Седьмой уровень

38

«Господин Кокити!

Эти копии моих записей и пленка попадут к вам в руки только в том случае, если от нас с Акиэ не будет никаких известий, и вы, встревожившись, приедете в Токио и отыщете нашу квартиру. Уверен, это не вызовет затруднений, поскольку я послал Акиэ открытку с обратным адресом.

Если мы бесследно исчезнем, боюсь, не останется практически ничего, что бы подсказало вам, где нас искать, поскольку я намеренно старался держать вас в неведении. Не хотелось втягивать вас и тем самым подвергать опасности. Эта бандероль, посланная на имя Акиэ, станет одной из немногих зацепок, поэтому, не сомневаюсь, вы ее откроете.

Решив подстраховаться, я снял копии с материалов своего расследования и отправляю их до востребования на центральный почтамт Сэндая, откуда их пересылают обратно в Токио. Так будет надежнее.

Но я постараюсь действовать как можно осмотрительнее, так что все эти предосторожности, вероятно, излишни. Надеюсь, что и вам не придется читать это письмо.

Честно говоря, я бы предпочел, чтобы и Акиэ осталась в стороне. Но она проявила неожиданное упрямство. Наотрез отказывается возвращаться в Сэндай. Говорит, что будет со мной до конца.

В свое оправдание она приводит следующие аргументы. Если я, действуя в одиночку, в итоге потерплю поражение, в случае моей смерти, ей самой придется устанавливать истину, и она будет вынуждена так же, как я, в одиночку, бросить вызов судьбе. Разумеется, она не отступит. И однако, нет никакой гарантии, что она добьется успеха. Если, как и я, она потерпит поражение, все пойдет прахом. Короче, по ее мнению, у нас больше шансов на успех, если с самого начала мы будем действовать сообща.

Вы наверняка удивились, прочитав о «моей смерти». Но то, что я задумал, связано с большим риском.

Мы собираемся поймать Такаси Миямаэ. Поймать и притащить в редакцию одной из столичных газет. Полиции Катадо доверять нельзя, да и в полицейское управление префектуры обращаться опасно. После объясню, в чем опасность, но в любом случае, я не могу доверять полиции. Если же обратиться в центральное полицейское управление, они наверняка отошлют нас в Катадо, только и всего. Поэтому думаю, самое лучшее — привлечь средства массовой информации.

Да, так и есть. Такаси Миямаэ жив.

В настоящее время он скрывается в клинике Катадо, которой управляет его отчим. Точнее будет сказать — его держат там в заключении. Разумеется, по приказу Такэдзо Мураситы.

Чтобы было понятно, я должен рассказать все по порядку.

В прошлом году, в ночь под Рождество, мы с Акиэ, задумав устроить нашим родителям сюрприз, отказались от их приглашения поехать в «Счастливый приют» и, выждав время, отправились туда вдвоем. Это вам известно.

Мы прибыли в «Счастливый приют» около десяти вечера. По пути заблудились. Но особо не беспокоились, поскольку родители сказали, что собираются веселиться всю ночь напролет. И в самом деле, в доме горел свет.

Но внутри никого не оказалось. Сколько мы ни стучали, никто не отзывался. И машин не было. Позже я узнал, что они все поехали в Катадо на рождественскую мессу.

Некоторое время мы с Акиэ ждали во дворе. Ночь была довольно холодной, но мы оба впервые были в «Счастливом приюте» и с интересом бродили по участку, вокруг дома.

И вдруг сверху упала фруктовая корзина.

Задрав головы, мы увидели, что в основании балкона второго этажа — дом расположен на склоне горы, поэтому это высота четвертого этажа — зияет квадратное отверстие. А в следующий миг спустилась лестница. Другими словами, открылся пожарный люк.

Я сразу понял, что произошло. Это в обычае моей матушки. В Сэндае, в нашей городской квартире, когда холодильник бывал переполнен, она выставляла вино и фрукты охлаждаться на балкон. Так же она поступила и здесь, но поставила на пожарный люк. Под тяжестью корзины с фруктами крышка люка раскрылась.

Акиэ стала подбирать рассыпавшиеся по земле фрукты, а я по лестнице влез на балкон. Дверь была не заперта, я вошел в дом, открыл парадную дверь и впустил Акиэ. Мы вместе закрыли люк и поставили корзину с фруктами так, чтобы она больше не падала. Я еще подумал, что у люка слишком слабый крючок, что это опасно, надо исправить. А ну как кто-нибудь ненароком на него наступит. Сейчас это кажется такой ерундой!

Мы еще около часа прождали в доме. Но родители не возвращались. Потеряв терпение, мы решили отправиться в город. Я нашел дубликат ключа. Акиэ в подобных вещах очень щепетильна, поэтому мы, прежде чем уехать, надежно заперли входную дверь. Я запер и дверь, ведущую на балкон второго этажа. Из-за этого впоследствии полиция пришла к заключению, что преступник мог войти в дом лишь под видом гостя, которому отперли главную дверь и впустили внутрь. (В свое время последнее обстоятельство намеренно не было обнародовано. Нередко в полицию после подобных преступлений приходят люди, которые из какого-то лихачества берут на себя вину за убийство. Тогда их спрашивают, как они проникли в дом, ведь входная дверь была заперта, и, если они говорят, что прошли через балконную дверь, становится ясно, что они себя оговаривают.)

Добравшись до города, мы обнаружили, что, по всей видимости, где-то по дороге разминулись с родителями. Мы ведь толком не знали тех мест.

Как бы там ни было, мы хотели устроить родителям сюрприз. В тот день я подарил Акиэ кольцо. Мы хотели застать всех врасплох, а потом объявить о нашей помолвке. Немного по-детски, но мы подумали — сегодня как никак Рождество!

Таким образом, мы вновь вернулись в «Счастливый приют» около полуночи.

В доме еще горел свет. На крыльце стояли нераспечатанные бутылки шампанского. Я хотел заглянуть в окно, чтобы узнать, вернулись ли они, но на сей раз шторы были опущены. Значит, все дома.

Акиэ открыла дверь. Она была не заперта.

И тогда мы увидели трупы.

До сих пор эта картина стоит у меня перед глазами, является в ночных кошмарах. До сих пор в ушах душераздирающий вопль Акиэ, вошедшей в комнату первой. Помню и то, что, отпрянув, она опрокинула вазу и стоявшие в ней розы рассыпались по полу.

Вся комната была залита кровью. Первым в глаза бросилось тело отца, лежащее навзничь, головой к балкону. Половина головы была снесена. В аккуратно завязанном галстуке, в шерстяном джемпере, кажется, с одной тапочкой, болтающейся на ноге.

Рядом с отцом в спинку дивана был воткнут большой кухонный нож. Я осознавал, что нельзя ничего трогать на месте преступления, но, на мгновение потеряв рассудок, вытащил нож и бросил на пол. Уж слишком это напоминало… какой-то отвратительный символ! Хотя, скорее всего, нож не был в руках убийцы, Такаси, его схватил в кухне кто-то из бывших в доме, чтобы защитить себя. Позже мне сказали, что на ручке остались смазанные отпечатки пальцев господина Миёси.

Сам Миёси находился в дверях между гостиной и кухней. Он полусидел, раскинув руки и загораживая проход, ведущий к лестнице. У основания лестницы лежала моя мать. Видимо, господин Миёси встал на пути убийцы, чтобы дать возможность матери и Юкиэ убежать наверх. И здесь нашел свою смерть. Позже детектив сказал мне, что пуля попала в сердце и прошла навылет.

Мать была застрелена в спину, и уже после того, как она упала, ей выстрелили в затылок. Итак, четыре выстрела.

Юкиэ была убита одним выстрелом в голову. Ей оставался всего шаг до балкона. Ее пальцы на десять сантиметров не дотянулись до двери.

Мне кажется, я утратил способность чувствовать. Все, о чем я думал — не выжил ли хоть кто-нибудь в этой мясорубке, хоть один. И в то же время понимал, что хочу невозможного.

Надо было позвонить в полицию, но телефонный провод оказался перерезан. Аккуратно перерезан. Тогда я понял, что злодейство было спланировано заранее.

Акиэ оставалась внизу в полуобморочном состоянии. Она обнимала бездыханное тело своего отца, и, как мне ни было ее жаль, я оттащил ее. Объяснил, что полиция должна снять отпечатки пальцев. После этого мы рванули на машине в город, в полицейский участок.