Начало охоты или ловушка для Шеринга

Фридрих Евсеевич Незнанский

Начало охоты или ловушка для Шеринга

Пролог

Луны видно не было, но затянувшие небо облака освещали отраженным лунным светом сгустившийся лесной мрак. На поляне, недалеко от реки, стоял аккуратный бревенчатый дом, с участком соток в тридцать, огороженным высоким дощатым забором.

Дом был одноэтажный и снаружи выглядел довольно скромно. Но внутри он был просторный, отделанный с любовью и обставленный, что называется, на широкую ногу.

В гостиной царил полумрак. Огромный экран телевизора показывал новости. В чиппендейловском кресле перед телевизором сидел человек в сдвинутой на затылок бейсболке.

Человек был погружен в мрачные размышления и на экран смотрел рассеянным угрюмым взглядом. На губах его застыла странная полуулыбка-полуусмешка, придававшая его лицу — как пишут в сентиментальных романах — «нечто мефистофельское».

На экране тем временем мелькали кадры оперативной хроники. Камера показывала офисные помещения какой-то фирмы, суровых мужчин в штатском, обыскивающих сейфы и шкафы, выхватывала из суеты обыска разложенные на столах папки с бумагами. Диктор комментировал события возбужденным, торжественным голосом, словно это был не стандартный обыск офисных помещений, а как минимум взятие рейхстага.

Вот картинка на экране сменилась. Теперь несколько мужчин «в штатском» конвоировали по офисному коридору человека в дорогом костюме. И снова смена картинки. Камера показала здание банка на одной из московских улиц, затем его офисные помещения, в которых сновали все те же федералы в штатском, взламывая компьютерные коды, перетряхивая содержимое сейфов и шкафов. Тугие пачки евро в банковской упаковке небрежно летели в большую кожаную сумку.

Человек у телевизора смотрел на экран неподвижным взглядом. Его улыбающееся мрачное лицо словно бы оцепенело. То и дело по нему пробегало что-то вроде легкой судороги.

Оператор навел камеру на маленький сквер у набережной Москвы-реки. Люди в штатском пытались усадить в джип какого-то представительного мужчину средних лет. Тот сопротивлялся, пытаясь ударить одного из своих конвоиров. Его грубо скрутили и затолкали в джип.

Человек, сидящий у телевизора, наблюдал за этим действием внешне спокойно, но глаза его нервно поблескивали, а кончик языка то и дело облизывал пересохшие губы.

Когда на экране возникла упитанная физиономия репортера, в кармане у сидящего перед телевизором мужчины зазвонил телефон. Мужчина вздрогнул.

Прижав телефон к уху, он несколько секунд слушал, затем коротко произнес:

— Хорошо, я выхожу.

Сложив мобильник, мужчина запихал его в карман джинсов. Затем торопливо поднялся с дивана, окинул прощальным взглядом комнату и, сурово сдвинув брови, решительно шагнул к двери.

Темноту леса прорезали лучи наствольных прожекторов. Группа спецназовцев торопливо и бесшумно окружила дом. Четверо бойцов отделились от группы и черными тенями скользнули к двери. Удар — и тяжелая дубовая дверь слетела с петель.

Люди в черных масках и бронежилетах, с автоматами наперевес ворвались в гостиную. Огромный телевизионный экран демонстрировал какую-то старую ленту. В кресле перед телевизором сидел человек в лихо заломленной на затылок бейсболке. На шум он даже не обернулся.

Двое спецназовцев обошли кресло с двух сторон и остановились. Черные стволы их автоматов медленно опустились.

— Что там? — коротко спросил, шагая к креслу, командир.

— Посмотрите сами, — ответил один из бойцов.

Командир подошел к сидящему в кресле человеку, сорвал с его головы бейсболку и отшатнулся. В кресле сидела большая тряпичная кукла. Правая рука куклы лежала на колене, и средний палец на ней был издевательски воздет кверху.

— Сука! — коротко выругался спецназовец и ударом автомата сшиб куклу с кресла.

Покинув дом, мужчина осмотрелся, нашел едва освещенную лунным светом тропу и стремительно зашагал по ней. Он шел уверенной походкой, как человек, отлично ориентирующийся в местности. Начал накрапывать дождь. Мужчина поднял ворот джинсовой куртки и зашагал еще быстрее.

Через восемь минут он вышел из леса к шоссе. У обочины стояла темная «ауди». Подойдя к машине, человек открыл заднюю дверцу и скользнул в салон.

— Как ты? — не поворачивая головы, спросил водитель.

— Порядок. Поехали.

Человек за рулем нервным движением включил дворники.

— На улице дождь, — сказал он. — Переоденься, простынешь.

Мужчина на заднем сиденье отрицательно покачал головой:

— Нет, по дороге. Фары не включай. Поехали!

«Ауди» мягко тронулась с места и уже через несколько секунд, набрав скорость, помчалась по пустынному шоссе, оставляя позади лес, дом, окруженный спецназовцами, и большое озеро.

Егор Кремнев затушил сигарету и, взглянув на чернявого вихрастого парня, поинтересовался:

— Что ты знаешь о нашем «объекте»?

Семен Арутюнян поднял мускулистую руку и поскреб в затылке.

— Ну… Не много. Тридцать четыре года. Холост. Закончил филфак МГУ и разведакадемию. Владеет тремя иностранными языками. Что-то в этом роде.

Кремнев облизнул губы и хмыкнул:

— Серьезный парень, да?

— И не скажи, — улыбнулся Арутюнян.

Они сидели в просторной гостиной, обставленной сдержанно и со вкусом. Современная удобная мебель, простые формы, но в углу — небольшой шкаф из темного дерева с резными балясинами и дверцами, одного взгляда на который было достаточно, чтобы понять, что лет двести назад эта вещица стояла в гостиной какого-нибудь графа или князя.

То же и в прихожей: все просто и удобно, но между стеллажами и гардеробной — антикварное зеркало с мраморной консолью и дубовыми ножками, вырезанными в виде двух сидящих грифонов. Чем не сторожа?

Егор Кремнев зевнул.

— Слышь, Семен, — вновь обратился он к своему коллеге, — плесни-ка мне еще кофе из своего волшебного термоса.

— Ты же сладкий не очень…

— Другого все равно нет.

Арутюнян улыбнулся:

— Могу заварить тебе зеленый чай. Я видел в шкафу несколько пачек. Видимо, наш «объект» — большой любитель.

— Я скорее болотной воды наглотаюсь, чем буду пить это пойло.

Арутюнян достал откуда-то небольшой термос, свинтил крышку и наполнил чашку Егора доверху.

— Смотри не перевозбудись, — с улыбкой посоветовал он.

— Ничего, справлюсь.

Егор Кремнев отхлебнул кофе и наморщил лоб. Его не покидало дурное предчувствие. Вроде бы все пока шло по плану. Никаких сбоев, никаких случайностей. И все же на душе было неспокойно.

Егор потер пальцами щеку и поморщился. Утро было суматошное, времени побриться не хватило, и теперь щеки покрывала колючая поросль. Кремнев представил себе свою физиономию и ухмыльнулся.

Ладно, ерунда. Задание в общем-то несложное и не должно занять много времени. Нужно довести «объект» до аэродрома в целости и сохранности. Подстелить ему соломку, если вздумает упасть, сдуть пылинку, если она посмеет прилипнуть к его холеной щеке, ну и все такое.

Для группы из четырех профессионалов это плевое дело. Никто не знает, что «объект» здесь, никто не знает, на какое имя у него документы. Да и грим у «объекта» капитальный. Этакий поэт-битник с черной бородкой и в темных очках. Одежда — самая заурядная: замшевая куртка, джинсы, футболка — униформа «маленького человека», которого встретишь в толпе и не обратишь внимания.

— Как случилось, что его рассекретили? — спросил Семен.

Егор пожал плечами:

— Не знаю. Ты, Сема, не забивай себе этим голову.

— Как скажешь.

Егор одним глотком допил кофе и поднялся с дивана.

— Пойду пообщаюсь.

Семен вынул изо рта разжеванную спичку, посмотрел на нее и вставил обратно в рот.

— По-моему, он уже успел глотнуть из своей серебряной фляжечки.