Места без поцелуев

– Завтра перезвоню тебе по поводу конверта, – сказал Туманов и решил обсудить последний вопрос.

Прокофий Васильевич дал слово, что больше Куприянова использовать не будет, и заметил, что мужик-то он неплохой. Стоит взять назад. Пусть себе работает, прибыль фирме приносит.

Туманов поинтересовался мнением Дмитриева о госпоже Хилтунен.

Прокофий Васильевич усмехнулся и назвал ее «хитрой жучарой». Он вначале думал, что она в этом деле по самые ушки, причем среди организаторов-вдохновителей, но ошибся. Она просто ничего не знала, иначе бы влезла, втерлась, грудью стену пробила, всех мужиков за глотки взяла бы, а свое взяла. Не дай бог столкнуться с таким подарком. Ни деловую партнершу такую не надо, ни тем более бабу.

– Окорок, то есть Романов, директор «Бифпорк Продакшн», по-моему, себя до сих пор клянет за то, что имел несчастье пересечься с ней по жизни.

– Я вообще не понимаю, как на такой бабе можно жениться, – хохотнул Дмитриев. – Я бы ее в первую брачную ночь придушил. И суд бы меня оправдал.

Валентин Петрович громко расхохотался.

– Не ты первый это говоришь.

Дмитриев снова разлил коньяк. Они чокнулись, выпили на посошок и распрощались.

Туманов позвонил Лене домой и сказал, что едет к ней.

Равиль вопросительно посмотрел на довольного шефа и вышедшего его проводить Дмитриева. Телохранители тут же заняли позиции рядом с Тумановым. Прокофий Васильевич пожал всем руки, спросил у ребят, понравилась ли им кухня, хорошо ли их покормили, не скучали ли они.

– Все за счет фирмы. За счет фирмы, – повторил он. – Спасибо, что сходили ко мне в гости. Может, как-нибудь и на представление приглашу. Ты как, Валя?

– Как-нибудь… как-нибудь, – сказал тот раздумчиво.

Когда они сели в машину, Равиль вопросительно посмотрел на Туманова.

– Всех отпускай. Меня – к Лене. Ребята подождут в машине у ее дома.

Кильдеев не стал задавать вопросов.

Лена мысленно похвалила себя за предусмотрительность. Ну разве мог Туманов предположить, будто она знает, что за письмо лежит у нее в запечатанном конверте и что уже имеются две его копии, спрятанные в Ленкиных тайниках? Жаль только, что в Швейцарию она не успела…

Актриса из Лены получилась прекрасная – работа на того же Туманова стала школой актерского мастерства. Оно было отточено до блеска. Лена изобразила удивление, потом вроде бы вспомнила: да, что-то такое было в машине. Святослав что-то такое болтал, но тогда, когда летели по Московскому проспекту, а потом по Киевскому шоссе, думала только о том, чтобы уйти от погони… Просто вылетело из головы.

– Да уж материлась ты там, как сапожник, – усмехнулся Туманов. – Даже не подозревал о твоих скрытых способностях.

«Ты обо многом не подозреваешь, – подумала Лена. – И обвести вокруг пальца тебя можно, как и всех мужиков».

Лена сходила за своей сумкой и при Туманове начала выкладывать на стол какие-то старые факсы, записки, фирменные бланки.

– Зачем ты носишь с собой все это барахло? – удивился Туманов.

– Да все лень выкинуть. Или некогда. Как раз сейчас этим и займусь. Заодно.

Наконец конверт был найден.

Туманов протянул к нему руку.

– Нет уж, шеф. Вначале я сама прочитаю. Адресовано-то мне. Значит, Дмитриев сказал, что Святослав мертв?

– Да, Лен. Сердце у него не выдержало. Ты Вову проверь как-нибудь. Вдруг чего по наследству передалось?

– Проверю, – озабоченно сдвинула брови Лена и разорвала конверт на глазах у Туманова.

Она сделала вид, что внимательно изучает написанное на листке, хотя содержание ей было прекрасно известно.

– Ну? – не выдержал Туманов.

– Шеф, повтори еще раз, что там щедрый Прокофий Васильевич отдает мне? – попросила Лена.

– Личный счет твоего несостоявшегося благоверного, если ты, конечно, можешь отличить по этому посланию турецкого султана, где личный счет, а где счет компании.

– Вы меня что, зря обучали? – улыбнулась Лена и протянула листок Туманову.

Валентин Петрович углубился в изучение наказов Святослава. Как снять деньги со счетов, было описано очень подробно.

«Неужели Ленка в самом деле забыла про конверт? – проносилось в голове у Туманова. – На нее не похоже – в этом Прокофий прав, хоть лично с ней никогда не общался. Или после сумасшествия последних дней все-таки забыла? Гибель тетки, бесконечная работа, Родион ко всему в придачу…»

Потом Туманов вспомнил про Равиля. Почему Татарин не записал последнюю часть разговора? Или записал, а потом стер? По договоренности с Леной или по собственной инициативе. Никому ничего не сказав и не напомнив – чтобы провести собственное расследование. Но в Швейцарии ни Лена, ни Кильдеев пока не были… А если кто-то поехал вместо них? Доверенное лицо? Но стали бы они кого-то посвящать в эти дела? Когда речь идет о таких деньгах, конкуренты не нужны…

Валентин Петрович решил, что требуется для начала выяснить, не пусты ли счета. Если лежит на них твердая валюта – Ленку с Равилем можно не дергать, но все равно в будущем держать ухо востро и как-нибудь их проверить… Обоих. Вместе и по отдельности. Если же счета окажутся пусты… Вот тогда и девочка Леночка, и бывший мент Кильдеев вспомнят, что работают не на доброго дедушку Валю. И никакие прошлые заслуги им не помогут.

– Как вы видите, здесь два личных счета Святослава, – заявила Лена и уточнила: – Они оба мои?

– Да, – ответил Туманов и добавил про себя: «Пока – да. А там видно будет, наследница».

Валентин Петрович задумчиво посмотрел в окно и велел Лене:

– Сделай-ка копию, мать. Всех счетов и указаний.

Девушка принесла листок бумаги и ручку и аккуратно переписала все номера и указания Святослава, потом протянула оригинал Валентину Петровичу.

– Передайте привет Прокофию Васильевичу с моими пожеланиями доброго здравия и процветания его фирм и фирмочек, – сказала она.

Лена помолчала немного, потом добавила:

– Если посчитаете нужным, конечно.

– Не твоего это ума дело, – заметил Туманов.

– Все бабы – дуры, вы хотите сказать? – улыбнулась Лена.

– Больно ты веселая сегодня.

Лена с удивлением посмотрела на Валентина Петровича.

– Шеф, а чего мне не веселиться, интересно? Узнаю, что мне наследство оставлено. Будущее Вовчика обеспечено. Уж, наверное, там не тысяча баксов лежит, а несколько поболее. Спросите, почему по Славику не рыдаю? Так не рыдается как-то. Вот такая я бесчувственная. По тете Люсе рыдала. И еще не раз, наверное, поплачу. И виноватой себя чувствовать буду, хотя винить-то надо даже не Прокофия Васильевича, а опять же дорогого Славика. Ладно, о мертвых или хорошо, или никак. Поэтому молчу.

– Налей-ка мне коньяку, – попросил Туманов. – Ну и вечерок выдался.

Лена сходила в комнату, вернулась с бутылкой и наполнила две рюмки.

– Давай за твое наследство, что ли, – предложил Туманов. – Вот подумай сама, как у тебя жизнь сложилась. В детстве нуждалась, платья из маминых и бабушкиных перешивала, а теперь валютный вклад имеешь в западном банке.

Лена пожала плечами, чокнулась с Тумановым и осушила рюмку. Валентин Петрович тут же снова разлил.

– Напиться мне хочется, Лена, – признался он. – Так чего-то отвратно после разговора с Прокофием…

– Скажи просто, шеф, что деньги отдавать жалко. Я это прекрасно понимаю. Мне тоже жалко. Очень даже. Ну вам бы еще ладно. Хотя, откровенно признаюсь, и вам бы жалко стало. А Прокофию Васильевичу – тем более. Но давайте считать, что это плата за наше спокойствие. За то, чтобы больше не было смертей. За то, чтобы мы могли нормально работать, получать прибыль, не ломая голову над тем, с кем лучше связаться – с москвичами или с Дмитриевым. Все разрешилось. Мы узнали, что труп, с которого началась эта история, посылали москвичи Дмитриеву, специально отправившему Куприянова вместе со мной и Пашей, чтобы выяснить, знакомы мы или нет. Вы только подумайте, какое стечение обстоятельств! Но все закончилось – вы, я, Дмитриев только выиграли. Надеюсь, хоть теперь и вы, и Прокофий Васильевич удовлетворены?