Скорпионы. Три сонеты Шекспира. Не рисуй черта на стене. Двадцать один день следователя Леонова. Кол

От частного Верещагин пришел к общему и так стал офицером органов государственной безопасности. Славка же настырно торил избранный еще со школьных лет путь и был уже, кажется, заместителем начальника городского уголовного розыска. Сыщик!

— Где остановиться? — спросил водитель.

— Здесь, — сказал Верещагин. В осенних сумерках стандартная коробка школы постройки начала шестидесятых вдруг поманила теплом светящихся окон, и вечер завертелся, как пластинка на диске.

Да, Слава Хаетов не поленился притащить старые пластинки, торжественная часть не затянулась, и в актовом зале ожили голоса ныне забытых певцов. Среди тогдашних звезд эстрады только Эдита Пьеха сумела остаться интересной. Мелодии прошлых лет звучали трогательно и смешновато.

— Разрешите пригласить, — сказал Славка, протягивая Верещагину крендельком согнутую руку.

— От судьбы не уйдешь, — ответил Верещагин. — Выкладывай, что у тебя?

У Хаетова был «висяк». Нераскрытая кража. Обстоятельства ее были темны и непонятны: совершена между шестью и восемью вечера, когда ни один вор не сунется в квартиру, зная, что вот-вот вернутся с работы хозяева. Дверной замок остался целехоньким, даже царапин отмычек не установила экспертиза. Орудовали как минимум двое, один бы не сумел уволочь все награбленное. А самое тревожное — пропал наградной пистолет.

— Что взяли помимо оружия? — спросил Верещагин.

— Соображали, что взять, — хмыкнул Хаетов. — Потому к тебе и обращаюсь. Ты как-то обмолвился, что коллекционерами интересуешься. Вещицы и были коллекционными. Набор китайских ваз, ордена. Ну и плюс деньги, конечно.

— Ордена какие? — поинтересовался Верещагин. — «Станислав», «Анна», «Георгии»?

— Нет, мой друг, наши советские. Как и вальтер, принадлежали отцу потерпевшего, генерал-лейтенанту Кашину. Звезда Героя, два ордена Ленина, один Красной Звезды и три Красного Знамени. Всего семь наград на общую сумму… — Хаетов заглянул в блокнот, — 7548 рублей. Не кривись, понимаю, что ты хочешь сказать, но… А цифра точная, в Монетный двор сам обращался. Содержание драгоценных металлов…

— Знаю. Приходилось сталкиваться, — остановил Верещагин. Ему действительно не раз выпадало встречаться с теми, кто скупал ордена. В кругу многосложных обязанностей сотрудников Комитета государственной безопасности есть и такая: поиск бывших полицаев, фашистских прихвостней. Встречались среди них наглецы, которые блеском чужих наград маскировали темное прошлое. Не исключено, что и Звезда генерал-лейтенанта Кашина уже прицеплена к пиджаку оборотня, в кармане которого пригрелся и именной пистолет.

Разумеется, это лишь одна из возможностей. Были и другие. Если западные спецслужбы не пренебрегают и знаком «Отличник Советской Армии», то уж боевыми орденами заинтересуются тем более. Наконец, могли выплыть они и просто у пивного ларька в трясущихся ручонках ханурика…

Разные версии и направления поиска прикинули в тот вечер Хаетов и Верещагин. Задачка со многими неизвестными. Одно Верещагин знал доподлинно: это дело, «висяк», поможет Славке раскрутить. Зацепило, задело за живое.

— Где была совершена кража? — спросил напоследок.

— На Благодатной. Не знаешь случайно серый дом, где живет много отставных военных?

— Случайно знаю, — кивнул Верещагин. — «Генеральский». Квартиры улучшенной планировки, пять этажей. Лифта нет, верно?

— Совершенно точно.

— Значит, когда выносили награбленное, возможность встречи с нежелательными свидетелями многократно возрастала. Да и с хозяевами. Не могли же те гаврики знать, что хозяева на даче. Или, напротив, знали точно…

— По наводке работали? — с сомнением пожал Хаетов плечами. — Я проверял — чужих в квартире не появлялось. Ни за неделю, ни за месяц никто не заходил.

— Это и есть самое сложное, — сказал Верещагин, — распознать чужих среди своих.

Хаетов снова пожал плечами.

— Мальчики, а что вы забились в угол? — голос классного старосты Наташи Галинской был по-прежнему звонок, только фигура расплылась: двое детей, ничего не поделаешь. — Хаетов, сам принес пластинки, а теперь в кусты? Верещагин, а ты что хмурый? Или сегодня тоже «при исполнении»? Тогда «где твой черный пистолет»?

— На большой Каретной, — отвечал Верещагин, шагнув вперед и обнимая располневшую талию, что некогда смущала покой будущего следователя по особо важным делам.

Разошлись не поздно: у каждого семья, дети и завтра рабочий день. Что принесет он майору Верещагину, который доехал на метро до «Электросилы» и стоит сейчас у серого дома на Благодатной улице? В окнах недавно обворованной квартиры — третий этаж, четвертое и пятое от угла — нет света. Наверное, все легли спать, люди в возрасте, да и после случившегося, говорил Хаетов, кого-то инфаркт чуть не хватил. Встречу придется отложить, и Верещагин пешком идет домой, благо здесь недалеко — на Будапештскую.

…А в Будапеште в это время происходят интересные дела. Уже подан к платформе поезд № 15 с прицепным вагоном «Будапешт — Ленинград», через пятнадцать минут на выходной стрелке вспыхнет зеленый огонь семафора.

…Так где твой черный пистолет, Верещагин? И в эру компьютеров совпадения и случайности нельзя сбрасывать со счетов. Тем более, что преступник, которого ищет Хаетов, вооружен…

4

Ее зовут Марго

Утро Сергей Иванович Верещагин решил начать со звонка в Ленинградское общество коллекционеров. На улице Римского-Корсакова, 53, где под одной крышей уживаются нумизматы и фалеристы, филателисты и «предметники», можно было выяснить: вдруг мелькнула в обмене или продаже Золотая Звезда? По опыту недавно завершенного дела Верещагин знал, что такое возможно. В скромном особнячке с рук в руки переходят античные монеты, Златоустовские клинки, тульские самовары, керосиновые лампы, масштабные модели всевозможной техники и старинные ордена. Истинные коллекционеры — народ порядочный, как и все увлеченные люди, но рядом с ними вертятся маклаки — спекулянты разного рода редкостями…

Верещагин не успел набрать номер ЛОКА. Коротко звякнул внутренний телефон: приглашал начальник отдела.

— Надо помочь коллегам, — обошелся полковник без предисловия. — Собирайся в Чоп, Сергей Иванович.

— Контрабанда? — утвердительно спросил Верещагин. На отдельном контрольно-пропускном пункте в Чопе ему не раз приходилось бывать.

— Да. Обнаружена в прицепном вагоне «Будапешт — Ленинград». Почему, собственно, мы и подключились. Так что оформляй командировку.

— На сколько дней?

— Трое суток, — ответил полковник и, словно проверяя собственное решение, глянул на портрет Дзержинского. — Думаю, трех хватит.

— Понятно, — кивнул Верещагин. — Интересно, какая в Чопе погода?

— Теплая, — отчего-то вздохнул полковник, переводя взгляд с портрета на залитое дождем оконное стекло. — Выкроишь время, обязательно поброди по Львову. Своеобразнейший город. Помнишь у Киплинга: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места им не сойти…» Ошибается сэр Редьярд! Во Львове взаимопроникновение культур наглядно, и на иконах в католических костелах — мадонны со славянскими лицами… А какой во Львове подают кофе!

— На кофе и мадонн хорошо бы добавить денек, — пошутил Верещагин.

— Управишься, — сказал полковник и вернулся к столу с разложенными на нем бумагами, давая понять, что Верещагин может быть свободен.

Относительно погоды полковник не ошибся. Когда вечером следующего дня Верещагин вышел из вагона в Чопе, в лицо ему подул теплый ветер. Ощущение было такое, будто времена года спутались и вернулась весна. На платформе его встречал сотрудник таможни.

Верещагин сказал «До свидания!» проводнице, но та оказалась невежливой и даже не кивнула в ответ. Сергей Иванович непроизвольно отметил эту деталь — в международных экспрессах проводники обычно предупредительны. Однако и то известно, что порой у женщин настроение капризнее погоды. Еще утром эта девушка улыбалась, разнося чай.