Дублер

асветил и которого ты ножиком по горлу в парадняке оприходовал. Да беда приключилась, фальшивыми баксы оказались. Помнишь, Витенька, как ты убийцу активно разыскивал? Как инициативные рапорта строчил – проверьте того, проверьте этого. И начальство нас дрючило – почему плохо проверяете? А Витенька вне подозрений, вне конкуренции. Только у Витеньки то ли масла мало, то ли жадности много – не выкинул он баксы, не сжег, как улику смертельную. Себе оставил. А говоришь, каяться тебе не в чем. Начальничком захотел стать? Валяй. Большому мудаку – большое кресло.

– Может, хватит сочинять-то… Тебе б, начальник, книжки писать. Баксы какие-то, «мокруха»… Покушения на президента я случайно не совершал?

– Ты, Каравай, в зеркало на себя посмотри. Рожу у тебя чересчур перекосило. Даже десяти классов на лбу не видно. А доказуха у меня есть, уж поверь. Припасена на крайний случай типа сегодняшнего. Как ты с баксами-то лоханулся? Их ведь Абдула по моей просьбе попросил у тебя. Так что извини, дружок… Ты только Абдулу не трожь, он не знает ни черта, а то возьмешь и ему патроны сунешь. Доказуха у меня атомная, ни твой адвокат кукольный, ни вся коллегия тебя ни вытянут. Что, загрустил, Каравай? Обидно, да?

– Нет у тебя ни хрена.

– А это дело твое – верить или нет. Не хочешь – не верь.

В дверь заглянул нетерпеливый Геворкян.

– Вам долго еще?

– Погоди, Эдик, – окончательно севшим голосом ответил Караваев, махнув рукой. – Пару минут еще.

– Хорошо, засекаю. Валера ухмыльнулся.

– Как, Каравай, нравится шестерить? Охерел ты совсем, я смотрю. Шавкой на поводке служишь.

– Ты еще лекции почитай. Вон, Дубову можешь читать, а мне не стоит. Где бумаги?

– Да Дубов в сотню раз честнее тебя. Он хоть не прячется, не шухарится. Да и не бандит он, по большому счету. Извилин в башке маловато, любит повыпендриваться да покривляться. Предки обеспечили от и до – и тачкой, и баксами, мог бы по Канарам круглый год ездить. Но Вадику адреналина в кровь захотелось, вот он в ментуру и подался. Не к бандитам, кстати, а в ментуру. Но ничего, дурь-то, она с годами выветривается. А вот у тебя. Каравай, уже ни черта не выветрится, как ни кувыркайся. А теперь слушай меня очень-очень внимательно.

Если с Аленой что-то стрясется, я тебя и твоих мудил-хозяев с того света достану, в пе-ди-гри-комплект меню превращу. Как хочешь, так их и уговаривай, но бумаги я отдам, только когда буду уверен, что ей ничего не угрожает. После я называю место, где они лежат, а сам остаюсь у вас. Все, других условий не будет. Прием граждан закончен, унесите бутерброды.

Караваев моргнул пару раз, кашлянул в кулак и исчез за дверью. Валера закрыл глаза. Запястья горели огнем, пальцы онемели. Он не пытался высматривать опытным глазом лазейки в стенах, не кувыркался по полу в попытке освободить руки, не прыгал в окно, живописно разбивая стекло. Вся эта мишура годится для безумного боевичка. Ему сейчас надо одного – чтобы они убрались от Алены,

Вернулся адвокат. – Виктор передал ваши условия,