Личное счастье Нила Кручинина

В поисках этой лазейки Грачик безрезультатно ездил от одного литературоведа к другому.

В тот же вечер он позвонил Кручинину, чтобы сообщить о неудаче.

— Оставь в покое литературоведов, — сказал тот — Мне кажется, что решительно ни у кого из иностранцев, кроме Джозефа Конрада, я не встречал слова «серанг». Погляди, пожалуйста, в «Энциклопедии Британика». А я тем временем пороюсь в Конраде.

Грачик прочёл в Британской энциклопедии длинную статью о Конраде. Упоминания о «серанге» не было и в ней.

С этим известием он приехал в лечебницу.

Он застал Кручинина в постели, обложенного книгами.

— Джозеф Конрад, «Прыжок за борт», — безапелляционно произнёс он и, развернув томик, показал страницу, где Грачик действительно увидел полный текст того обрывка, что был воспроизведён лабораторией из остатков пыжа. — Это в десять раз лучше, чем если бы он вырвал листок из «Анны Карениной», — сказал Кручинин. — Наверно, Конрад достаточно редок в библиотеках. Не к чести наших издателей будь сказано, они не переиздают прекрасных книг Конрада. Ты должен отыскать библиотеку, где он ещё сохранился. Это и составляет твою задачу на ближайший день.

К концу дня совершенно измученный Грачик пришёл к выписавшемуся из больницы Кручинину и застал его в состоянии самого неподдельного нетерпения. Он встретил друга возгласом:

— Брось все! Как можно внимательней обследуй библиотеку, которой мог пользоваться Гордеев, и весь круг людей, от которых книга могла попасть к Фаншетте. Остальное неважно.

На этот раз Фаншетта приняла Грачика куда более любезно. Теперь он был центральной фигурой, и кофе с халвой были поданы ему одному. Наслаждаясь любимым лакомством, он мог вволю предаваться наблюдению за хозяйкой и исподволь подводить разговор к интересующей ею теме: что эта особа читает и откуда берет книги? К сожалению, она почти yе обращала внимания на реплики собеседника и, трогательно волнуясь, закидывала его вопросами о ходе гордеевского дела.

— Прежде я боялась, что… у Вадима мало средств. Я привыкла не отказывать себе ни в чём. Муж хорошо зарабатывал. Но теперь решила: жизнь без Вадима — полжизни. Если нужно будет, я вернусь на работу, — она кокетливо склонила голову: — ведь у меня есть специальность — я гравер-художник, и, говорят, неплохой.

Но вот пришёл конец халве и осторожным расспросам. Грачик знал всё, что нужно: никого, кроме двух-трех поэтов, она не читала; ни в какой библиотеке не абонирована; о Конраде никогда не слыхала.

Первый пункт поручения был выполнен. Грачик перешёл ко второму. Для этого нужно было посетить семью Гордеева. Грачик всего один—два раза бывал в этом доме и должен был себе признаться, что сейчас, посидев с Анной Саввишной и пришедшей к ней прямо со службы Ниной, пожалел о том, что так мало знал этот дом. Это была скромная, дружная семья со спокойным укладом жизни. Только теперь, ближе рассмотрев Нину и поговорив с ней, Грачик понял, что в этой девушке было всё, что могло сделать её подлинным другом и чудесной женой для Гордеева. Не говоря о её внешних данных и хорошем вкусе, все на ней было к лицу, все было достаточно нарядно и вместе с тем скромно. Что говорить, Грачик с удовольствием глядел на эту девушку и от души жалел о расстроившейся женитьбе Вадима.

Незаметно пробежали два часа, проведённые у старушки Гордеевой. Грачик мог ехать прямо в институт, чтобы покончить с предположением Кручинина, будто злополучная книга могла принадлежать Вадиму. Откровенно говоря, Грачик не ясно представлял себе, что это может дать следствию, даже если книга действительно принадлежала бы Гордееву. Ведь скоро две недели, как он сидит в предварительном заключении, и, конечно, никакого отношения к покушению на Кручинина иметь не может. А впрочем… Не будет ли это значить, что покушавшийся на Кручинина до ареста Гордеева имел с ним сношения? Не будет ли это значить, что сообщник, имя которого так упорно скрывает Вадим, гуляет на свободе, наблюдает за следствием и даже старается отделаться от того, чья проницательность ему опасна? К сожалению, это могло быть именно так.

Как Грачик узнал от Нины, Вадим любил читать и пользовался двумя библиотеками: институтской, где он брал новые технические журналы и специальную литературу, и библиотекой Дома инженеров, где получал художественную литературу. Поэтому Грачик и начал прямо оттуда. Библиотекарша тотчас же сказала ему, что собрание сочинений Джозефа Конрада, действительно, было не так давно куплено библиотекой.

Но издание было другого формата, и содержание страниц 137—138 не сходилось. Другого издания Конрада в библиотеке нет и не было.

Грачик вздохнул с облегчением. Теперь он был почти уверен в том, что злосчастный пыж никакого отношения к Гордееву не имел. Грачик был заранее уверен и в том, что в институтской библиотеке никакого Конрада никогда не было и нет.

С лёгким сердцем он помчался в институт и, само собой разумеется, никакого Конрада в каталогах не нашёл. Он для вида изобразил на лице огорчение и вернул библиотекарше картотеку.

— Вы не нашли то, что вам нужно? — спросила она.

— Нет, не нашёл.

— Чем же вам помочь? — сказала любезная старушка. — А, простите, что вы искали?

— Джозефа Конрада.

— Ах, беллетристика! — несколько разочарованно воскликнула она. — Так я посоветую вам обратиться в библиотеку нашего месткома. У них кое-что есть.

В этом «кое-что» звучала нотка не слишком обнадёживающего презрения.

Оставалось только поблагодарить и отправиться в другую комнату, хотя Грачик был убеждён, что делает это напрасно.

— Конрад? — спросила его уже совершенно иным тоном юная библиотекарша месткома. — У Конрада много вещей. Говорите, что вам нужно?

— «Прыжок за борт».

Девица сделала глубокомысленное лицо, затем исчезла и через несколько минут заявила:

— Книга утрачена.

— Что значит — утрачена?

— Это значит, что она не возвращена абонентом и вычеркнута из инвентаря. В общем, вам это всё равно. Книги нет. Берите что-нибудь другое.

По мнению девицы, вопрос был исчерпан. Грачику пришлось, предъявив удостоверение, потребовать сообщить имя абонента, не вернувшего книгу. Этим абонентом оказался… инженер Гордеев.

— Инвентарный номер «3561»? — спросил Грачик с последней искрой надежды.

Последовал беспощадный ответ:

— Да.

На следующий день друзья не виделись. Открытие того, что книга действительно принадлежала Гордееву, очень огорчило Кручинина. Он никого не принимал. Только через день Грачик попал к нему и застал его в самом мрачном настроении. На столах, на креслах, возле постели — всюду валялись развёрнутые книги самого различного жанра и содержания. Это значило, что Кручинин хватается за все в поисках успокоения и не находит его. Он встретил молодого друга не очень ласково:

— Где ты пропадал?

— Зачем пропадать? Нигде не пропадал. Дома сидел.

— Почему ты не пришёл вчера?

— Вы же сами, джан, сказали по телефону: не приезжай, Сурен, пожалуйста, не приезжай.

— Я тебе это действительно сказал? — Кручинин пожал плечами, но Грачик знал, что это — игра. Кручинину попросту было совестно за вчерашнее поведение. — Хочешь халвы? — неожиданно спросил Кручинин.

— Никогда не отказываюсь.

— Так поедем к Фаншетте.

Через двадцать минут они стояли перед дверью Фаншетты и тщетно нажимали кнопку звонка. По-видимому, хозяйки не было дома. Им оставалось только уйти. И они были уже на середине марша, спускающегося к следующему этажу, когда дверь, наконец, приотворилась на длину цепочки и послышался знакомый голос Фаншетты:

— Кто там?

Через пять минут друзья сидели в той же комнате, которую Грачик уже дважды видел.

— Слышу звонок за звонком. Чувствую, кто-то свой, и ничего не могу сделать… сижу в ванне, — кокетливо щебетала Фаншетта своим неприятным фальцетом. — Теперь я должна вас покинуть, чтобы привести себя в порядок. Не могу же я оставаться в таком виде. — С этими словами она приподняла полу измятого халата не первой свежести.