След Альбатроса (Танцы со змеями - 1)

Именно оно заставило так резко рвануть погнутую металлическую дверь в радиорубку. Нет, пусто. Майгатов уже хотел выйти, но взгляд скользнул с потрескивающей, работающей аппаратуры на палубу и остановил движения офицера. На мокром и без того лбу крупными ягодами выступил пот.

- Вот-ты-ы, - склонился Майгатов над бурой, с хорошую тарелку размером лужицу. - Кровь. Свежая.

Где-то внизу, под палубой, недовольно вздрогнул, затих движок. Треск, катающийся горохом по динамикам радиостанции, стал еще громче. Майгатов вспомнил о механике и, медленно отступая и старясь ничего не задеть, словно вот-вот должны были прибыть судмедэксперты, вышел из каюты. И пулей - в машинное.

- Сидорыч! - под буханье ног по трапу заставил обернуться седого, белого-белого лицом, которое так мало видит солнечный свет, Клепинина. Иди сюда! Там в этой... радиорубке...

Грубый толчок в спину швырнул его с середины трапа вниз, и Майгатов со всего размаха, еле успев выставить вперед руки, упал на стальные листы пайол*. Руки смягчили удар, но лбу все равно досталось: правая, уже дважды сшитая до этого бровь заныла на одной протяжной ноте. "Почти нокаут," оценил тошнотно пустую и одновременно такую отяжелевшую голову. Приподнялся на саднящем локте, чтобы разглядеть бандюгу-толкача, но вместо этого увидел у дизеля неподвижную, ставшую какой-то по-детски маленькой фигуру Клепинина.

- Си-идорыч, - позвал тихо, словно боясь разбудить.

Тишина. Только за переборкой что-то потрескивает сухим хворостом. ------- *Пайол - металлический или деревянный съемный настил в виде щитов в трюме для предохранения конструкций дна от повреждений в случае падения груза.

Встал - и не поверил своей очугуневшей голове. И, только сделав робкий шаг вперед, понял, что голова ни при чем - не в вестибулярке дело, а в том, что действительно палуба накренилась.

- Сидорыч, - склонился над безвольно повисшей седой головой. На душе стало так тяжко, словно это он убил старого меха. И чуть не закричал от радости, услышав почти беззвучный, из ноздрей вытекший стон...

6

- У тебя в школе по литературе сколько было?

Белесым ресницам Иванова вопрос не понравился больше всего. Они отпорхали несколько томительных секунд, и только после этого раздался тихий, недоумевающий голос:

- Четыре... Кажется, четыре.

- То-то я вижу, что не пять. Тогда бы "Маскарад" Лермонтова лучше знал, - навечно простуженным горлом прохрипел генерал.

Сам он ни в школе обычной, ни в высшей школе КГБ, ни на прочих курсах, где учился, отличием не блистал, к должности своей шел не по "волосатым рукам", а по не самым сладким местам типа Афганистана или Эфиопии с их почти вечными войнами, но поизображать из себя интеллектуала и эрудита любил.

- Неужели сразу не ясно было, что на ней - парик?

Начальнику легко быть умным перед подчиненным, подумал Иванов и, понимая, что лучше уж усилить свою глупость, чтобы хоть этим потешить душу "шефа", проговорил:

- Виноват. Не додумали. Она и с выходом в соседний павильон нас "срезала".

Этот аргумент генерал припас для следующей укоризны и, потеряв его, ощутил себя альпинистом, пытающимся ухватиться за опору и не находящим ее.

Читать мысли Иванов не мог, но в паузе, прорежаемой астматическими хрипами генерала, таилось спасение, и он пошел в атаку:

- Да. Я виноват. Можно было предположить, что на голове - парик. Но больно уж он казался натурален... А потом, товарищ генерал, стояли бы на выходах наши люди, они бы по платью "сработали". А эмвэдэшники... одна молодежь... они только по цвету волос искали. Все-таки блондинок на земном шаре меньше, чем брюнеток. И только когда я сам с ними переговорил, то "второй"... это основной вход, где больше всего людей, понял, что была дама в таком платье. Я - туда, выбежал на площадь, но...

- А телефон... Ты говорил, она записала его телефон...

- Нет, не звонила.

- Поня-я-ятно. А что, ты говорил, на этой... визитке?

- Ах да! - энергично открыл Иванов папку, отщелкнул металлический держатель и протянул прямоугольник гостиничной визитки. - Она оставила на бумаге латинскую букву "N".

Генерал удивленно посмотрел на бумажку.

- Пальчиков, к сожалению, нет, - понял его замешательство Иванов. Поэтому без пакетика.

- Пароль? - внимательно изучил сквозь лупу коряво нарисованные три черточки, которые не сразу-то и складывались в букву "N". Скорее, что-то среднее между римской четверкой и зачеркнутой "птичкой". - Или сообщение?

- Я думаю, - помолчал Иванов, подчеркивая паузой то, что он действительно долго обдумывал свое объяснение ситуации, - что именно она должна была забрать эти доллары. Каким образом, не хочу гадать. Ключевым было слово "сэр". Паоло резко изменился именно после него. Но за несколько секунд что-то произошло. То ли она дрогнула, то ли Паоло подал какой-то знак, я не знаю. Только именно после этого она оставила букву "N". Я думаю, что "N" - это "нет". Почти на всех языках оно начинается на "н": ноу, найн, но, няма, ну и так далее.

- И им не жалко терять эти деньги? - хитро сощурился генерал, уже знающий ответ на свой вопрос.

- Люди важнее денег. Паоло - пешка. А засвечивать китов они не решились.

Генерал вернул визитку.

- Подведем предварительные итоги. Что мы о них знаем? - и приготовился загинать толстые, с вечными гимнастическими мозолями пальцы.

- Что они работают в контакте с итальянцами.

- Раз.

- Что одна нить может пойти от Паоло.

- Два. Если только Паоло уцелеет.

- Возможно, - представил некрасивое, обреченно-грустное лицо Паоло и вдруг увидел страшную печать предчувствия в этой грусти. - Есть девушка. Анна.

- Три. Но, во-первых, ее могут звать вовсе не Анной, а, во-вторых, даже если бы при знакомстве с итальянцем она оказалась кристально честна, то тебе бы жизни не хватило, чтоб допросить по Москве всех Анн в возрасте от девятнадцати до...

- ...двадцати пяти максимум, - досказал Иванов.

- И что остается?

- Только догадки...

- Да. Только догадки, что если уж Паоло привез к нам три "лимона", то не для эксперимента с таможенными службами, не для проверки их на вшивость, а для передачи большим, ох, большим людям. Применяя жаргон нашего времени, я бы назвал их Крутыми.

- Крутыми? - удивился образности генерала Иванов.

- А что? Хорошая кличка. Пусть так и идут под ней.

- Но ведь Паоло... Все-таки он же - есть. Может, через него?

Генералу не понравилось это упрямство. Он служил слишком долго, чтобы не понимать того, что все очевидное в их деле наиболее обманчиво.

- Утром я был у шефа. На самом высоком уровне принято решение, что деньги уйдут со станком. Итальянцы изымут их сами. После этого Паоло... В общем, давай работать с песком, а не с миражом.

- Но тогда... тогда у нас ничего нет. Кроме факта несостоявшейся передачи денег. Преступление явно есть, мафия есть, а виновных нет.

- Ничего. Будем ждать, - удовлетворенно откинулся генерал на спинку кресла и расслабленно растекся по ней, помягчел. - Что-нибудь появится.

7

- Ну что, Магеллан хренов, посадил "коробку" на мель?

- Он-то при чем, товарищ капитан второго ранга? - защитил Майгатова грустный-прегрустный Анфимов. - Хоть влево, хоть вправо крути - кругом одни рифы. Теперь тащи эту гирю до Суэца.

- Приказ начальника - закон для подчиненного, - потряс свежей мыслью Бурыга.

- Билеты накрылись, путевка, - тихо напомнил себе Анфимов.

- А дуру-то здоровенную нам с мели снимать. Буксир бы сюда...

- М-да, опять дома скандал...

- Чего у них в трюмах-то, Майгатов?

- Рис, товарищ капитан второго ранга. В мешках. Несколько мешков вспорото.

- Себе, что ли, на халяву кашу варили. Без халявы жизнь - отрава.

- Да вроде нет. На обед у них макароны были. Си-идорыч, - не удержался при виде медленно вошедшего на ходовой, где происходил весь разговор, Клепинина все с такой же белой, но теперь не от седины, а от бинтов, головой, с левой рукой на перевязи. - Тебе ж лежать надо.