Убийца среди нас (СИ)

-- Что, слабо? Или наш с тобой "тандем" все-таки заработает?

-- Вообше-то в голове и в самом деле полный сумбур, -- честно признался Парамошкин. -- Да и деньжат, полагаю, потребуется немало. Сколько будем заказывать киосков?

-- На первый случай десяток, может, штук пятнадцать, а потом посмотрим. Лиха беда -- начало. Надо подсчитать гроши, с этого и начнем танцевать. Но главное не это. Куда сложней оформить "Надежду". Чиновники по три шкуры сдирают, так что вся надежда на Шлыкова.

-- Да-а, это будет похлеще челночных поездок.

-- Это уж точно. Потому и держись тут да опыта набирайся. Он нам пригодится. Мало ли как судьба распорядится.

Рюмин встал, попросил не провожать. Парамошкин видел в окно, как он вышел из ворот, сел в машину и уехал. Столько вопросов назабивал, да каких! Закрыв глаза, сидел и прокручивал в голове весь разговор. Надо было кое-что записать для памяти. Да-да, обязательно запишет. Не хватало еще снова опростоволоситься. Не услышал, как в кабинет вошел его горе-заместитель, как всегда со своей "гнидкинской" улыбочкой.

-- Ну что там у тебя? -- спросил Григорий холодно. Ох, как противна ему эта мерзопакостная рожа! "Информатор", анонимщик, борец за правду, а на самом деле -- гаденыш из гаденышей. С ним обязательно надо разобраться, но не сейчас, попозже. Сказал:

-- Я занят.

-- Хорошо-хорошо, -- тут же согласился Гнидкин и не торопясь пошел к двери. Однако, повернув голову, многозначительно добавил: --Там, это самое, рэкетиры пришли, хотят поговорить.

-- Ах, вот как, -- протянул Парамошкин. -- Ну и где же они?

-- У первого склада, трое, понимаешь, приехали...

-- Трое так трое, -- спокойно кивнул Парамошкин. Он хотел показать своему заму, что это его нисколько не взволновало. Уже вдогонку крикнул Гнидкину, чтобы ждал его у себя и никуда не уходил.

XXII

Гнидкин ушел, а Парамошкин, закрыв глаза и обхватив ладонями лоб, задумался. В душе боролись два чувства. До чертиков хотелось проучить наглых пришельцев, выгнать их взашей за ворота базы, доказав тому же Гнидкину, что подобные шутки с ним не пройдут. Можно и позвонить в милицию, но пока наряд приедет да начнет разбираться, уйдет немало времени. К тому же возможны осложнения, и еще неизвестно, какими окажутся последствия. Проще решить все самому. Вот только б не напортачить, а тот же Рюмин выскажет: "Ну куда тебя понесло? Почему не посоветовался?" К тому же у рэкетиров найдутся сообщники, начнут мстить, а этого только не хватало. Между бандгруппами идут постоянные разборки и дележ зон влияния. На такие дела обычно идут "шестерки", "тузы" отсиживаются и вмешиваются лишь в крайнем случае. Какова же во всем роль Гнидкина? Уж слишком странно ведет себя -- будто радуется приходу незваных гостей и ждет не дождется исхода их встречи с Парамошкиным. А "незваных" ли? А что если именно он и навел их на базу?

Одно ясно: надо хорошенько обмозговать. Тянул время -- то кто-то с бумагами на подпись заходил, то звонил телефон, а если честно, и самому не хотелось идти. Но сколько можно волынить? Двух молодых ребят, по всей видимости, просителей-"челноков", попросил с полчасика подождать ...

Еще издали увидел у световой опоры трех молодчиков в камуфляжной форме. Вспомнил, что Гнидкин говорил именно о такой одежде рэкетиров. Надо же, все кому не лень напяливают на себя военную форму! Ничего себе "десантники"!..

Бандиты держались спокойно и уверенно, будто у себя дома. Подойдя, Григорий тихо спросил:

-- Это вы хотели со мной встретиться?

-- Нам хозяин нужен, -- процедил сквозь зубы самый рослый из тройки. Вид у него хотя и внушительный, а труха-трухой, беглым взглядом оценил молодого амбала Парамошкин.

-- Вы, что ли, старший? Настойчиво переспросил Григорий, оглядывая верзилу с головы до ног.

-- Мы тут все старшие. Отвечай: ты хозяин? Если нет, то катись, пока цел.

-- Я-я. Только не надо "тыкать". Вначале сопли под носом утри, а уж потом "тычь". Спрашиваю: кто старший? -- Парамошкин стал заводиться. И в самом деле -- заявились сопляки и командуют. Нет уж, кланяться он не собирается!

"Рохля", так окрестил Парамошкин наглого пришельца, угрожающе засопел:

-- Думает, если блин1 на башку напялил, то самый умный? -- ища поддержку у дружков, добавил: -- Он, братва, совсем охамел. Может, схлестнемся?.. -- Его явно понесло, но выговориться не дал самый невзрачный из троих. Он был мал и тщедушен, Парамошкин сперва на него даже внимания не обратил: мальчонка не мальчонка, мужик не мужик. А тот вдруг, выплюнув жвачку, с надрывом прикрикнул на "Рохлю":

-- Ша! Кончай базар! -- потом Парамошкину: -- Мы за "тити-мити" пришли, а не баланду травить.

"Рохля" хотел что-то вякнуть, но малыш оборвал:

-- Усохни!

Тот надул губы, однако в разговор больше не встревал.

Парамошкин с любопытством оглядел старшего. А он, оказывается, с характером, этот "шибздик".

-- Что ж, -- сказал ему, -- пошли поговорим в кабинете.

-- Зачем же в кабинете, хозяин? Можно и тут.

-- Нет уж, -- уперся Парамошкин. -- Я не дурак, чтобы завтра о вас тут работники базы говорили. -- Помолчав, с усмешкой добавил: -- А может, мандраж берет? Тогда так и скажи, что дрейфишь.

"Шибздика" это задело за живое. Он попытался вывернуться, но не получилось.

-- Ладно, не психуй, -- осадил его Парамошкин. -- Никаких сюрпризов там, -- махнул рукой в сторону конторы, -- не будет. Если б хотел заложить, давно бы это сделал.

Старший, хотя для важности и попыжился, но поплелся вслед за Парамошкиным. Григорий еще не знал, о чем и как пойдет разговор, но был абсолютно спокоен. Уж с этой-то троицей он сумеет справиться.

Остановившись перед входной дверью, потребовал:

-- Остальные пусть тут покружатся. Нечего у кабинета светиться.

Старший спорить не стал. Поднимаясь на второй этаж, Парамошкин уже твердо решил: на наглость отвечать наглостью, мзду пусть платит Гнидкин, а этого Малыша нужно постараться привлечь на свою сторону. И кстати он придержал в приемной двух "челноков". Пусть рэкетир пошурупит башкой.

При его появлении они почтительно встали и, что называется, глазами ели директора базы. Проходя в кабинет, Парамошкин небрежно бросил:

-- Ко мне никого. Ждите вызова...

Дверь закрыл на ключ и, не теряя времени, спросил:

-- Какова такса?

Пришелец в "таксу" не врубился и стоял, хлопая глазами.

-- Ну, не "такса", так "бабки" или как там по-вашему?

На "бабки" отреагировал с ходу.

-- Шеф сказал: сколько давали, столько и давать должны. А дальше время покажет.

-- Но ведь за халяву деньги не платят, -- прищурился Парамошкин. -- Нужна работа, надежное прикрытие. Каковы гарантии?

-- На базу кроме нас никто не сунется.

-- А вдруг?

-- Исключено, -- гость отвечал как робот. Прислонившись к стене, правую руку он держал в кармане кожаной куртки.

"Видно, струхнул, что я дверь закрыл, -- подумал Парамошкин. -- И небось с испугу уцепился за нож. А что если рискнуть на один фокус? Но вначале разговорить, расслабить его..." Григорий завел обычную бодягу: предложил попить чайку-кофейку. Гость отказался, молчал, слова не вытянуть. Лишь один раз уточнил, когда можно получить "бабки"? Парамошкин с ответом не спешил, этот вопрос надо обговорить с Гнидкиным. Заверил, что первый конверт передадут не раньше как к концу недели. Малыш воспринял это как должное, однако руку из кармана так и не вынул.

"Ну и черт с тобой! -- фыркнул Парамошкин. -- А фокус я тебе все равно покажу, знай, с кем дело имеешь".

Подойдя вплотную, спросил:

-- Цирк любишь?