Натюрморт из Кардингтон-кресент

Нашлись и другие — те, кого Питт не хотел бы видеть в зале суда в роли свидетелей, даже несмотря на бесценные сведения, которые он получил от них: скупщик краденого с бегающими глазками, сутенер, затеявший поножовщину из-за проститутки, вор-домушник, присматривающийся к окнам дома, который явно задумал ограбить.

— Двое сыскались, — ответил констебль. Это был дельный парень, хорошо знавший свою работу. Если ему чего и не хватило, так это присущей Питту злости. Он был осмотрителен и не спешил сыпать угрозами. Вид у него был расстроенный: он знал, что подвел начальника. — И в суде от них будет мало толку. Первый — картежный шулер с крысиной физиономией, который возвращался домой, облапошив за ночь не одного простофилю, второй — двенадцатилетний воришка, тощий, как проволока, который как раз собирался проникнуть через окошко в дом, чтобы открыть дверь взрослому вору. Я знаю, где их искать в следующий раз.

— И что они видели? — поинтересовался Питт.

Все-таки двое — лучше, чем ничего. Ведь какой уважающий себя благонамеренный гражданин рискнет выйти на улицу посреди ночи, тем более в Сент-Джайлсе, — разве что священник или повитуха. Да и то в услугах первого здесь не слишком нуждались, а услуги второй не могли себе позволить. Одному богу известно, сколько детишек, не успев родиться, отправлялись на тот свет по причине антисанитарии и невежества. Часто вместе с матерями.

— Тощего старикашку с грязными космами и в блестящем цилиндре, торопливо толкавшего перед собой тележку, — ответил констебль. — Юный воришка видел его, когда тот показался из переулка, где была обнаружена голова.

— Отлично. В таком случае мы пойдем и арестуем этого Вигга, — решительно заявил Питт.

— Да, но какие обвинения мы предъявим ему в суде? — возразил констебль, стараясь не отставать от начальника. — Ни один судья в Лондоне не станет слушать таких свидетелей.

— Свидетели не понадобятся, — ответил Питт. — Я не думаю, что эту женщину убил Вигг, он лишь развез свертки. Если мы его арестуем, то напугаем его, и тогда он сам расскажет нам, кто настоящий убийца. Хотя я уже почти уверен, что знаю, кто это такой. Но мне хотелось бы, чтобы старикан дал показания.

Констебль почти ничего не понял из слов инспектора. Однако если Питт доволен, значит, его труды не пропали даром.

Они бодро шагали по узким, заваленным отбросами улицам — мимо мастерских, убогих трущоб, покосившихся домов, которые, казалось, вот-вот рухнут. В дверях стояли или сидели нищие, на мостовой копошились грязные дети, собирая какие-то тряпки. Те, что постарше, бежали выполнять какие-то поручения — воровали из карманов и с лотков, женщины побирались, трудились и пили.

Питт ошибся лишь раз, прежде чем свернуть в нужный переулок — туда, где располагался подвал Вигга, с его горами хлама и огромной печкой. Констебля он оставил сторожить снаружи, а сам направился внутрь. Оставалось лишь уповать на то, что подвал не имеет второго выхода, который ведет неизвестно куда в этом лабиринте тесных закоулков.

Инспектор решительным шагом пересек двор и, стараясь ступать как можно тише, спустился в подвал. Вигга он застал рядом с ящиком, до краев полным серебряных ложек — старикашка буквально поедал их глазами и довольно улыбался.

— Как хорошо, что я застал вас дома, мистер Вигг, — негромко произнес Питт, когда между ними оставалось расстояние примерно в один ярд.

Старик вздрогнул и оторвал взгляд от ложек, однако, поняв, что перед ним потенциальный покупатель, расслабился. Лицо приняло услужливое выражение, и он расплылся в улыбке, обнажившей кривые коричневые зубы, которые, впрочем, можно было пересчитать по пальцам.

— Добрый день, сэр, и за чем же вы пожаловали на этот раз? У меня тут есть чудные серебряные ложки.

— Я бы не прочь, но боюсь, что сегодня они мне не нужны. — Питт шагнул ближе и встал так, чтобы загородить собой дорогу в дальний конец подвала. Главный выход охранял наверху констебль, так что все пути к отступлению были перекрыты.

— А что, если не ложки, позволю спросить? У меня тут найдется все, что пожелаете.

— Скажите, вы не получали коричневых бумажных свертков, в которые были упакованы останки убитой женщины?

Вигг тотчас изменился в лице, от ужаса побелев как мел, отчего серые пятна грязи стали видны еще сильнее. Он попытался заговорить, но не смог выдавить даже слова. Горло его сжалось; кадык заходил ходуном вверх-вниз. Издав какой-то булькающий звук, он закрыл было рот и тотчас открыл снова — с тем же результатом. Питт был готов поклясться, что чувствует старик, как от него исходят волны холодного липкого пота.

— Не вижу ничего смешного, — наконец прохрипел Вигг, пытаясь из последних сил совладать с охватившей его паникой. — Ничего!

— Верно, ничего смешного, — согласился Питт. — Просто я нашел один такой сверток. Верхнюю часть торса, если быть точным. Весь в крови. Скажите, мистер Вигг, у вас есть мать?

Старик было сделал оскорбленное лицо, но не сумел.

— Конечно, была! — сказал он с убитым видом. — Только не надо…

Он не договорил, в ужасе глядя на Томаса.

— У нее был ребенок, — ответил Питт, хватая Вигга за тощее плечо. — У той женщины, чье тело ты разрубил на куски и разбросал по всему городу.

— Неправда, это не я! — Вигг попытался вывернуться из цепких пальцев инспектора. Наконец у него прорезался голос, высокий, пронзительный и крайне неприятный. — Клянусь богом, это не я. Вы должны мне верить! Я ее не убивал!

— И все-таки я тебе не верю, — солгал Томас. — Если ты ее не убивал, зачем тебе понадобилось разбрасывать ее останки почти по всему Лондону?

— Я ее не убивал! Она уже была мертвой! Клянусь вам! — Вигг был так напуган, что Питт испугался, что старикашка сейчас грохнется в обморок или вообще умрет. И Томас решил сменить тактику, изобразив интерес.

— Да будет тебе, Вигг! Если она уже была мертва, и ты ее не убивал, зачем тебе понадобилось резать ее на куски и потом развозить их по ночам на тележке? И не пытайся это отрицать — у меня есть, по крайней мере, семеро свидетелей, которые видели тебя и готовы дать показания под присягой. Нам, конечно, пришлось немного потрудиться, чтобы их найти, зато теперь они есть. Я могу арестовать тебя сию же минуту и отправить в Ньюгейт или Колдбат-Филдс. [9]

— Нет! — вскрикнул Вигг и весь съежился, глядя на Питта взглядом, в котором одновременно читались ярость и бессилие. — Я старый человек. Я там умру. Там нет приличной еды. Тюремная лихорадка угробит меня в два счета, вот увидите!

— Очень даже возможно, — равнодушно отозвался Питт. — Но прежде чем это произойдет, тебя повесят. Никто еще не подхватил лихорадку в самый первый день. Обычно она настигает человека перед казнью.

— Клянусь Господом Богом, я ее не убивал!

— Тогда почему ты разрубил тело и постарался от него избавиться?

— Я ее не рубил! — пискнул Вигг. — Я ее даже пальцем не тронул. Она уже попала ко мне такая! Клянусь вам!

— Тогда почему ты разбросал свертки по Блумсбери и Сент-Джайлсу? — Питт покосился на печку. — Почему ты ее не сжег? Ты ведь наверняка знал, что мы ее найдем. Например, на том же кладбище. Не слишком умно с твоей стороны, Вигг!

— Конечно, я знал, что вы ее найдете, вы, глупец! — На физиономию старьевщика частично вернулась былая бравада. Впрочем, ненадолго, потому что в следующий миг ужас снова взял над ним верх. — Просто взрослые кости так просто не сожжешь, хоть ты разведи пожар на весь дом, не говоря уже про мою печку.

К горлу Томаса подкатил комок тошноты.

— Взрослые — нет, а вот кости ребенка — запросто, — сказал он как можно спокойнее, после чего схватил Вигга за плечо с такой силой, что тщедушная плоть под его пальцами смялась, как бумага, а старые кости под ней едва не хрустнули. Увы, Вигг был так напутан, что даже не вскрикнул. Зато утвердительно кивнул.

— Я никогда не брал живых, клянусь вам. Я только избавлялся от мертвых. Бедные крошки, я ничего плохого им не делал!