Палуба

"Я бы сразу выпила пару стаканчиков этого “что-нибудь”. — подумала девушка.

Леди Экснер явно ждала их приезда. Большая входная дверь Ллевелин-холла распахнулась, оттуда выскочила пожилая дама и с восторженными приветствиями стала приплясывать вокруг своих гостей, без запинки проговаривая имена каждого из них.

Казалось, будто она только вчера с ними рассталась.

— Ой, Господи, ты только посмотри на нее! — произнесла потрясенная Кит.

Когда девушки видели леди Экснер в последний раз, ее волосы цвета серого металла были стянуты на затылке тугим пучком. Одета она была в свои неизменные плиссированную шерстяную юбку, блузку с длинными рукавами и высоким воротом, на котором красовалась серебряная брошь с портретом свекрови, и шерстяной шотландский свитер. Теперь же леди Экснер предстала в сверкающем золотом шелковом костюме и подходящей по цвету блузке с широким, весьма открытым воротом.

Стоявшая позади Риган Клер сказала: — Клянусь, что она еще и в парикмахерскую теперь наведывается.

Риган еле сдержалась, чтобы не стукнуть говорившую. При этом она и сама отметила, что воинственный некогда пучок на затылке леди Экснер превратился в короткие завитушки того же цвета, что и костюм.

Леди Экснер с готовностью заговорила о происшедшей с ней метаморфозе. Сопровождая гостей в так называемую художественную студию, окна которой выходили прямо в сад, она весело щебетала:

— Видите ли, четыре года назад у меня случился инфаркт. И тогда доктор предупредил меня: “Ваше сердце начало уставать, и вы должны проявлять максимум осторожности”. — Знаете, что я ему ответила? Я сказала, что была осторожной всю свою жизнь, за исключением, пожалуй, моего двухнедельного романа с сэром Джилбертом. От доктора я прямиком отправилась домой, где составила перечень того, что мне всегда хотелось в своей жизни, и на что я никогда не осмелилась. Так вот теперь я решилась!

Она взмахнула своими уродливыми, в синих жилах руками.

— Видите все эти кольца и браслеты? Мне всегда страшно нравились украшения моей подружки Мэв. У меня же самой украшений никогда не было, за исключением заколки с портретом матери сэра Джилберта и ее же обручального кольца. Так вот, когда в прошлом году Мэв ушла, так сказать, в мир иной, я и подумала, а почему бы нет? Управляющий Мэв все равно распродавал ее украшения, чтобы заплатить налоги. Вот я все эти драгоценности и купила. Теперь они мои. Правда, прелесть? Еще я приобрела новые платья, поменяла прическу и, самое главное, стала путешествовать. Филипп, однако, настоял, чтобы я ездила не одна. Вот я сейчас и представлю вам мою компаньонку по путешествиям, мою спутницу.

Они подошли к дверям художественной студии. Эту часть особняка леди Экснер, видимо, решила совсем не менять. Викторианского стиля диваны, покрытые выцветшими голубыми покрывалами, восточный ковер, чьи узоры были теперь практически не различимы, стулья из конского волоса, портреты давно забытых представителей рода Экснеров, выглядевших все как один жертвами сильного псориаза, а также столик, заставленный традиционными угощениями: анчоусами на подмокших тостах, вялыми картофельными чипсами на тарелках и рыбным паштетом, напоминавшим птичий помет.

Полная женщина (по мнению Риган, ей было лет шестьдесят) с коротко стриженными волосами, большими круглыми очками и выражением беспокойства на лице изучала выставленные на столике блюда. Рядом замерла еще одна особа, облаченная в фартук горничной и похожая на высохший бобовый стебель.

— Все выглядит просто великолепно, — заявила наконец полная дама. Лицо ее утратило беспокойное выражение. Она повернулась к гостям и улыбнулась: — А, леди Экснер! Мы как раз готовы принять ваших гостей.

Мгновение спустя рука Риган была стиснута могучими пальцами Пенелопы Этуотер.

— Книги вашей матери так помогают нам в наших путешествиях. Леди Экснер всегда покупает нам в дорогу по два экземпляра в твердой обложке. Мы их читаем одновременно, и та из нас, кто первая распознает настоящего убийцу, покупает обеим по рюмочке “черри”. Нам бы хотелось как-нибудь повидаться с Норой Риган Рейли и поговорить с ней о ее книгах, спросить, где она берет для них сюжеты и…

— Десять лет назад я как-то сказала Риган, что ее маме следовало бы написать мою биографию. Так теперь, по-моему, эта идея стала еще интереснее. Потому что и моя жизнь стала другой. Я даже принялась с некоторого времени собирать свои записки, вести дневники, — весело затараторила Вероника.

Риган, которая знала, что леди Экснер раза два писала ее матери, действительно предлагая ей использовать свои дневники как основу для нового романа, решила не отвечать на столь прямой намек.

— Расскажите о своих путешествиях, — вместо этого попросила она.

Женщины воодушевленно переглянулись.

— Ну, сначала мы отправились в Испанию, — принялась рассказывать леди Экснер. — Произошло это четыре года назад. Поездка получилась замечательная. Мы встретили множество прекрасных людей. Говорят, что англичане — люди сдержанные. Значит, я — исключение. — Широкая улыбка леди Экснер продемонстрировала всем, что она, ко всему прочему, вставила себе еще и новые зубы.

— Одна была проблема: от всей этой их острой еды у меня постоянно случалась изжога, — сообщила вдруг всем Пенелопа со скорбным вздохом.

— Потом, в сентябре прошлого года, мы съездили в Венецию на праздник благословения флота, — продолжила Вероника, — Я всю свою жизнь мечтала увидеть Венецию и не была разочарована.

— От местных блюд, которые там подают в “Сент Марк Пьяцце”, мой желудок готов был просто взорваться, — опять вставила свое слово Пенелопа.

— Это как это? — спросила Кит, вступая в разговор.

— Ну, я имею в виду мою изжогу, — пришлось уточнить Пенелопе.

У Риган сложилось впечатление, что изжога Пенелопы Этуотер была непременным условием при рассказе о заграничных путешествиях двух дам.

— Ну что ж, Пенелопа, будем надеяться, что ваш желудок как-нибудь выдержит путешествие на “Куин Гиневер” на следующей неделе, — сказала леди Экснер. — Боюсь, правда, что ваши страдания начнутся, как только корабль выйдет из порта Саутгемптона.

— Вы сказали “Куин Гиневер”? — Риган постаралась, чтобы ее голос не звучал слишком расстроенно. — Так вы собираетесь в круиз на этой корабле?

— Да, в следующий понедельник. Я всегда хотела побывать в Нью-Йорке, да и дочь одного моего родственника за последние годы неоднократно приглашала меня туда в своих письмах. Я ее никогда не видела, но она кажется мне такой замечательной девочкой. Ей всего сорок лет, однако она уже побывала три раза замужем, причем всякий раз избранники только использовали ее покладистый характер в своих интересах. Теперь этой бедняжке приходится трудиться изо всех сил, чтобы одной достойно воспитывать двух дочерей. Она хочет, чтобы мы погостили у нее, познакомились с ее девочками. К тому же я надеюсь уговорить ее приехать сюда, в Оксфорд, на свадьбу моего дорогого Филиппа, которая намечена на сентябрь. Если они приедут, то, кто знает, может, и останутся у нас на годик. Ее дочки смогут учиться в “Сент-Поликарпе”. А поселимся мы все, наверное, в моем доме. Может, они вообще захотят тут остаться насовсем. Это было бы здорово! Ведь пока здесь так малолюдно.

Планы Вероники в отношении ее неизвестно откуда появившейся родственницы мало занимали Риган. Что ее действительно беспокоило, так это то, что родители должны были плыть тем же кораблем, что и леди Экснер.

Очевидно, аналогичная мысль посетила и Кит.

— Риган, а не на этом ли корабле собирается в круиз и твоя мать?..

Риган предупреждающе ущипнула подругу, заставив ту замолчать на полуслове.

— Мы все сгораем от желания опять увидеть вашего Филиппа и познакомиться наконец с его невестой.

— Вэл меня немного беспокоит, — призналась вдруг Пенелопа. — У меня от нее бывает изжога.

— Да брось ты! Она прелестная девушка, — возразила Вероника. — Любит иногда покомандовать, конечно, но Филиппу именно это и нужно. Еще ему необходима забота. Я ведь не вечна, не правда ли? Так, ладно, пойду поприветствую других гостей.