Современный румынский детектив

— Иду на службу.

— Ты могла бы встретиться с Манафу?

— Что тебе взбрело в голову?

— Могла бы?

Она поразмыслила и ответила:

— Скажем, да. Но сначала мне бы хотелось узнать, что тебе втемяшилось в голову.

— Я хочу выяснить, чья это идея — использовать меня в бракоразводном процессе.

— Его, чья же еще?

— А мне кажется, что нет.

— Отправляешь меня одну в пасть волку! — покачала она головой.

— Эх, дорогая Красная Шапочка, у Манафу не те зубы, чтобы тебя раскусить! По такому случаю не могла бы ты раздобыть мне ею фотографию?

— Зачем тебе?

— Это мое дело.

Опершись подбородком о кулачки, она продолжала что-то обдумывать, Я встал, обошел стол, за которым она сидела, взял ее на руки и, прижав к себе, опьяненный ее ароматом, понес в комнату.

Глава VII

ИХ ТРОЕ, О ГОСПОДИ, НО ВСЕ ОНИ…

К восторгу нескольких ребятишек с ранцами за спиной, жена принялась колотить пьяного мужа, нанося ему по голове облезлой шваброй град сухих, отрыв истых ударов. Юная особа, шнырявшая по полю боя, вызывала у меня сильное искушение вонзить ей в плоский зад какой-нибудь гвоздь. У девицы была прыщавая физиономия, вялый взгляд наркоманки и жвачка во рту.

— Зачем, говоришь, тебе адрес? — она еще раз попыталась меня разговорить,

— Золото, детка, золото!

В тире находились только мы двое и малышня. Рвущая барабанные перепонки музыка по идее должна была согревать, и тем не менее я, невзирая на неистовый ритм ударных, стучал зубами от холода.

Она смотрела недоверчиво. Наспех приобщив к делу слово" золото" — возможно, возбуждавшее у нее подозрение, — я счел более подходящим другое:

— Доллары, бэби! Миллионы!..

Она подошла поближе и подбоченилась.

— Ты, наверное, штамповщиком работаешь? Оскорбленный, я снял очки.

— Ну как ты могла подумать!

— М — да… — покачала она головой. — Морда та еще. В какой машине тебя зажало дверцей?

— Адрес, бэби! — умолял я ее. — У меня нет времени! Она выпрямилась и нашла решение:

— Я позвоню ему по телефону, спрошу.

— Зачем тебе беспокоиться? — воскликнул я. — Мне и самому нетрудно!

С минуту она размышляла. Наконец по ее лицу я понял, что она сочла мое предложение неопасным.

— Ладно, — согласилась лентяйка. — Звони!

Она назвала номер, а я, пообещав вернуться, пулей вылетел на поиски телефонного справочника.

Хорошо выспавшись, я был бодр и полон жизни. Накануне вечером Серена сразу ушла от меня. Сквозь сон я еще слышал, как она ворчит, доставая из комода постельные принадлежности, чтобы перебраться на диван в другой комнате. Воспользовавшись ее отсутствием, я разлегся в свое удовольствие на просторной, как базарная площадь, кровати и, скорее всего, здорово захрапел, так как в каждой ноздре у меня опять было по тюку марли.

Едва протерев глаза, я закурил сигару, нежась в постели. Потом приготовил себе кофе и выпил его в сверкающей чистотой кухне Серены, глядя в окно и пытаясь привести в порядок мысли. Был одиннадцатый час: сияло солнце, погода стояла чудесная. Снег начал подтаивать, с крыш капало. На оконном наличнике чирикали воробьи.

Выпив кофе, я вымыл изящную чашечку, вытер ее чистым полотенцем и поставил на место рядом с Серениной. Потом снова закурил и с сигарой в зубах начал рыться в куче грязных лохмотьев, которые вчера вечером были моей одеждой. Аккуратистка Серена связала все в узел, предполагая, что когда-нибудь я надену это на карнавал. Разгребая мусор, которым были набиты мои карманы, я не без труда нашел записку Парандэрэта.

В ней было всего лишь три имени. Первое вызвало у меня улыбку — это было имя Пороха. Проведя ногтем черту по его имени, я вычеркнул Трясуна из своих планов.

Двух других персонажей я знал только понаслышке. Об Ионеску (имя не было указано, только кличка — Лис), бывшем фокуснике, а ныне владельце ярмарочных балаганов, под прикрытием которых проворачивались самые темные дела и махинации, я слышал много всяких историй. В числе прочего поговаривали, что он навсегда заткнул рот одной из своих наложниц, когда та пригрозила еще большим скандалом, чем тот, который устроила законная любовница.

Второй — Стере Маран по прозвищу Щеколда, хозяин дискотеки на морском побережье, отец и бог мошенников, — зимой, как правило, уходил на дно, отдыхая от трудов и изображая мирного жителя столицы. До следующего сезона он изо всех сил улещивал очередную жертву своих летних матримониальных обещаний.

Однако не исключалось, что он изменил стиль, подогреваемый мечтой о крупном куше, о котором мечтают все воры, мошенники и жулики, особенно на пороге старости. Этот жирный кусок должен быть невероятно большим, чтобы обеспечить уютную, безбедную и безбоязненную старость. А коллекция марок, принадлежавшая Манафу, для многих представителей преступного мира была именно таким кушем.

Вдохновляемый страстной жаждой обогащения, я быстро принял душ, замазал синяки тональным кремом, сменил повязку на пораненной руке, вздыхая по поводу неутихающей боли в плече. Однако от намерения срочно нанести визиты господам с двойной биографией я отказался, пролистав телефонную книгу.

Как жалко, что в ней не указаны клички и профессии абонентов! Не выходя из дому, я нашел бы вышеупомянутого Ионеску по кличке Лис и по профессии грязный аферист, а время от времени, возможно, и уголовник. Проще всего было бы спросить Парандэрэта, он наверняка знал адреса всех переодетых лисиц. Однако мне мешала гордость, а с другой стороны, я понятия не имел, что сталось с тем белокурым Пинкертоном. Если он отделался только трещиной в котелке — чего я желал всей душой! — не повредив память, то этого шакала Парандэрэта непременно взяли под наблюдение. Следовательно, благоразумнее не прибегать к его услугам, а выследить дичь самому… Ни у одного из перечисленных в телефонной книге Ионеску номер не совпадал с тем, который мне дала девица из тира. Несколько раздосадованный, я все же набрал его. Ответили немедленно.

— Господина доктора, будьте добры! — пробормотал я таким голосом, как будто у меня лопнул аппендикс — рудимент былого благополучия.

— Мы тут все доктора, который вам нужен? — глумливо осведомился отставной пономарь, сам больной туберкулезом.

— Это квартира Барбу?

— Нет, это квартира Панаит, Ошиблись.

По непонятной причине в то утро мне везло. Я открыл справочник на букву" П". Номер телефона принадлежал некой Панаит Феличии с местожительством где-то неподалеку от пожарной каланчи. Я зашел к апатичной девице, поблагодарил ее и сообщил, что все в порядке — меня примут завтра. Сопровождаемый ее клыкастой ухмылкой, я отправился в лисью нору. Их светлость временно разместил свою ставку у новой любовницы, на этот раз блаженной Феличии.

Дом с претензией на мавританский стиль в местной трактовке был внушительным, точно бункер, с коваными железными решетками на окнах как первого, так и второго этажа. Двор отделяла от улицы стена выше человеческого роста, покрытая сверху черепицей. Калитка заскрипела так пронзительно, резко, пугающе, что я нарисовал в воображении, как падаю, скошенный длинной очередью автоматического пистолета, не успев пересечь вымощенный бетонными плитами двор и подойти ко входу.

Я позвонил, надеясь, что не привожу в действие секретный механизм, который, не спросив, кто я такой и чего мне надо, ткнет меня в морду железным кулаком. Мне хотелось казаться непринужденным, и я начал шарить по карманам в поисках сигары с видом полнейшего равнодушия к стальной двери передо мною. Я даже успел сунуть сигару в рот, когда дверь неожиданно раскрылась и две здоровенные лапищи втащили меня внутрь. Меня быстро пронесли через гостиную, увешанную всевозможным средневековым оружием, в библиотеку, оформленную книгами, к которым никто не прикасался с того самого дня, когда они были куплены на погонные метры и расставлены по цвету и размеру. Но и здесь мы не задержались. В дверях библиотеки мне подставили ножку, и я покатился по сверкающему паркету какого-то помещения, которое, не будь этого паркетного пола, из-за несметного количества заполонивших его экзотических растений можно было принять за оазис.