На углу, у Патриарших...

…На переговорном телефонном пункте города Торжка Шевелев зашел в кабину и, дождавшись соединения, доложил:

— Оба работают в городском музее, Валентин Поливанов — экскурсоводом, а Олег Дьячков — плотником. Сейчас на рабочих местах и, судя по всему, никуда больше не собираются… — Помолчал, слушая собеседника, затем продолжал: — Кое-что узнал мимоходом. Они вчера втроем вместе с директором в ресторане отдыхали. Ну и я тоже, за столиком со здешним бизнесменом одним. Так вот, директор музея Коломиец — бывший секретарь райкома комсомола, а Поливанов у него инструктором был. Дьячков из местных пижонов. Правда, в последнее время поутих, не высовывается. Все трое — при деньгах… — Опять помолчал. — Еду.

…Из музея вышла оживленная, жизнерадостная компания и подошла к двум богатым иномаркам. Три упитанных иностранца, директор музея Иван Коломиец и — добрым дядюшкой — Алексей Тарасов составляли это отнюдь не голодное и не нищее сборище.

— Вы, Иван Степанович, уже были гостеприимным хозяином, — Тарасов под локоток подвел Коломийца к «Линкольну» и усадил на переднее сиденье рядом с важным шофером. — А теперь вы наш дорогой гость.

Он тут же открыл дверцу для двух американцев, которые вольготно устроились в обширном салоне. Обернулся к третьему:

— А вы, мистер Сильверстайн?

— Я хочу катиться с вами, — сказал мистер Сильверстайн с немыслимым акцентом и заржал заразительно и тупо, сугубо по-американски. — Литл разговор. Интим конфиденс.

Поехали. «Мерседес» впереди, «Линкольн» сзади. Сидя рядом с Тарасовым, бойкий американец спросил без всякого акцента:

— Лешка, а этот Коломиец по-английски сечет?

— Вряд ли, — презрительно фыркнул дородный полуседой Лешка. — Из комсомольцев. Ну, да на всякий случай я его за стекло усадил.

— Лады, — Сильверстайн мелко закивал. — Ты знаешь, во сколько прямо навскидку оценил эту сову Гиге?

— Во сколько? — после короткой — для солидности — паузы лениво спросил Тарасов. Спокоен он был, ох, спокоен.

— Триста тысяч, — коротко взлаял Сильверстайн.

— Пятьсот, Гриша, пятьсот, — снисходительно хохотнул Алексей. — Я краем уха все-таки услышал, — Тарасов на миг повернул лицо к мистеру Сильверстайну, язвительно улыбнулся. — Хотя ты теперь и американский миллионер без дураков, Гришка, а как был ломщиком, так и остался.

— А ты ангел без крыльев, — с американского миллионера Гришки все скатывалось как с гуся вода. — Лады. Триста твои. С директором рассчитываешься сам?

— Зачем же все усложнять? — опять снисходительно и вновь лениво усмехнулся Лешка. — Лучше уж я прямо к мистеру Гигсу…

— Врешь! — взвизгнул Гришка. — Не пойдешь! Поостережешься неподкованного по российским делам купца! Окончательно — сколько?!

— Все пятьсот, — Тарасов был просто убийственно спокоен.

— А я без навара? — окрысился Гришка.

— Совесть поимей, Гриша, — урезонил его Тарасов. — Ведь знаешь, что в штатах наваришь другую половину.

Машины остановились — доехали до места. Казалось, вот он, рай земной. Путешественники вывалились из автомобилей у монументальной роскошной русской избы.

— О! — восхитился избой мистер Гиге. Обернулся к заливу и снова: — О!

Второй настоящий американец, без восклицаний оглядев окрестности, улыбнулся Тарасову:

— О'кей, мистер Тарасов!

Солнце било в окно квартиры, где томились оперативники. Все трое бодрствовали, но Климов горестно прошептал Вешнякову:

— Вот когда по-настоящему спать захотелось.

Лепилов, дежуривший у дверей, вдруг резко вскинул руку. Синхронно и бесшумно Вешняков и Климов брызнули по углам, затаились там, чтобы быть невидимыми из дверей. Заскрежетал в замочной скважине ключ. Дверь тихонько отворилась внутрь, прикрывая собой Лепилова с пистолетом в руке. Кто-то шагнул в прихожую, остановился, прислушался. Казалось, его встречает лишь тишина пустого помещения. Человек сделал второй шаг и вдруг шейными позвонками ощутил холод металла.

— Руки в гору! Не дергаться! — страшным голосом прокричал Лепилов.

Человек все-таки дернулся, за что и получил удар рукояткой «Макарова» по затылку. Ему не дали упасть: подскочили Вешняков с Климовым. Подхватили, скрутили, завалили, защелкнули на запястьях задержанного наручники.

… — Взяли, — устало доложил по телефону Лепилов. Никольский провел рукой по лицу, словно паутину снял. Отлегло от сердца.

— Молодцы! — от души похвалил он оперативников.

— Молодцы, да не очень… — поспешил огорчить начальника Миша.

— Что — постороннего повязали? — догадываясь, ужаснулся Никольский.

— Не совсем постороннего. Посланца, — чуть успокоил отца-командира Лепилов. — Он за вещами приехал.

— Где Клягин?! — яростно взревел Сергей.

— Клягин ждет его с вещами в «Макдональдсе» на Добрынинской в четырнадцать ноль-ноль, — доложил Михаил. — Паренек оставляет машину, оставляет ключи в машине и вещи. А сам только извещает Клягина и остается в «Макдональдсе».

— Вы с пареньком поработали? — спросил Никольский грозно.

— Ага, — беспечно отозвался Лепилов.

— С гарантией? Ничего не выкинет? — забеспокоился Никольский.

— Он уже ручной, Сергей Васильевич! — со смехом заверил Миша.

— Я с группой захвата жду вас на Добрынинской. Подъезжайте ровно в четырнадцать ноль-ноль! — суровым голосом отдал приказ Сергей.

…Никольский, гуляя, обошел «Макдональдс» кругом. Мужички из группы захвата выглядели вполне прилично: усредненные москвичи занимались суетными повседневными делами: жевали, беседовали, ждали любимых девушек.

…Верткий кореец «Дэу» остановился за два квартала до «Макдональдса» у института Вишневского. Опера выскочили из машины. Было без трех минут два.

— Ты все запомнил, Денис? — спросил водителя Лепилов.

— Все помню, — кивнул Денис — среднестатистический представитель «поколения некст»: американизированный, жадноватый и трусоватый.

— Главное, не забывай о сроке, который будет или которого не будет, — не преминул еще раз пугнуть «тинейджера» Лепилов. — Поехал!

«Дэу» остановился на углу Садового, уперевшись в хвост нагло стоявшего радиатором чуть ли не на проезжей части джипа «Гранд Чероки». Денис, не выключая мотора, захлопнул дверцу и, обойдя «Чероки», свернул к входу в ресторан. Парень шел через зал к столику у окна, за которым сидел скучающий Сергей Клягин и потягивал через соломинку молочный коктейль. Денис сел за столик, доложил:

— Направо, за углом. Вторая. Ключ на месте, мотор не выключен.

— Почему вторая? — вскинул глаза бандит.

— Что я, на проезжей части должен был ее оставить? — трусовато полувозмутился Денис. — Сразу за джипом.

— Проводи меня до дверей, — предложил Клягин и поднялся.

Они не дошли до дверей, потому что Клягин метрах в пяти от них остановился.

— Ну, прощай, Денис, — сказал он, будто чего-то ожидая.

— Счастливо тебе, Серега… — Малый едва подавил вздох облегчения.

Однако бандит не торопился уходить, сверля взглядом приятеля. Денис заволновался, принялся неуклюже переминаться с ноги на ногу, пряча глаза. Постояли еще, помолчали малость. Потом Клягин тихо так произнес:

— Ты о гонораре своем забыл. А я не забыл. Получай!

Ребром ладони он ударил Дениса по открытому горлу. Обхватив ладонями шею, Денис осел на пол, а Клягин метнулся к дверям, в которые входила хорошо одетая мама с хорошо одетым пятилетним сыном. Клягин подхватил малыша на руки и, выскочив из предбанника, остановился на гранитных плитах подъезда. На левой его руке сидел ребенок, а правой он прижимал ствол пистолета к детскому виску.

— Менты! Менты поганые! — заорал Клягин. — Если кто-нибудь из вас попытается меня взять — только попытается! — я сразу же разнесу башку сосунку! Поняли, паскуды?!.

Первым из всех паскуд все понял Никольский, наблюдавший за операцией со стороны. Не замеченный Клягиным, он, умело прячась в толпе любопытных, скрылся за углом. Остальным паскудам пришлось себя обнаружить. Пятеро из группы захвата сделали по шагу вперед: мало ли кого может принять за мента взбесившийся убийца.