Опасная тайна зала фресок

Маклеод посмотрел в окно пивной, вглядываясь внутрь через отражение собора Парижской Богоматери. Официанты в черных жилетках и длинных белых фартуках убирали со столов остатки еды. Было видно, как Раффин оживленно говорит по телефону возле бара, стоя под прикрепленным к стене постером с упитанным эльзасцем, с аппетитом поедающим немецкую колбасу фирмы «Продукты Шмидта». Положив трубку, Раффин быстро прошел к дверям на террасу. Сейчас он немного утратил свой обычный лощеный вид: полы расстегнутого мокрого плаща некрасиво висели, влажные волосы падали на лицо. Нетерпеливым движением смахнув пряди с глаз, журналист закурил сигарету.

— Он придет ко мне домой к полуночи.

— Ты ему доверяешь? — спросил Энцо.

Раффин взял стул и присел рядом.

— Он водил меня, когда я готовил статью для «Либерасьон» и был полностью в его руках. Да нет, Маклеод, вряд ли кто-то знает катакомбы лучше. У него собственные карты и схемы, он много лет исследует тоннели. Это работа его жизни.

— Он этим зарабатывает? — спросил Бертран. — Незаконно водя людей по катакомбам?

— И очень неплохо зарабатывает по любым меркам.

— Я не хочу, чтобы он меня сопровождал, — сказал Энцо. — Все, что мне от него нужно, — помощь на входе и информация, как дойти.

— Папа, но ты не можешь идти один. — Глаза Софи покраснели от выступивших слез. Ее страшно обижало, что папа так упрямится.

— Сорока, она права, — вмешался Саймон. — Подумай головой. Во-первых, для чего ты нужен этой Мадлен? Думаешь, отдаст тебе дочь и пожурит на будущее? Она же использует Кирсти как приманку, чтобы заманить тебя в катакомбы и без помех прикончить, пока ты не установил ее личность!

— Мы уже знаем, кто она, — сказала Николь. Энцо поднял на нее глаза. Николь держала список выпуска Шельшера, найденный среди бумаг. — Софи была права насчет ножа мясника. — Она протянула лист Энцо. — Мари-Мадлен Буше. После Мари Бонне, перед Эрве Буланже.

Не веря своим ушам, Энцо уставился на убористые колонки, где черным по белому значилось: Мари-Мадлен Буше.

— Это не Шарлотта, Энцо, — произнес Раффин. Журналист был шокирован, когда по дороге из Осера Маклеод поделился с ним своими опасениями. — Готов голову на кон поставить…

— Вам не надо, — всхлипнула Софи. — А вот папа собрался…

— Мари, Мадлен, Шарлотта, еще какая-нибудь зараза! — взорвался Саймон. — Даже если ты узнал ее имя, ей-то это неизвестно! — Глубоко вздохнув, он вымолвил предательски дрогнувшим голосом: — Мне крайне неприятно это говорить, но Кирсти, возможно, уже…

— Не смей! — заорал Маклеод. — Не смей так даже думать! — Постаравшись взять себя в руки, он продолжил: — Я должен идти один, потому что этого требует Мари-Мадлен Буше. Я не могу сидеть сложа руки и не могу пойти в полицию. Я должен исходить из того, что Кирсти жива, и не обрекать ее на гибель. Я пойду на эту встречу. Больше мне ничего не остается.

ГЛАВА 23

I

Николь несколько часов потратила на поиски каких-либо сведений о Мари-Мадлен Буше. Поисковые программы предлагали почти тысячу ссылок во Франции и Канаде, но ни одна из них не была напрямую связана с Национальной школой управления. Для тщательного анализа требовались хотя бы сутки.

Остаток дня Маклеод провел в состоянии, близком к трансу. Свет настольной лампы, отражавшийся от разложенных на столе Раффина планов и карт, словно выжег их отпечаток на сетчатке. Снаружи по-прежнему шелестел дождь. Плотный малоподвижный облачный фронт держал город в водном плену уже почти двадцать четыре часа. По телевизору передавали, что Сена кое-где вышла из берегов, по всему Парижу начались локальные наводнения. Но это был теплый летний ливень, воздух оставался липким и влажным, и несколько раз Энцо, словно очнувшись, стирал со лба холодную испарину. В животе носилась черной тучей стая юрких ласточек. Часы показывали четверть первого.

Дым от бесчисленных самокруток Самю висел неподвижными синеватыми нитями. По словам Раффина, в другой жизни эта опытнейшая тоннельная крыса работал врачом неотложки. [70] Впрочем, тщательно оберегаемая личная жизнь Самю оставалась для посторонних тайной за семью печатями.

Это был высокий, тощий, нервный мужчина лет сорока пяти с прилизанными гелем седеющими волосами, зачесанными назад и падавшими на воротник. Его отличала свинцовая бледность человека, проводящего жизнь под землей, и мучнисто-серое, изрытое следами юношеских прыщей лицо. Большой, указательный и средний пальцы правой руки пожелтели от никотина. Джинсы и футболка болтались на костлявом теле как на вешалке. Казалось, он не мог высидеть спокойно и двух минут. Одно его присутствие тревожило, внушало беспокойство — Самю кружил вокруг стола, как дикий зверь вокруг добычи.

— На самом деле вы не хотите идти один, — твердил он, словно вдалбливая новичку технику безопасности или читая предупреждение на пачке сигарет о смертоносном воздействии никотина. — Заблудитесь — хрен выберетесь. Будете бродить там неделями. Опять же можно нарваться на нежелательную встречу. Большинство диггеров — нормальные ребята. Ходить по катакомбам — забава пополам с адреналином. Что-то новенькое. Находишь под землей комнату, зажигаешь свечи, куришь травку, слушаешь музыку. Те, кто рисует граффити, тоже ничего. Увлеченная молодежь. Довольные, как поросята в грязи, при виде девственных стен без единой буквы. Но там шатаются наркоманы. Вам очень надо валяться с перерезанной за десять сантимов глоткой? Я уже не говорю про тоннельную полицию, заметут — не расплатитесь. Размер штрафа знаете? — Сделав последнюю затяжку, Самю растянул губы в улыбке. Дым просачивался наружу через зубы в коричневых пятнах. — Поэтому вы не хотите идти туда один.

Энцо и вправду не хотел.

— И все же я пойду.

Решение за него приняла Мадлен. Самю не мог понять, почему Маклеода так тянет в катакомбы, а Энцо не собирался его просвещать.

Взглянув на Раффина, диггер пожал плечами.

— Похороны за ваш счет, — сказал он и, отвернувшись, склонился над столом, роясь в ворохе самодельных карт. — Я дам вам три схемы. К чему вас запутывать? — Разгладив первую карту, он положил ее поверх остальных. Схема называлась «Главная аллея Люксембургского сада (север)». Зажав самокрутку влажными губами, Самю, щурясь от дыма, пошарил в карманах, выудил красный фломастер и снова нагнулся к карте, рассыпая пепел и смахивая его тыльной стороной ладони. — Вот это главная карта. Не вздумайте отклоняться от маршрута, иначе вам хана, ясно? Здесь лабиринт, если заблудитесь, то с концами. Многие тоннели замурованы по приказу властей. Ну, мы кое-где пробили лазы… — Он смерил Энцо взглядом. — Но вы у нас человек широкий, можете и не пролезть. Дыры узкие, для парней вроде меня.

Он взял фломастер и провел жирную красную черту вдоль тоннеля, идущего с севера на юг.

— Это главная аллея Люксембургского сада. Большинство попадают туда из самого сада через пару тайных ходов.

Власти отрицают их существование, но, будьте покойны, существуют, и еще как. Проблема в том… — Он снова посмотрел на Энцо. — В общем, сомневаюсь, что вы сможете перелезть через ограждение. В общем, выбираем другой путь. — Самю снова повернулся к карте. — Пойдете вот здесь прямо. Это очень легкий маршрут. Никуда не сворачивайте, пока не придете сюда. — Кончик фломастера повис над перекрестком, откуда отходила штольня на запад. — Если пройдете мимо, вскоре поймете, потому что упретесь в тупик. Там строят многоуровневую подземную парковку.

«Как раз на такой меня пытался убить Диоп», — подумал Энцо.

— Здесь вы будете метрах в десяти под землей. Ниже пятнадцати все равно не спуститесь… — Фломастер изменил направление, очертив поворот. — Продолжайте идти на запад. Не ошибетесь. Никуда не сворачивайте, следуйте моему рисунку, пока не придете сюда… — Самю придвинул вторую карту, озаглавленную «Штольни картезианцев». — Здесь все расчерчено более подробно. Видите, слева вверху немецкий бункер, ниже — штольни, пробитые монахами. Вот здесь Фонтан картезианцев, такая большая пустая комната с каменным резервуаром посредине для сбора воды, стекающей по стенам. Фонтаном картезианцев это дело назвали потому, что вода зеленая, как ликер «Шартрез», который делали монахи. Если забредете к зеленому фонтану, сразу поймете, что ошиблись. Это тупик. Раньше гуда можно было пройти под улицей д’Асса, но сейчас там все замуровано. Если заблудитесь, попытайтесь выйти через chatieres [71] в юго-западной части бункера. Протискиваться придется с мылом, но вы, пожалуй, пролезете. Под д’Асса находятся два тоннеля, ну, как по обе стороны дороги, соединенные вот такими поперечными проходами, пересекающими улицу под прямым углом. Через них можно подняться наверх. Это общий принцип: у большинства основных улиц и бульваров внизу по два тоннеля, соединенных поперечными переходами.