Дело рыжего киллера

Хозяин лишь мелко заморгал.

Шварц поискал глазами по комнате и, заметив висящий на стене кривой коллекционный восточный нож, вынул его из разукрашенных орнаментом ножен: «Эх, надо бы тебе этим самым что-нибудь отрезать. Ну, да ладно, живи пока». Тишко рассек ремень, стягивающий руки и бросил нож на стол: «Поднимайся, умывайся, на зарядку собирайся!», после чего рассмеялся довольный вспомненной к месту пионерской песней.

Шварц постоянно находился неподалеку от куратора, пока тот неуклюже поднимался с пола, плелся в приспособленную под временную ванную комнатенку, мылся, смыливая с себя весь ужас происшедшего, переодевался в чистый костюм…

Во время всех этих процедур хозяин потихоньку приходил в себя и осторожно пытался разговорить гостя, убедить его, чтобы тот предъявил какие-нибудь более разумные требования, чем «Все»!

— Коля, тебе ведь нужны только деньги. Но ведь, правда, лучше получить много? Пусть даже чуть позднее. Подумай, давай, я доведу наше дело (хозяин сделал ударение на слове «наше», чтобы гость, упаси Господи, не почувствовал себя исполнителем). Ты даже не представляешь, какой клад — эта девчонка! Ее папаша ведь на все пойдет ради нее. Да пойми ты, — он перешел на шепот, — это же крючок на всю оставшуюся жизнь…

Хозяин сделал длинную паузу и страдальчески продолжил: «…Конечно, если мы доведем до ума этого Нертова… Ну, зачем же ты сейчас поперек идешь-то»?..

— А Лишкова с каких хренов «мочить» надо было?

— Ка-ак? — Куратор неподдельно удивился. — Ты что, до сих пор не понял? Только это долго объяснять про все невозвраты. Тебе, конечно, спасибо за Лишкова. Ты знаешь, ведь там не миллионами пахло. Миллиардами! Но, увы, везде риски. Да и язык у покойничка был длинноват. Заниматься бизнесом гораздо сложнее, чем кирпичи кулаками крушить. Тебя кидают — ты кидаешь. Кто первый кинул — тот и молодец. Согласен? — Хозяин опасливо посмотрел на Шварца и, спохватившись, быстро добавил: только это бизнеса касается, а не наших дел. И, тем более, не старых друзей. Правда ведь?

Но Тишко вместо ответа молча вытащил из кармана несколько стандартных листов бумаги и протянул их куратору.

— Что это? Это только копии какие-то незаверенные, — начал было хозяин, взяв в руки листы, но вдруг, чуть не потеряв дар речи, с трудом выдавил: а оригинал где? Где сама лишковская заява?

— В оч-чень надежном месте, с расстановкой отчеканил гость. Ты что считаешь, Тишко — придурок? (Хозяин испуганно спрятал глаза: именно так он и полагал). А теперь думай, у кого из нас мозги круче.

— Нет-нет! Это надо немедленно уничтожить, — всплеснул руками хозяин, который уже к этому времени заканчивал переодеваться в комнате, где был перед тем бит, — ты даже не представляешь, насколько опасны эти бумаги для всех нас!

— Я-то представляю, а ты — нет. Думаешь, это меня на зоне сгноят? — Нет, братец, — тебя. А если понадобится, то я сам, по своей служебной линии, так сказать, свидетелей подыщу. Наде-ежных. Которые от показаний на суде не откажутся.

Коля, продай мне эти бумаги, — попросил хозяин, — я любую нормальную цену заплачу.

Но Шварц только хмыкнул, напомнив, что он пришел, чтобы получить «все», так что торга не будет.

Куратор с почти неприкрытой ненавистью взглянул на гостя: «А оригинал где все-таки, не в прокуратуре ли»? Но Тишко лишь самодовольно похлопал себя по карману: «Ты вот, умник. А знаешь русское слово, в котором семь согласных и всего одна гласная? — Взбзднуть! — Так ты не бзди — у меня все с собой».

Куратор потянулся к массивному письменному прибору, стоявшему на столе и, перехватив хмурый взгляд Шварца, быстро залепетал: «Я ничего… Я тут только… здесь у меня ключик от сейфа… Мы поменяемся… Я тебе — фотопленку, а ты мне — заявление Лишкова».

Шварц ощерился, забирая ключ из рук куратора: «Не раскатывай губищи. Будем играть по моим правилам. Где сейф»? Обладатель уникальных снимков, запечатлевших насильника, выбрасывающего из окна общежития свою жертву, кивнул в сторону ближайшей картины: «Там».

Тишко довольно ухмыльнулся и направился к картине. В это мгновение произошло то, чего Шварц никак не ожидал от, казалось бы, сломленного морально и физически хозяина: тот, схватив со стола легкомысленно брошенный туда Шварцем кривой нож, изо всех обеими руками сил вонзил это оружие в спину своему мучителю, а потом долго исступленно раз за разом вгонял клинок в ненавистное тело, распростершееся на дорогом ковре.

В какой-то момент силы оставили хозяина и он сел рядом, тупо уставившись на окровавленный труп. Затем, превозмогая подступившую к горлу тошноту, с трудом перевернул тело и начал обшаривать карманы его одежды…

«Теперь главное — уничтожить бумаги, — хозяин принялся лихорадочно шарить по карманам Шварца, — потом — аккуратно умыться… О его приходе сюда никто не знал. Значит, искать не будут… Тело… Куда же его?.. Ковер завтра вывезу сам. Пол чистый… следов не будет»… Он услышал за спиной легкий шорох, но обернуться не успел: некто, одетый во все темное, спрыгнул в комнату из чердачного люка.

Хозяин не успел заметить взметнувшейся руки в перчатке, пальцы которой, казалось, едва коснулись его шеи. После этого убийцу окутала темнота, и он повалился на ковер рядом с только что поверженным противником. А незнакомец за упор-предохранитель, чтобы не повредить отпечатки пальцев, аккуратно взял валяющийся рядом со Шварцем нож. Так же аккуратно, двумя пальцами он оттянул по очереди оба уха жертвы, быстро отсекая их от головы острым лезвием. Затем ловко вынул из кармана небольшой пакетик из фольги. Надорвав его, незнакомец ловко извлек оттуда презерватив и засунул внутрь этого изделия оба уха. После на свет появился полиэтиленовый пакет, в который осторожно был помещен окровавленный нож с отпечатками пальцев убийцы.

Быстро проделав свою работу, незнакомец подпрыгнул и, подтянувшись на руках, вновь скрылся на чердаке. Внимательный наблюдатель мог бы заметить две тени, мелькнувшие вскоре у задней стены дома и удалившиеся куда-то вглубь участка. Но очевидцев происшествия не было.

Вернее, один очевидец был. Но он, лежа в дальнем углу чердака под грудой тряпья, боясь даже дышать, чтобы не быть обнаруженным.

Когда еще засветло руководитель частного сыскного агентства Николай Иванов незаметно пробрался в злополучный дом, ничего не предвещало столь ужасного вечера. Но, если что хорошо начинается, еще не факт, что и закончится удачно. Сначала он, осторожно выглянув в чердачное окно, убедился, что за домом наблюдают двое: мужчина и девушка, судя по внешнему виду, выходцы из азиатской республики, пару раз прошлись по улице туда-сюда, потом на некоторое время пропали из поля зрения. Когда же Иванов уже собирался поближе познакомиться с обстановкой комнат и очередной раз на всякий случай выглянул на улицу, то заметил, что азиаты подбираются к дому с тыльной стороны.

Волей-неволей сыщику пришлось забиться в угол чердака, накидав сверху на себя каких-то тряпок. Предосторожность оказалась не лишней, так как вскоре оба новых гостя оказались на том же чердаке. Арчи был далек от мысли, что они пришли сюда заниматься любовью, и решил выждать. Оказалось, что предчувствия не обманули: ни о каком сексе речи не было. Азиаты лишь иногда тихо перебрасывались парой слов на незнакомом Николаю языке и делали примерно тоже самое, что и он до их прихода. Сначала мужчина внимательно осматривал улицу, потом изучал люк, ведущий в комнату. Сыщику показалось, что девушка торопит своего спутника, безмолвно указывая на люк и как бы жестом открывая его, но мужчина отрицательно мотнул головой и вдруг, прижав палец к губам, застыл на месте.

Арчи услышал тихие шаги внизу и понял, что в дом кто-то вошел. Теперь уж и двое непрошенных гостей затаились. О дальнейшем, что происходило в доме, догадаться было не так трудно: слишком громко кричал появившийся несколько позднее человек, которого хозяин называл Колей, слишком возбужденно пытался доказать ему свою правоту и сам хозяин.