Топ-модель

Выслушав меня, Стахов неоригинально заключает, что истоки сегодняшних моих проблем могут заключаться в давнем происшествии.

- Не думаю, - сомневаюсь.

- Почему же, - не соглашается менхантер. - Месть за позор.

- Он же инвалид. И голос по телефону не его.

- Друзья, родственники... Ты не знаешь людей, Маша.

- Да, знаю я их, - искренне убеждаю в обратном. - Люди, как люди. Только квартирный вопрос их испортил, - вспоминаю классику. - В нашей истории не может быть все так просто. Это я чувствую. И потом: что мешает нам найти этого Арнольда?

- Умная девочка, - смеется Алекс. - Ничего не мешает: человек не иголка в стогу сена, - и задает несколько уточняющих вопросов, касающихся времени отдыха вышеупомянутого гражданина.

Я понимаю, что охотник на людей, действительно, решил прихватить за шиворот пострадавшего от меня и злосчастного шулера по жизни, и повторяю: это маловероятно, не способен Арнольд участвовать в страшилках, для этого нужно обладать хотя бы твердостью характера или необыкновенной вредностью, или недужить некой фанатичной идеей.

- Разберемся, - говорит на это Стахов. - Не люблю идиотов.

- А кто их любит, - смеюсь я. И вспоминаю о господине Шопине. По ассоциации, наверное. - А как наше высокопоставленное идиото?

- Как-как?

Я поясняю, и мой спутник качает головой: попадись под критику такой дерзкой и резкой. Я же интересуюсь: будем ли дальше работать по "Шурику" не пора ли тому показать место, где раки зимуют.

- А где они зимуют?

- На урановых рудниках.

- О, Боги! - всплескивает руками за рулем Стахов. - Маша, прекрати! Я сам тебя уже боюсь.

- Меня не надо бояться, - веселюсь. - Меня надо любить. Но на расстоянии.

- Извини, я не могу сейчас отбежать, - смеется Алекс и утверждает, что работа по г-ну Шопину продолжается. - Не волнуйся, родная, без тебя мы, как без рук.

- Спасибо за доверие, господа!

- Да, пожалуйста!

На этом наше утреннее путешествие по столице заканчивается - джип тормозит у Центра моды. Скептически глянув на здание из стекла и бетона, Стахов делает неожиданный для меня вывод: вот она, кузница российского порока. Я возмущаюсь: ничего подобного, в каждом деле встречаются дураки и подлецы; по ним судить всех?

- Ты полна иллюзий, - говорит Алекс. - Будь аккуратна.

- Я аккуратная девочка, - отряхиваю джинсики.

- Я не про это.

- Про что?

- О твоей встрече с господином Соловейчиком...

- И что?

- Не забудь, что твоя роль - роль жертвы. Наивной дурочки. Ты меня понимаешь?

- Дяденька, я - дурочка, - говорю писклявым голоском и "собираю" глаза на переносице. - Мы не местные, дайте на хлебушек.

- Мария, - укоризненно говорит мой боевой товарищ. - А ведь нас слушают на "Лубянке".

- ?!

- Будут слушать, - уточняет.

- А ты противный, - и выбираюсь из автомобиля. - Буду такой, какая есть, - показываю язык охотнику на людей. - Вот так вот! - И вильнув тем, чем виляют в подобных случаях, независимой походкой удаляюсь в обитель, как считают некоторые граждане, порока.

Ну и пусть - порока! Сточные воды все равно не могут загрязнить море!

Встретив в коридоре нашего блистательного арт-директора Хосе узнаю: меня уже спрашивал господин Соловейчик, вах! Прекрасно! Может, "обрадовать" его новостью о гибели бывшей манекенщицы Беллы. И посмотреть на выражение лица ловчилы от моды. Хотя, какое может быть выражение у того, кто ладит свою копейку на чужих и доверчивых, как дети, судьбах? К сожалению, не могу идти на такую провокацию. Я должна играть роль провинциалочки, готовой ради карьеры топ-модели на все.

Впрочем, выполняя задание "Лубянки" в лице товарища Стахова, не тороплюсь искать Вепря, то бишь Вениамина Леонидовича, я занята: шейпинг, потом "подиумный шаг", затем - занятия по психологии.

Дело прежде всего, а тело, как бы пошутил мужественный охотник на людей, чуть позже. Ощущение, что я надежно защищена, как город крепостью, не покидает меня, и придает мне силы и некий кураж. Ах, мода-мода! Ах, Армани, Молинари, Биаджотти, Ферре и примкнувшие к ним отечественные кроликовы, юдашманы и прочие труженики нитки и иглы! Вы, черт возьми, ещё не знаете, с кем связались!

Вперед-вперед! Не хочу находиться в душной душистой толпе, где тебя давят, точно вишню для счастливого варенья. Не хочу и не буду! Лучше рисковать и верить в удачу, чем жить с каждодневным ощущением серости быта и бесконечного краха собственного бытия.

Из спортивного зала доносится ритмичная музыка, которая бодрит меня ещё больше. Девочки в разноцветье спортивных одежд похожи на бабочек. Интересно, что будет со всеми нами, скажем, через год? Где, как, что и с кем каждая из нас будет?

- Платова-Платова! Опаздываем! - кричит неутомимая, как динамо-машина, Нинель Ивановна. - С такой дисциплиной мы никуда... Никаких Парижев, никаких Нью-Йорков, никаких Токиев... И раз! И два! И три!..

Энергичная музыка и энергия нашего топ-модельного коллектива заводит и меня: весело прыгаю и задираю ноги до самого до потолка.

Все проблемы уходят в сторону, как никчемные людишки. Все прекрасно, Маша, убеждаю себя, будь сама собой, а, может, даже чуть проще, как того требует оперативная, шучу, обстановка и мои боевые товарищи. Я должна сыграть роль приманки? Пожалуйста, будет вам всем красивая приманка.

Бухнувшись на собственную красивую "пятую точку" и делая круговые движения ногами, вдруг чувствую чей-то взгляд. Он исходит откуда-то сверху. Что за чертовщина, недоумеваю, глядя на потолок, и замечаю червоточину ока видеокамеры, прикрепленной в верхнем углу зала.

Та-а-ак, говорю себе, значит, мы тут потеем с неким стриптизом под музыку, а некто за нами наблюдает и... выбирает. Самых красивых и спортивных. Теперь понятно, почему я здесь чувствовала себя, как в бане.

Что же делать? Думаю, пока ничего не надо предпринимать. Неумно сражаться с невидимым врагом. Но факт вопиющий: нас, обаятельных дурех, просвечивают, как лучами рентгена. А, просветив, производят тот или иной выбор. Как на элитной конюшне.

И то, что мне предлагается работа в "Русском видео-М", конечно же, не случайно. Наверное, я фотогенична и кинематографична? Это радует, однако возникают вопросы, не имеющие внятного ответа. Пока.