Уик-энд Остермана

те я бы расслабился. Пошел в клуб, поиграл бы в теннис, поплавал... Постарался бы отвлечься.

Опешивший Таннер продолжал смотреть на спину Фоссета. Его выпроваживали, как выпроваживают подчиненного перед совещанием руководящего состава.

— Идемте, — поднялся Коул. — Я провожу вас до машины. — Когда они спускались по лестнице, он добавил: — Я думаю, вам следует знать, что убийство нашего агента осложнило положение Фоссета гораздо больше, чем вы подозреваете. Смерть Фергюссона была предназначена для него. Это его они предупреждали.

Журналист недоумевающе посмотрел на Коула.

— Что вы имеете в виду?

— У нас, профессионалов, свои знаки. И это — один из них. Вы для них ничего не значите... Но Фоссет — блестящий стратег. Он включил часовой механизм, и теперь его ничто не остановит. Люди из «Омеги» понимают это. Они начинают сознавать, что могут оказаться беспомощны. Они хотят, чтобы тот, кто противостоит им, знал, что они вернутся. Отрубленная голова — символ кровавого отмщения, мистер Таннер. Они убили его жену. Он остался один с тремя детьми.

Таннер почувствовал, что его опять начинает мутить.

— Послушайте, в каком мире все вы живете?

— В том же, что и вы, мистер Таннер.
* * *

Четверг, десять пятнадцать утра

Когда, проснувшись в начале одиннадцатого, Элис услышала внизу голоса детей, споривших о чем-то, и спокойный, терпеливый голос мужа, у нее потеплело на сердце. Она растроганно подумала о его удивительной доброте и мягкости, о трогательной заботе, которой он окружил семью. Это было не так уж плохо после стольких лет супружеской жизни.

Возможно, ее муж не так красив и элегантен, как Дик Тримейн, или так силен и атлетичен, как Джо Кардоун; возможно, он уступал в остроумии и интеллекте Берни Остерману, но она ни за что на свете не согласилась бы поменяться местами с их женами. Даже если бы все началось сначала, она стала бы ждать Джона Таннера или такого, как Джон Таннер. Он обладал тем редким качеством — потребностью делиться с самым близким человеком и горем и радостью. Ни один из его друзей не был таким. Даже Берни, который больше других походил на Таннера. По словам Лейлы, у Берни всегда были от нее свои маленькие секреты.

Сначала Элис думала, что подобное поведение мужа — лишь следствие того, что он жалеет ее. Это было бы естественно. Большую часть своей жизни до встречи с Таннером Элис провела в скитаниях. Власти преследовали ее отца — самозваного целителя болезней общества, своего рода современного Джона Брауна.

Газеты в конце концов окрестили его помешанным.

А полиция Лос-Анджелеса убила его.

Элис помнила сухие слова газетной хроники:

"Лос-Анджелес, 10 февраля 1945 года.

Джейсон Маккол, состоявший, как полагают в официальных кругах, на содержании у коммунистов, был застрелен сегодня у выхода из своего жилища в отдаленном ущелье, когда он появился размахивающим чем-то похожим на оружие. Полиции Лос-Анджелеса и сотрудникам Федерального бюро расследований удалось установить местонахождение Маккола