Игра на опережение

— Пуля попала ему в лоб… Это все, что я знаю.

— Кино, да и только, — хмыкнул Денис.

— Мне самому многое непонятно, — сказал Озеров. — Это в старых вестернах умирающий ковбой, прежде чем испустить дух, стреляет в своего убийцу и попадает ему прямо в лоб.

— Действительно, непонятная история, — поддакнул Денис. — То Рощин позволяет трижды выстрелить в себя и свою даму бывшему урке, то получает пулю в лоб от того, кого только что убил.

— Полагаю, было бы лучше, — продолжал Озеров, — если бы прокуратура объединила все дела, связанные с Рощиным, и взяла их на себя.

— Передаю от их имени большое спасибо за оказанное доверие, — хмыкнул Денис. — Ужо они постараются его оправдать.

— Нет, я серьезно… — смешался Озеров. — Теперь вам не посмеют отказать.

— Пусть только попробуют… Ладно, если по телевизору будут опять показывать что-то интересное, звоните. А фотографию вашей девушки, кстати, она у вас очень симпатичная, вам доставят сегодня же.

Через час Денис встретил в коридоре прокуратуры Турецкого, приехавшего с совещания в Минюсте.

— Ты слышал? Рощин убит, — сообщил Денис, едва увидев Александра Борисовича.

— Да? Вполне может быть… — пожал тот плечами, проходя мимо.

— Знаешь, я начинаю смотреть на тебя с суеверным страхом, — пробормотал Денис, идя за ним следом. — Ты прямо бич Божий…

— Лично я его не убивал, — остановился Александр Борисович.

— Небось успел запастись алиби? — не отставал Грязнов.

— Я постарался сделать так, чтобы он прекратил убивать других, — сказал Турецкий, когда они зашли в его кабинет, поздоровавшись с Зоей. — Закрой дверь… До сих пор не понял? Я использовал утечку информации из нашей конторы о его отпечатках пальцев на пистолете и фотографии… К сожалению, сработало.

— Почему — к сожалению?

— Потому что сработало здесь, в Генпрокуратуре.

— Но не совсем получилось, — сказал Шаравин. — Он таки взял с собой на тот свет двух братьев-чеченцев, телохранителей похищенной ментами девушки.

Турецкий остановился на полпути к столу. С недоверием оглянулся на него.

— Никак не могу решить эту шараду, — продолжал Шаравин. — Мы это узнали утром от следователя Озерова. — Он говорит, уже была экспертиза, установившая, что сам Рощин убит наповал из пистолета одного из убитых им чеченцев. Теперь представьте: тот чеченец, находясь в предсмертной агонии, всадил ему пулю в лоб, но Рощин, падая, его застрелил. И тоже в лоб. Бывает такое?

— В кино — да, — кивнул Денис. — Мы уже обсудили. В реале я никогда не слышал о чем-то подобном. Опять начинается игра в непонятки, опять какая-то роковая случайность… Просто перебор роковых случайностей, вам не кажется?

Турецкий смотрел на них, что-то начиная понимать.

— То есть вы хотите сказать, Рощин участвовал в похищении этой девушки, Хубиевой, если не ошибаюсь? — спросил он наконец.

— Лихо. — Денис уважительно смотрел на Александра Борисовича. — Вот это, я понимаю, дедукция плюс интуиция. Ты сразу все просек. Нет, дядь Сань, что ни говори, а общение с тобой и работа под твоим чутким руководством — самое светлое пятно в моей биографии… Получается, Рощин и эти отморозки, одетые под ментов, решили ее похитить в одно время и в одном месте. Очередное совпадение, не так ли? Единство времени и места, как в драматургии.

— Мне здесь ясно одно: Рощина решили убрать. — Турецкий наморщил лоб, пропустив мимо ушей комплимент Дениса. — При чем здесь эта девушка, я пока не понимаю… Кстати, ее фамилию где-то слышал. О ней вам что-нибудь известно?

— Мне — ничего, — пожал плечами Шаравин и взглянул на Дениса. Тот повторил его жест.

— Вот и узнайте все о ней, — приказал Турецкий Шаравину. — Это задание на сегодня. Не похоже, чтобы ее использовали только как предлог избавиться от Рощина. Иначе она была бы на свободе и уже давала показания.

— Ну да, — согласился Грязнов. — Рощин не пошел бы, находясь в здравом уме, трезвой памяти и с подпиской о невыезде, на похищение средь бела дня какой-то девицы. Что-то здесь чересчур накручено.

…Через три часа Шаравин докладывал Турецкому:

— Хубиева Людмила Рамзановна, студентка МГУ, третий курс. Братья Ругоевы, которых застрелил Рощин, ее охраняли. Она снимала двухкомнатную квартиру на Песчаной, дом восемнадцать. Ругоевы снимали там же соседнюю квартиру. Ни в чем предосудительном замечена не была. Девушка тихая, дисциплинированная, хорошо училась. Друзей имела мало, преимущественно из земляков. Братья тоже вели себя спокойно, про них не известно, принимали участие в чеченском конфликте или нет. Кстати, следователь милиции меня спросил: не собираемся ли мы взять это дело себе? Если я его правильно понял, они бы с удовольствием его нам передали.

— А ты бы с удовольствием взял? — спросил Турецкий.

— А чего? Можно.

— Я тоже люблю разгадывать шарады, — хмыкнул Денис. — Особенно теперь, когда бравый капитан ФСБ Рощин и мухи не обидит.

— Что-нибудь известно о семье Хубиевых?

— Кое-что я выяснил, — кивнул Шаравин. — Это большая, всем известная в Дагестане семья. У меня есть их адрес и телефон.

— Она, кстати, сексапильная? — поинтересовался Денис. — А что вы так на меня смотрите? Я не собираюсь ее похищать. Но если наш герой решил ее закатать в ковер средь бела дня, то не иначе как от бурных чувств и невзирая на ее охранников. Хотя вполне мог нарваться на пулю. Ее фотография у нас есть?

— Нет. Знаю только, что звание «Мисс Дагестан» она не имеет, — ответил Шаравин. — Только почему ты полагаешь, будто он это сделал лишь по причине вспыхнувшей страсти? Возможно, он хотел получить за нее выкуп. Хубиевы люди богатые, а дочка у главы семьи самая любимая.

— Какой еще выкуп?! — покачал головой Грязнов. — Мы же не на Кавказе. Или вы, типа, так острите?

— В каждой шутке есть доля правды, — подчеркнул Турецкий. — Итак, что у нас в сухом остатке? Если на минуту абстрагироваться от убийства Рощина, получается, что девчонку-то похитили? Странно, вам не кажется?

— До сих пор было принято похищать детей из богатых российских семей, — заметил Шаравин. — Все-таки Москва, как верно заметил Денис, не Чечня или Дагестан, где все друг друга давно и хорошо знают. А у Рамзана Хубиева пять сыновей и еще пропасть племянников. Прибавьте к этому кровную месть, которая может длиться веками, помноженную на чадолюбие.

— А вам не кажется, что Рощина в это втянули? — предположил Денис. — Собирались и на самом деле эту девчонку, того, умыкнуть, но тут поступил заказ на Рощина. И решили убить одним выстрелом двух зайцев. Вернее, ее похитить и заодно от него избавиться. Что-то ему пообещали. И он купился. С его-то опытом и умом игрока. Уж как он нас всех водил за нос! Только раз прокололся с этим Корягиным. И то вышел почти сухим из воды.

— Ты прямо зауважал его… — сощурился Турецкий. — А кто этот человек, как вы думаете, кто ему пообещал и кому он полностью доверился?

Шаравин и Грязнов переглянулись, пожали плечами.

— А вы как думаете? — спросил Шаравин. — У вас есть какие-то предположения?

— Есть, — сказал Турецкий, подумав. — Только предположению еще рано становиться подозрением. Я уже не говорю про убеждение.

— Дядь Сань, извини, что перебиваю, — горячо заговорил Денис. — Но мне кажется, что тот, кто эту акцию придумал и осуществил, — рисковый человек. И далеко рассчитал свою многоходовую комбинацию. И она ему удалась… Словом, есть такой человек. И ты наверняка уже его знаешь. Только вслух пока не называешь. Так и не надо.

— Хочешь сказать, нам следует ожидать от него очередных ходов? В продолжение этой комбинации? — задумчиво спросил Турецкий. — Пожалуй… Что ж, тогда все дела об убийствах, к которым Рощин имел самое непосредственное отношение, и о его собственной смерти мы постараемся взять на себя. Наверняка они взаимосвязаны. Я прямо сейчас иду к Курбанову.

Он встал из-за стола и направился к двери, но потом остановился, обернувшись к Шаравину:

— Витя, ты мог бы прямо сейчас позвонить в Дагестан к Хубиеву или еще как-то связаться с ним, чтобы узнать, кого он подозревает в похищении дочери или кто за этим стоит? У тебя есть номер его телефона?