Бизнес - класс

- Разумно и изменили, - Коломнин протянул ему прайс-лист с последними, утвержденными накануне у Фархадова отпускными ценами.

При виде их Мясоедов аж зацокал:

- Думаешь, если арифметику выучил, так и всю математику превзошел? Да кто такой скачок выдержит? Надо плавно. Половину хотя бы. Тоже трудно. Но - ко мне прислушиваются - переговорю, добьюсь.

- Не будет никакой половины, - Коломнин, потянувшись, отобрал у него прайс-лист. - А будет эта цена.

- Глупые вы все-таки люди, - Мясоедов не погнушался развернуться, так, чтоб охватить взглядом и Богаченкова. - Пришли, поломали. А дальше?

- А дальше в компанию пойдут нормальные деньги, - Коломнин намекающе придвинул к себе распухшую от бумаг папку.

- Ой ли? - Мясоедов поднялся. Любезность Коломнина произвела на него самое негативное впечатление. - А я иначе полагаю: нельзя разорить осиное гнездо и чтоб не покусали.

- Ничего. Бодягой подлечимся.

- Так это смотря скольких разорить. А то ведь и насмерть, - и Мясоедов, коротко кивнув, вышел.

- А казачок-то засланный, - хмыкнул Богаченков. - Похоже, приходил делегатом. - Похоже. И, кажется, нам объявлена война. Стало быть, мы на верном пути, - беззаботно подтвердил Коломнин. - Чую, не миновать нам хорошей драчки.

Богаченков поднялся, значительно одернул пиджак. - Сергей Викторович, вынужден официально заявить: если завтра же вы не согласитесь взять себе телохранителя, я лично пойду к Ларисе Ивановне. Пока беды не случилось.

- Тьфу на тебя.

Все эти участившиеся требования окольцевать себя охраной откровенно портили Коломнину настроение.

Но с утра Ларисы вопреки обыкновению на месте не оказалось. Не ответил и ее мобильный телефон. Зато к Коломнину зашла Калерия Михайловна и сухо потребовала, чтоб он немедленно явился к Салману Курбадовичу.

- Так он что, на месте? - от удивления переспросил Коломнин: на часах было едва начало десятого. Но секретарша лишь презрительно сморщила носик. С момента появления в компании банковской, как она называла, группировки Калерия Михайловна не скрывала своего неприязненного отношения к Коломнину.

- Вас ждут, - нетерпеливо напомнила она, готовая его конвоировать.

В этом было что-то зловещее.

- Что ж, раз зовут, надо идти, - Коломнин поднялся, протянул руку, приглашая Калерию пройти вперед: роль подконвойного ему не приглянулась. И в этот момент зазвонил телефон.

- Сережа! - он услышал задыхающийся голос Ларисы. Но даже не тон, а это непривычное в последнее время "Сережа" стали предвестником беды. - Я из дома.

- Но почему не на работе? И потом мобильный...

- На работу не пустил Салман Курбадович.

- Что?!

- Не перебивай. Утром подбросили анонимку, что... в общем про нас с тобой.

- И что ты? - Коломнин машинально опустился в кресло, не обращая больше внимания на требовательный взгляд Калерии.

- Я? Призналась. А что оставалось?

- Так и молодец! Давно пора было. Я как раз к нему иду и попросту попрошу твоей руки, - обрадованный Коломнин подмигнул ошеломленной Калерии Михайловне. - Не вздумай! Он же не в себе. Я прошу. Выслушай, Сережа...

- Когда-то, да надо было. Все, пошел свататься.

Коломнин поспешно положил трубку.

- Ну что, дорогой конвоир, вперед за орденами?

И удивился, потому что в лице Калерии читалось теперь сочувствие.

- Насчет орденов - это вряд ли. Я на всякий случай валокордину подготовлю, - прикинула она.

Фархадов, совершенно неподвижный, съежился в объемистом своем кресле так, что от двери был почти неразличим.

- Вызывали, Салман Курбадович? - нарочито бодро заявил о себе Коломнин.

Стараясь держаться естественно под тяжелым взглядом, уселся с противоположной стороны стола.

- Хочу доложить, мы тут с Резуненко новый договор на поставку конденсата заключили. Все в соответствии с вашими указаниями. На днях стартуем.

Собственный голос показался Коломнину фальшивым. Он поднялся:

- Салман Курбадович, хочу просить... и прошу руки Ларисы Ивановны Шараевой. Которую я люблю...

- Кто ты такой? - глухо оборвал его Фархадов.

- Я? - Коломнин беспокойно пригляделся к старику. - Салман Курбадович, может, валидолу?

- Кто ты такой, чтоб набраться наглости к моей невестке?...Ты знаешь, кто был Тимур?

- Так ведь был. Я, как и все, сочувствую вашему горю. Знаю, что Лариса любила его. Но, Салман Курбадович, Тимур.. нет его больше. А Лариса, ей двадцать восемь. Она живая полнокровная жинщина.

- Слишком живая. Как выяснилось.

- А это уж не мы с вами. Это природа определяет. Невозможно всю оставшуюся жизнь ее при себе держать.

Фархадов отвел взгляд: возможно, именно так и собирался.

- Ей жить надо продолжать, Сарман Курбадович. Нормальной жизнью. А я люблю ее.

"И она меня", - хотелось дополнить ему. Но, щадя чувства отца, промолчал.

- И все сделаю, чтоб и она, и внучка ваша были счаст...

- Внучка моя! Тебе? - Фархадов задохнулся. - Ты же.. клоп, тля. Жалкий клерчишко! Нищий. Сколько у тебя есть денег? Пятьдесят? Сто тысяч долларов?

- Высоко поднимаете, - угрюмо пробормотал Коломнин.

- И ты за эти гроши собрался дотянуться до моей невестки? Или они не заслуживают жить как приличные люди?

Он требовательно оглядел насупившегося банковского ставленника.

- Думаю, при всем к вам уважении, это Ларисе надо решать, чего она хочет.

- Уже решила. Поклялась, что с этого дня всякие отношения ваши прерваны. И я ее простил, - уязвленная гордость и умиление собственным благородством причудливо смешались в тоне Фархадова. - А жениха мы ей со временем подберем. И куда поприличней.

- Пообещала, стало быть? - пролепетал Коломнин. Не верить Фархадову не было оснований. Особенно, если припомнить Ларисин звонок, когда он положил трубку, не дослушав. Именно это она и порывалась сказать ему.

- А ты на что рассчитывал? Другого и быть не могло. Накатила блажь, с кем не бывает? Но и только. Из компании ее с сегодняшнего дня забираю. Мусора, вижу, вокруг много. Потому и в голову нанесло. Пусть ребенком больше занимается. А тебе - чтоб в двадцать четыре часа духу не было. Так Дашевскому и передай. Фархадов, де, велел другого шестерку прислать. Не такого прыткого. Ишь каков гусак оказался! Тихой сапой с Фархадовым породниться надумал.