Палуба

“Как это капитану удается? — поражался про себя Гевин. — Как он удерживает на лице вот эту профессионально безупречную улыбку, которая раз за разом идеально воспроизводится на сотнях фотографий? И так два вечера кряду в течение пяти дней каждого из круизов, выполняемых кораблем”. Капитан давал свои коктейли дважды за круиз. Делалось это для того, чтобы иметь возможность пригласить на них всех тысячу двести пассажиров. Думается, капитан мог бы прожить и без вида этих тысячи двухсот растянутых в показных улыбках “чи-и-из” шеренг зубов, большинство из которых, тем более, видимо, держались только благодаря клею “полигрип” и мастерству протезистов. “Что же касается капитана, то он, вероятно, и просыпается с той же профессиональной улыбкой, — предположил Гевин. — Вряд ли тут есть, чем гордиться. И зачем ему это только надо?”

После крепких коктейлей и еще целой серии бокалов горячительных напитков миссис Уоткинс решила, что ее старое тело заслужило некоторой паузы в любимейшем занятии всех участников любого круиза, неограниченном потреблении спиртного. Как следует поупражнявшись в искусстве самоотравления, миссис Уоткинс, спотыкаясь, направилась в свою каюту. На пути ей и попался Гевин, предложивший сопроводить даму до места назначения. Утробным иком выразив свое согласие на его предложение, миссис Уоткинс с благодарностью оперлась на протянутую неожиданным спутником руку. При этом застежка ее браслета зацепилась за рукав пиджака Гевина.

— Ой, надо будет мне, наконец, починить эту штуковину. А то недолго и потерять ее, — еле выговорила женщина.

Мысль о такой лакомой перспективе заставила Гевина алчно ухмыльнуться.

Веки миссис Уоткинс слипались все больше и больше, пока Гевин тащил ее до каюты. “Ну и работка у меня, — невесело размышлял он, — только и делаю, что пудрю мозги всем подряд пассажирам корабля. Но надо оставаться джентльменом в любых обстоятельствах”, — успокаивал он себя, помогая даме открыть дверь каюты. Они буквально ввалились в апартаменты миссис Уоткинс. Старая женщина тут же рухнула на кровать и мгновенно заснула. При этом браслет успел-таки соскочить с ее запястья и упасть на пол.

Гевин так и замер, уставившись на браслет. Долгие минуты он не решался двинуться. Он не знал, что предпринять. И тут вдруг в его голове промелькнула мысль о полной финансовой независимости.

Ведь можно спокойно будет сказать, что браслет, потерялся в течение вечера. И это будет вполне правдоподобно. Старуха ведь сама пробормотала только — что, дескать, застежка на этом браслете неисправна. Да и все вокруг видели, насколько она была пьяна под конец коктейля. Все будут считать, что потерять драгоценную вещь она могла в любой момент.

И все же, не слишком ли рискованно будет взять этот браслет? А что если начнут искать его по всему кораблю? Корабельная круизная компания души не чаяла в этой старушенции. Она ведь всегда отваливала кучу денег за свои апартаменты, а плавала она так часто, как было угодно ее капризной душе. Поэтому компания была и будет готова сделать все, чтобы удовлетворить любой каприз своей любимой клиентки. Нет, пожалуй, надо будет просто спрятать эту вещицу где-нибудь тут, в этой же каюте. А потом, когда ажиотаж вокруг пропажи спадет, можно будет опять сюда прийти и преспокойно взять браслет себе. Надо только придумать, как именно пробраться в каюту.

Страшно взволнованный, мокрый от пота, с бешенно колотящимся сердцем, Гевин пытался решить, куда лучше будет спрятать браслет. Ее Высочество, миссис Уоткинс, распростерлась поперек королевских размеров кровати. В трех шагах, справа от нее, располагалась величественная гостиная с мягкой мебелью в пастельных тонах, телевизором с широким экраном, изысканного дизайна музыкальной стереосистемой и баром. Вдоль одной из стен гостиной была оборудована стеклянная раздвижная дверь. Вела она на террасу. Рядом с ней Гевин и увидел то, что искал: шкафчик со спасательными жилетами. На этом круизе уже проводились занятия по безопасности плавания, так что никому больше и в голову не могло прийти снова залезть в этот шкафчик.

Гевин на цыпочках приблизился к кровати. Сдерживая дыхание, он наклонился и поднял с пола потрясающую конструкцию из изумрудов и бриллиантов. В разобранном виде эта вещица может потянуть и на целый миллион долларов. Гевин не мог поверить своим глазам. Дикая мысль пришла ему в голову. А что если взять у нее и остальные побрякушки? Мысль не желала покидать его. При этом он машинально продолжал перебирать в руках звенья поднятого браслета. И все же чувство вины, свойственное его ирландско-католической натуре, возобладало. Это чувство не дало ему совершить то, что, по его собственным понятиям, попадало напрямую в категорию смертных грехов. По той же ирландско-католической шкале ценностей, которой руководствовался Гевин, украсть лишь один браслет у такой богатой женщины, как миссис Уоткинс, — только простительная оплошность.

Миссис Уоткинс повернулась во сне и пробормотала что-то про капитана.

“Мне, пожалуй, лучше побыстрее смыться отсюда, — решил Гевин. — Какой-нибудь придурок мог меня заметить, когда я ее сюда тащил. И вообще лучше поскорее взять один этот браслет и не соблазняться более мыслями о прочих драгоценностях”. В конце концов, располагая кое-какими деньгами, он сможет потом повстречать некую молодую, привлекательную женщину, которой может понравиться и которая будет обладать собственными украшениями. Почему нет? Ведь он был совсем не дураком, и какая-нибудь молодая красотка вполне могла бы на него “клюнуть”, если он сумеет нужным образом посорить немного деньгами. К сожалению, Гевин признавал, что внешность его была уже не такая впечатляющая, как раньше. Более того, кое-кто вполне мог даже начать утверждать, что никакой яркой внешности у него уже вообще не осталось. Волосы с каждым днем седели все больше, мускулы теряли свою былую упругость. Особенно его потрясло недавнее событие в одном из кинотеатров, когда кассир вдруг предложил ему скидку, полагающуюся престарелым людям. Он чуть было даже не сглупил и не отказался от этой скидки.

Тряхнув головой, Гевин освободился от всех этих неприятных мыслей, сжал восхитительную безделушку в своих ухоженных, наманикюренных пальцах и прокрался к шкафчику в гостиной. Он осторожно открыл дверцу шкафчика и замер, когда петли противно скрипнули. Аккуратно сложенные на полках шкафчика спасательные оранжевые жилеты насмешливо глядели на Гевина своими нагрудными лампочками, как бы заявляя: “Это тебе даром не пройдет. Ты все равно попадешься”. Окончательно разволновавшись, Гевин все-таки поднялся на цыпочки, потянулся, как стареющая балерина, и бросил браслет на самую верхнюю полку за дальний спасательный жилет.

— Я еще вернусь сюда, — пробормотал он.

Ловко, по-кошачьи, Грей пробежал в спальню, послал пылкий воздушный поцелуй Беатрис Уоткинс и выскользнул за дверь.

Команда перевернет весь корабль вверх дном, разыскивая этот браслет. Но поиски все равно прекратят в воскресенье, когда судно достигнет порта. Всем будет ясно: кто-то нашел потерянный браслет и как обычный вор прикарманил его. Гевин попытается пробраться в эту каюту в часы выгрузки. Если же это будет невозможно, то он вернется сюда на обратном пути в Нью-Йорк.

Ничто не сможет остановить Гевина. Он будет обладать этим замечательным браслетом!

Суббота, 20 июня, 1992 год

Оксфорд, Англия

Риган Рейли медленно просыпалась. С трудом она раскрыла глаза. Казалось, что веки склеены намертво. Она огляделась, пытаясь понять, где, черт побери, находится. Кое-как избавившись от тумана, витавшего в голове, она внимательно осмотрела комнату, в которой находилась. Только теперь Риган заметила пряди белых волос, выбивавшихся из-под тонкого одеяла на узкой кровати, стоявшей в другом углу комнаты. Пряди эти, без сомнения, принадлежали ее лучшей подруге Кит.

Со вздохом Риган вновь опустилась на подушки, повернулась на бок и принялась наблюдать за тем, как серый свет начинает проникать в комнату сквозь маленькое окошко в углу. Они с Кит приехали в Оксфорд накануне вечером, чтобы принять участие в торжественной встрече по случаю завершения десятилетнего обучения и начала новой годичной программы в колледже “Сент-Поликарп”. И сейчас им обеим предстояло, видимо, встретить очередной из ужасающих непогожих дней, которыми так знаменита Англия. “Надеюсь, погода хоть немного исправится после полудня”, — подумала Риган, поплотнее заворачиваясь в тонкое, как бумажный лист, одеяльце. Многое изменилось за прошедшие годы, но только не английская погода. Именно погоду Атена ненавидела больше всего в Оксфорде.