересно, куда сейчас отправится Кремнев? Неужели на пляж? А если да, то что он там будет делать? Не на солнышке же загорать.

Нет, тут дело темное. Нужно будет рассказать о своих догадках Петру. У того голова неплохо варит.

По части тайных заговоров ему вообще-нет равных. Он этого Кремнева быстро расщелкает.

9

Петр Маслюков — ростом с невысокую девушку, худощавый, почти щуплый, с непроницаемым, хмурым лицом — вяло пожал руку Мише Макарову.

— Что за дурацкая кепка? — осведомился он равнодушным голосом.

— Шеф подарил, — ответил Макаров. — Нравится?

Петр покачал головой:

— Нет..

Макаров окинул взглядом щуплую фигурку, напарника и не удержался от усмешки — цветастая гавайская рубашка шла Петру как корове седло. Да и белые шорты смотрелись на нем далеко не лучшим образом.

Маслюков перехватил его взгляд и хмуро поинтересовался:

— Чего уставился? Рубашка не нравится?

— Рубашка обалденная, — заверил напарника Макаров. — И выглядишь ты в ней как Марк Антонио.

— Это кто? — насторожился Петр.

— Латиноамериканский певец. Муж Дженнифер Лопec.

— Лопес? А кто она такая?

Макаров вздохнул:

— Темный ты человек Маслюков.

— Уж какой есть. Ты лучше расскажи как все прошло?

— Да нормально. Шеф встречен и доставлен в отель. Сейчас валяется на пляже.

— Как — на пляже? — не поверил своим ушам Маслюков.

— Да вот так. Ваял полотенце, плавки и отправился на пляж.

Петя Маслюков нахмурился.

— Странно… А какие распоряжения нам?

— Да ничего нового. Велено работать «в прежнем режиме».

Маслюков нахмурился еще больше.

— Клоунада какая-то, — недовольно пробурчал он. — За кого они нас тут держат?

— За того, кто мы есть на самом деле, — сказал Макаров. — За двух желторотых новичков.

Петя скривил губы, потом наморщил лоб и задумчиво проговорил;

— По всей вероятности, управление не поверило нашему докладу. А Кремнев приехал сюда просто отдохнуть. Удивительное легкомыслие.

— Да уж, — согласился Макаров. Он взглянул на суровое лицо товарища и с усмешкой добавил: — Слышь, Петь, шеф ждет тебя на пляже. Ты должен найти его и отчитаться о проделанной работе.

— Где именно? — сухо уточнил Маслюков.

Миша пожал плечами:

— Понятия не имею. Говорю же: он сказал, чтобы ты его нашел. Это что-то вроде проверки на сообразительность.

— Ты шутишь? — прищурился на коллегу Маслюков.

Мишка покачал головой:

— Нет.

— Гм… — Петя поскреб ногтями узкий подбородок. — Видимо, он решил над нами подшутить.

— Видимо, так, — согласился Петя. — Что будешь делать?

Петя Маслюков огляделся но сторонам, и лицо его просветлело.

— Сейчас увидишь, — сказал он и заговорщицки подмигнул Макарову.

10

Егор Кремнев сидел в шезлонге с бокалом холодного коктейля в руке и блаженно щурился на солнце. Он только что выкупался, и на его поджаром, мускулистом теле поблескивали капельки воды.

Определенно — жизнь налаживалась. Впервые ему выпало задание, которое больше тянуло на хороший отдых. И черт с ней, с этой Дельтой. Егор свою «большую рыбу» уже поймал. Две недели у океана — что может быть лучше!

И все бы хорошо, но Егор испытывал что-то вроде легких мук совести. Макаров с Маслюковым уверены, что выполняют чрезвычайно сложное и ответственное задание. Не хотелось бы их расстраивать.

Парни они бойкие и сообразительные, но нужно будет понаблюдать денек за Медведевым самому — хотя бы для очистки совести.

Подумав так, Кремнев окончательно успокоился. Лежа в шезлонге, Егор ощутил приятную дрему, как вдруг отвратительный собачий лай заставил его открыть глаза. У ног Кремнева вертелась маленькая, лохматая собачонка.

— Эй! — окликнул ее Егор. — Тебе чего?

Собака сделала попытку вцепиться ему в ногу, а когда это не удалось, разразилась омерзительным визгливым лаем.

— Прочь, животное! — рявкнул на пса Егор и хотел дать шавке хорошего пинка, но пес извернулся, вонзил зубы в тапок Егора и принялся с остервенением его терзать.

— Проваливай! — крикнул Кремнев.

Он нагнулся, схватил собаку за шиворот и, как клеща, оторвал ее от тапка. Собака, визгливо заскулив, засучила лапками в воздухе.

И тотчас из-за шезлонга послышался хриплый окрик:

— Джина! Джина, куда ты подевалась, мерзавка?

— Кажется, это по твою душу, — угрюмо сказал собаке Егор.

Рядом с шезлонгом остановился толстый, приземистый мужчина в шапке-сомбреро и с огромными, пушистыми усами. Взглянув на Кремнева, он сурово сдвинул брови и грозно проговорил:

— Что это вы делаете с моей собакой, сеньор?

— Так это ваша собака? — прищурил колючие глаза Егор.

— Да, сеньор, это моя собака! — с достоинством ответил черноусый толстяк.

— Значит, это ваша собака разодрала мой тапок?

Грознoe выражение на лице толстяка сменилось виноватым. Он сдернул с головы шляпу и мягко проговорил:

— Простите, сеньор. Эта мерзкая собачонка совершенно не управляема. Я бы давно усыпил эту тварь, но моя бабушка души в ней не чает. Будьте добры — отдайте ее мне, и ручаюсь головой — вы больше никогда в жизни ее не увидите.

— Надеюсь, что так, — сказал Егор и сунул притихшую шавку в руки толстяку.

Тот прижал собаку к себе, поблагодарил Кремнева, повернулся и, вихляя толстым задом, бойко засеменил в сторону набережной. Откинувшись в шезлонге, Кремнев поднял ногу и взглянул на дырявый тапок.

— Черт бы побрал эту собаку! — выругался он по-английски.

Вдруг рядом с шезлонгом «нарисовался» новый персонаж. Это был невысокий, худой парень с хмурым, почти аскетичным лицом.

— Профессор Джонсон? — вежливо осведомился он. — Я здешний орнитолог, меня зовут Пьетро.

Егор окинул щуплую фигурку Пети Маслюкова насмешливым взглядом и весело проговорил:

— Нашел, значит?

Маслюков сдвинул брови и нарочито серьезно проговорил:

— Мистер Джонсон, я читал вашу книгу «Орнитология и мы». Мне очень понравилась глава о пернатоногих.

— Да, эта глава особенно мне удалась, — подхватил тему Кремнев. Могу я узнать, как ты меня нашел?

— Собака, — просто ответил Маслюков.

— Собака?

— Да сэр, собака. — Петя вынул из-за пояса кепку и показал ее Кремневу. — Ваша?

— Моя, — признал Егор. — Значит, ты просто дал ей понюхать мою кепку, а потом пустил ее по моему следу?

— Именно так.

Егор посмотрел на Маслюкова с явным одобрением.

— Ты молодец, — похвалил он. — И во сколько тебе обошлись собачьи услуги?

— Десять баксов, — ответил Петя.

— Недорого. Кстати, этот милый песик порвал мне тапок. Что будем делать с этим?

— Таковы издержки нашей работы, — невозмутимо проговорил Маслюков, — Нужно уметь пожертвовать многим ради положительного результата. Разве не так?