Картель правосудия

– Мать твою! Так вот у кого на квартире ты тогда заседал, после «Русского бистро»!

Кстати, по горячим следам после некоторого давления выяснилось, что Сафронов неоднократно «клепал» сам на себя, писал анонимки на «взяточника Сафронова», естественно делая это в те редкие моменты, когда был чист! Так он делал алиби. Черновики доносов, сделанные сафроновской рукой, прилагались.

Школьников тем временем по своим иностранным каналам выяснил, что новенькие в недавнем прошлом автомобили «БМВ» – грязновский и тот, что был расстрелян на Каширском шоссе, кто-то закупил в свое время в Германии под денежно-вещевую лотерею «Всероссийский хоккейный заем». Кто закупил их – загадка.

– Учись у молодежи, как надо работать! – сказал Слава Турецкому. – А ты тут турецкий язык преподаешь! На хрена ты рассуждаешь об Осетрове и этом джигите, застрелившем Масленникову?! Преступники, действующие в загробном мире, не входят в сферу интересов МУРа. Ты Бойко брать собираешься или нет? Так едем немедленно!

КРОТКОВ

25 февраля, вечер

Фирма бывшего сослуживца Миля, Егора Евгеньевича Сомова, называлась не «Белый конь», а «ЕСИС», что расшифровывалось как East Strategical International Security. Но вместо обеспечения стратегической международной безопасности на Востоке здесь предоставляли услуги телохранителей и еще, если уж благонамеренный гражданин каким-то образом вообще узнавал о существовании «ЕСИС», это означало, что тут он элементарно мог заказать убийство.

В просторной, но очень мрачной, подчеркнуто официальной комнате, где основной меблировкой служили шкафы черного цвета («Наверно, предназначенные для хранения трупов?!» – мелькнула вдруг у Кроткова безумная мысль), с ним беседовал сам глава фирмы. Стол и стулья в кабинете тоже были черного цвета, никаких картин на стенах, ничего лишнего на столе. Такая обстановка кого угодно заставляет сосредоточиться на деле, ничто здесь не наводит на праздные мысли.

Собеседники перешли прямо к делу. Разумеется, после предварительного звонка Кроткова Сомов распорядился собрать о нем полную информацию и остался удовлетворен. Новый «авторитет» домодедовцев платежеспособен и на провокатора не тянет.

Кротков показал Сомову фотографию Бойко с Ракитской на выставке.

– Вот этот, – он указал на подполковника. Слова типа «убрать», «убить», «замочить», «заказать», «разобраться» Кротков не произносил намеренно, подозревая, что разговор фиксируется, но они с Сомовым и так отлично друг друга понимали.

Сомов долго разглядывал снимок.

– Кто он?

– Чин из Министерства внутренних дел.

– А она?

– Не имеет значения, – поморщился Кротков, – уже мертва.

«И умерла, разумеется, не от пули», – продолжил про себя Сомов, он, конечно, узнал женщину, которую водил Миль.

– Несчастный случай, самоубийство? – поинтересовался он совершенно равнодушно.

– Нет, – резко ответил Кротков.

Сомов удивился. Миль обычно работал очень чисто, и если в данном случае дело выглядит как убийство, значит, этого Кроткова совершенно намеренно провоцируют, а подполковника – подставляют. Конечно, ничего этого Кроткову он не сказал, просто решил взяться за дело сам, никому не перепоручая.

– Поговорим о сроках.

– Чем скорее – тем лучше, за срочность я готов доплатить отдельно. Вроде как за сверхурочные. И еще один вопрос. Мне нужно хорошее оружие со снайперским прицелом.

ИРИНА

25 февраля, вечер

Она пришла домой к Бойко. Он позвонил ей на работу и буквально уболтал послушать его «музыкально одаренную дочь». Ирина запретила Бойко заезжать за ней, коллеги и так уже перешептывались, и тогда они договорились встретиться прямо у него. Ключ Андрей оставил на дверном косяке.

Никакой дочери в квартире не было и в помине. Да была ли она у Бойко вообще? Крайне сомнительно… На столе в гостиной стояли свечи, шампанское и цветы, а на салфетке у одной из тарелок лежал маленький золотой кулончик, ажурное сердечко на тонкой невесомой золотой цепочке. Ирина полюбовалась им и положила на место. Она, конечно, не сможет принять такой подарок. Она вообще мучительно думала о том, как сказать ему, что не стоит встречаться, что у нее семья и двойная жизнь будет ей в тягость. Покопавшись в душе, она решила (вернее, решила решить), что, несмотря на всю занудность и вредность, все-таки любит своего Турецкого.

…Бойко спешил домой, он был доволен: Осетров не только убрал свидетелей, но и предусмотрительно погиб сам, тем самым освободив его от очередной головной боли. Теперь из исполнителей остался только Сафронов, но его Бойко решил пока приберечь. Слишком крупная птица. Хотя, конечно, он достаточно напуган, чтобы молчать, даже если спрашивать будут очень настойчиво.

По дороге с работы он купил цветы. Дома на столе уже стоял букет, но цветов никогда не бывает слишком много. Он загнал машину в гараж и почти бегом направился к подъезду. В его окнах уже горел свет, значит, Ирина пришла. Последние дни он все время думал о ней, просто наваждение какое-то. И прежде он не испытывал недостатка в женском обществе, но впервые за долгое время почувствовал что-то настоящее.

Часы пискнули – шесть часов. Точнее – восемнадцать. «House, door…» – он был полностью поглощен мыслями о предстоящем свидании и слишком поздно обратил внимание на то, что свет в подъезде не горит. «It's so dark here?» – он в полной темноте шагнул к лифту, и тут же откуда-то сбоку метнулась тень. «Killer? Flash…» Бойко выронил цветы и, не успев даже вскрикнуть, сполз по стене.

Человек с пистолетом сделал контрольный выстрел и, спрятав оружие под куртку, вышел из подъезда. Лифт остановился на первом этаже, дверь открылась, и пожилая женщина, выходя в темноту, споткнулась о распростертое на полу тело…

…В дверь наконец позвонили. Ирина глянула на часы: он опоздал больше чем на час, но она отчего-то перестала волноваться, даже не взглянув в глазок, открыла дверь. Но на пороге вместо ожидаемого и, как обычно, сияющего Андрея стоял небритый и простуженный Турецкий, а по лестнице бежали Слава Грязнов и Школьников.

ТУРЕЦКИЙ

25 февраля, вечер

Семен схитрил. Он нахальным тоном заявил Турецкому, что к нему приехал вагон родственников из Кишинева и ему самому теперь ночевать негде. Турецкому оставалось только развести руками и пригласить коллегу к себе. Грязнов первый посмотрел на Школьникова с явным одобрением, но и некоторым сомнением: дескать, а выдержишь ли ты, парень, роль громоотвода? И еще, пока дежурная бригада суетилась вокруг остывающего тела Бойко, Слава думал, что сам он, давно и прочно считающийся в «турецкой» семье своим человеком, ничем бы не смог помочь ни Сашке, ни Ирке: при нем они не стали бы стесняться и выплеснули наружу то, что вряд ли хоть одному из них захочется услышать и уж точно никому бы не помогло. А вот недалекий эфэсбэшный «вундеркинд» оказался в нужное время в нужном месте. Что ж, притушить семейные катаклизмы Турецких – это поважнее будет, чем раскрыть иное заказное убийство.

…Но все шло как будто ничего. Ирина хлопотала, пытаясь обустроить гостя как можно комфортнее, Нинка пришла от Школьникова в полный восторг и заявила, что с такими волосами у него есть все шансы занять место ее любимого клоуна вместо Дениски Грязнова. Турецкий смотрел телевизор, убрав звук.

Милицейского эксперта и дочь Уткина убил один и тот же человек, находившийся под покровительством Бойко. И вероятно, он сделал это по приказу Бойко. Мотивы? В первом случае – для прикрытия Сафронова, которого Бойко собирался использовать в своих целях. Оперативная проверка показала, что последний и, возможно, единственный заказ Бойко, выполненный Сафроновым, – это «дело Кроткова», которое им удалось поломать. Значит, не исключено, что Бойко и домодедовская группировка – это одно и то же. Или между ними было промежуточное звено. Да-да… Все-таки Бойко – министерский работник, интеллектуал, который если и стал бы работать на братву, то только косвенно, не ради власти и, уж конечно, не за идею, а только за хорошие деньги. Значит, есть промежуточное звено, должно быть. Стоп! Кто был адвокатом у Кроткова, после того как его накрыл РУОП?