Падение звезды

— Ты мне об этом не рассказывай, хорошо? Одно дело — знать, другое — доказать. — Грязнов взял чашку Турецкого, отхлебнул из нее кофе и поставил на место. — Я установил за Филипповой и Подгорным наблюдение, — сказал он. — Но Подгорный — хитрый старый лис. Его голыми руками не возьмешь. Тем более мы даже не знаем, кто будет их следующей жертвой.

— Кипит, — сказал Турецкий.

— Что? Кто кипит?

— Вода, говорю, кипит!

— Ах да.

Грязнов высыпал пельмени в кастрюльку и вернулся за стол.

— Ладно, с пареньком из «порносекты» понятно. Но ума не приложу, когда Подгорный успел припугнуть Ингу Лаврову?

Турецкий пожал плечами:

— Она могла просто передумать. Без всякого принуждения.

— Могла, конечно, но… Черт!

— Что?

— Забыл проверить автоответчик. Жена должна с дачи позвонить.

— Ну так иди и проверь.

— А за пельменями последишь?

— Угу.

— Смотри не съешь, — усмехнулся Вячеслав Иванович. — Имей в виду, я их все пересчитал и пометил.

— Иди читай, куркуль.

Маячок автоответчика показывал два непроверенных сообщения. Первое сообщение было от жены. Грязнов внимательно его прослушал, вздохнул и перешел ко второму.

— Вячеслав Иванович, — послышался из динамика мужской голос, — это Эдмонт Васильевич Вермель говорит. Помните такого? Я звоню по важному делу… Не знаю даже, как начата… В общем, сегодня моя жена достала из почтового ящика листок бумаги. А на нем — моя фамилия. И она перечеркнута. Не знаю, можно ли к этому относиться всерьез, но мне что-то не по себе от таких шуток. Возможно, я преувеличиваю, но… В общем, не знаю. Завтра утром я буду в Дворянской палате. Будет время — подъезжайте, поговорим. Я в долгу не останусь, вы меня знаете. Номер моего сотового… Всего хорошего и привет жене!

Грязнов посмотрел на автоответчик и нахмурил рыжеватые брови.

— Вот вам и следующая жертва, — тихо проговорил он. Затем крикнул: — Сань! Иди-ка послушай!

Когда Турецкий пришел в гостиную, Вячеслав Иванович дал ему прослушать запись.

— Это тот самый Вермель, который олигарх? — поднял брови Турецкий.

Грязнов кивнул:

— Угу.

— Гм… — Александр Борисович задумчиво почесал нос. — Теперь припоминаю. Он действительно спонсировал конкурсы красоты. Его физиономия даже на рекламных плакатах красовалась — в окружении длинноногих красоток. Я даже слоган его помню. Что-то вроде — «Красота спасет мир! А мы поможем ей это сделать!» Или «А мы поможем ей финансово!» Что-то в этом духе.

— Да, я тоже помню. Вот тебе и связь с предыдущими жмуриками. Ты запомнил номер его мобилы?

— Да. Диктуй, я наберу.

Турецкий продиктовал номер мобильного телефона Вермеля, Грязнов набрал и включил громкую связь.

— Слушаю вас! — раздался из динамика бодрый голос Эдмонта Васильевича.

— Грязнов беспокоит. Я прослушал ваше послание на автоответчике.

— А, Вячеслав Иванович. Знаете, я думаю, что слегка погорячился. Все это чушь собачья. Детские шалости. Не стоит внимания.

— Я так не думаю.

— Правда? Что ж, на этот случай я принял необходимые меры. Ко мне теперь ни одна муха без разрешения не подлетит.

— Вы усилили охрану?

— Угу. И с людьми общаюсь крайне избирательно. Так что за меня можете не волноваться. Впрочем, спасибо за звонок. Всего хорошего!

— Но…

Вермель отключил связь. Вячеслав Иванович чертыхнулся и снова набрал его номер. Раздался гудок, затем второй… Последовали короткие гудки — Вермель не желал разговаривать.

— Вот так, — с ухмылкой сказал Грязнов Турецкому.

— Брось, — сказал Александр Борисович. — Кто-кто, а уж Вермель-то точно в безопасности. С его-то возможностями. Завтра заеду к нему в офис и поговорю.

— Да, я тоже так думаю. И к тому же… — Грязнов вытаращил глаза.

— Что такое? — удивился Турецкий.

— Пельмени!

— Черт!

Мужчины бросились на кухню.

— Ну вот, — сокрушенно сказал Вячеслав Иванович, выгружая в тарелку то, что должно было быть пельменями. — Будем есть пельменную кашу.

— Какая разница? То же тесто, то же мясо, только форма не та.

— Форма, Саня, в этом деле главное.

Пока Вячеслав Иванович возился с пельменями, Турецкий задумался. Его лоб прорезали резкие морщины. В глазах появилось озабоченное выражение.

Вячеслав Иванович принялся накрывать на стол, но Турецкий посмотрел на часы и вдруг засобирался.

— Ты куда это?

— Да хочу пройтись по свежему воздуху. Я тебе вечерком перезвоню, и решим, что делать дальше.

— А как же пельмени?

— Свою кашу ешь сам. Пока!

8

На улице было сыро и прохладно. Поначалу накрапывал мелкий дождь, но вскоре перестал. Налетел порыв холодного ветра, и Турецкий поежился. Потом поднял ворот и сунул руки в карманы куртки. Сквер за это время стал еще зеленее (вернее, учитывая поздний час, еще чернее). Один из фонарей перегорел, и большой отрезок аллеи погрузился во тьму. Вышагивая по нему, Александр Борисович чувствовал себя неуютно.

Прохожих в сквере попадалось мало. В основном это были мужчины, которые припозднились на работе, а теперь шли домой, срезая для скорости путь.

Но вот впереди замаячила одинокая женская фигурка. В отличие от других, женщина шла не спеша, раскрыв над собой зонтик.

Турецкий прибавил шагу. Расстояние между ними постепенно сокращалось. «Что я скажу? — думал Турецкий. — И как я это скажу? — Он был уже совсем рядом, времени на размышления не оставалось. — А, будь, что будет», — сказал себе Александр Борисович.

Он поравнялся с женщиной и заглянул ей в лицо:

— Виктория Сергеевна? Здравствуйте!-

Женщина вздрогнула и глянула на Турецкого из-под зонта.

— Александр Борисович? Вот так встреча. А вы, оказывается, тоже любитель ночных прогулок в непогоду?

— Да. Люблю тьму, дождь и ветер. Это, знаете, здорово бодрит.

— Вы без зонта? Ныряйте под мой.

— Дождь уже кончился.

— Правда? — Виктория Сергеевна вытянула руку. — И правда не капает. Ну что ж…

Она сложила зонт. Несмотря на то что дождь прекратился, на улице было холодно, Турецкий зябко передернул плечами:

— Виктория Сергеевна, может, зайдем куда-нибудь?

В полумраке парка сверкнула полоска ее зубов.

— Куда, например?

— В кафе. В бар.

Она остановилась. Турецкий тоже. Виктория Сергеевна пристально посмотрела ему в глаза.

— Вы хотите о чем-то поговорить? О чем-то важном?

Александр Борисович прямо встретил ее взгляд:

— Да. Нам действительно есть о чем поговорить.

Виктория Сергеевна слегка прищурилась.

— Ну что ж… Тут неподалеку есть кафе со смешным названием «Последняя пристань». Звучит мрачновато, но там действительно уютно. Подойдет?

— Вполне.

…Бари правда был очень симпатичен. Дизайн стен имитировал стены трюма корабля. Рядом с барной стойкой помещался огромный штурвал. Желающие могли его покрутить — это ничего не стоило. Небольшая сцена была сколочена из неровных, тяжелых и темных досок. Вдоль одной из стен висела огромная рыбацкая сеть.

Менеджер встретил Викторию Сергеевну с приветливой улыбкой, как старую знакомую.

— Ваш столик сегодня свободен, — сообщил он ей, с любопытством и вместе с тем завистливо зыркнув глазами на Турецкого.

Они сели за небольшой столик, расположенный в нише. Тут же к столику подошел молодой официант в форме моряка девятнадцатого века:

— Добрый вечер. Готовы сделать заказ?

Виктория Сергеевна посмотрела на Турецкого:

— Я обычно пью мартини. А вы?

— Водку. Грамм двести. И какой-нибудь салат.

Когда официант удалился, они некоторое время сидели молча, разглядывая друг друга. Потом Виктория Сергеевна сняла очки и откинула со лба прядь густых каштановых волос.

— Ну как вам здесь? — спросила она.

— Уютно. Хотя и отдает каким-то могильным холодом. Как в трюме затонувшего корабля.