Двойники идут на дело

Вечером в воскресенье ко мне в дверь позвонил сосед, держащий в каждой руке по бутылке.

— Надо отметить твое приобретение, — заявил Артур. — У кого будем? У тебя, меня или Лехи?

Из комнаты появился Костик и поздоровался с дядей Артуром.

— О, ты ребенка еще не отправила? Ребенок, ты надолго к маме на побывку?

— Завтра повезу к бабушке с дедушкой, — сообщила я, ясно представляя, как родители отреагируют на новую машину.

— Ну тогда давай у тебя, — сказал Артур. — Сейчас Леху привезу.

Я должна сделать небольшое отступление, рассказать о моих соседях.

У нас на площадке три квартиры: две двухкомнатные — одна напротив другой, и трехкомнатная по центру. Напротив меня проживает Артур Михайлович Иванов вместе с мамой и бабушкой. Правда, дамы сейчас на даче поднимают сельское хозяйство, чтобы всю зиму кормить сына запасами, сделанными летом. Артур имеет кожу совершенно черного цвета. Хотя он и мулат, но при виде его никогда не скажешь, что матушка его — представительница белой расы.

Тетя Таня — детский врач-терапевт нашей районной поликлиники, в свое время стала невольной жертвой советско-нигерийской дружбы. СССР активно помогал нашим черным друзьям в подготовке национальных кадров, и дети царьков, князьков и прочих высокопоставленных лиц слаборазвитых стран обучались разным наукам, чтобы, в частности, развивать здравоохранение у себя на родине. Некий Муртала был одним из будущих врачей. Так он и познакомился с мамой Артура.

Правда, Артур появился на свет уже после того, как Муртала навсегда отбыл в солнечную Нигерию. Отчество сыну записали русское, наиболее близкое к тому, что можно составить, исходя из имени папаши, а фамилия досталась от матери. В результате получился Артур Михайлович Иванов, совершенно черного цвета.

Тетя Таня замуж так никогда и не вышла. Несколько поклонников, завидя ее отпрыска, как-то быстро исчезли с горизонта. Все эти сплетни я знала от своей бабушки, у которой часто гостила.

Артур, выращенный мамой и бабушкой, был ребенком избалованным, тем более что обе женщины считали его бедненьким, несчастненьким и обделенным и просто сдували с него пылинки. Его закармливали шоколадом и прочими сладостями, а родители деток, которых приводили на прием к тете Тане в поликлинику, зная, что у врачихи ребенок-негритенок, почему-то дружно презентовали ей бананы, являвшиеся в детские годы Артура дефицитом. Шоколад негритенок поедал с удовольствием, а вот бананы ему почему-то не нравились, и его стало от них тошнить уже в годы банановых лишений советского народа, теперь же он, как признавался сам, просто отворачивался, проходя мимо палаток, торгующих фруктами, продавцы которых, заметив Иванова, тут же начинали зазывать его к себе, предлагая купить ненавистные бананы.

В настоящее время господин Иванов представлял собой этакую стодевяностосантиметровую махину с огромными лапищами и небольшим животиком и смотрелся весьма экзотично на шестиметровой кухне и в прочих закутках наших мини-квартир.

В трехкомнатной квартире жил бывший одноклассник Артура Алексей Охрименко с родителями. Лехе в жизни крупно не повезло — он подорвался на мине в Афганистане и лишился обеих ног. Теперь его заветной, но, видимо, неосуществимой в обозримом будущем мечтой были немецкие протезы. Леха передвигался в инвалидной коляске, которую во двор ему помогал спустить друг Артур. Вот где пригодилась негритянская силушка — как бы Леха или его родители спускали его с нашего пятого этажа без лифта? Сидеть бы инвалиду безвылазно в четырех стенах, а так они запросто выходят погулять. Артур катает Леху по асфальтовому кругу в яблоневом саду.

Но выходят они явно не только погулять.

Я терялась в догадках, чем занимаются мои дорогие молодые соседи. Я знала, что Леха освоил компьютер и вообще хорошо разбирается в электронике, но, когда бы я ни заглянула к нему, он играл в игры на своем компьютере, но не работал. Время от времени я видела, как вдвоем с Ивановым они загружаются в "Жигули" Артура и куда-то уезжают. Возвращаются оба довольные, словно коты, налакавшиеся сливок. Я никогда не спрашивала ни Артура, ни Леху о роде их деятельности, а сами они никакой информацией не делились. По-моему, их родители тоже пребывали в неведении, или сыновья вешали им какую-то лапшу на уши, но, главное, деньги у ребят водились — хватало на нормальное питание обеих семей и даже на выпивку хватало, но только не на Лехины протезы.

Ни Артур, ни Леха женаты не были, и я ни разу за два года проживания в этой квартире не видела ни одного, ни другого с женщиной. Ну ладно Леха куда он пойдет искать девчонку? Но Артур-то? Ведь есть любительницы сыновей Лумумбы. Более того, многие белые женщины очень восприимчивы к специфическим микромолекулам, вырабатываемым только мужчинами негроидной расы (я, правда, к таковым не принадлежу и себя в постели с Артуром представить никогда не могла — ни за какие коврижки).

Парни могли бы хоть иногда вызывать проституток — летом-то у Артура квартира вообще свободна, а у Лехи только отец, мать опять же на даче. Но девчонки к соседям ни разу не приезжали. Я бы услышала — с нашими-то "хрущобными" стенами.

У меня вначале были подозрения насчет нестандартной сексуальной ориентации молодых людей, но после того, как я стала свидетельницей их гневных речей о "голубых" после просмотра какой-то передачи, а также нелицеприятных высказываний в адрес Бори Моисеева, я свое мнение изменила.

Мужики были явно натуральной ориентации, оказывали мне знаки внимания правда, соблюдали меру, но о женщинах никогда не говорили. Традиционного мужского трепа о своих победах и похождениях не было.

Матери Артура и Алексея после того, как я переехала в нынешнюю квартиру, исподволь выспрашивали меня, как я посмотрела бы на более тесные отношения с их сыновьями. Каждая, естественно, интересовалась своим. Меня считали женщиной вполне положительной, знали с детства, а уход за лежачей бабушкой добавил мне много плюсов.

Костика баловали всей лестничной площадкой. Я радовалась, что рядом живут два молодых мужика, которые хотя бы иногда занимаются моим сыном. Неплохо было бы иметь кого-то постоянного и в своей квартире, но, за неимением такового, приходилось довольствоваться соседями. Ребенок хорошо относился к обоим.

В самом скором времени Артур, Леха, Костик и я сидели на моей кухне. На кухне было уютней, чем в комнате, где к тому же всегда пахло краской и лаком от моих изделий.

Костику налили колы, мужики глушили водку, я потягивала винцо.

Я видела, что парни сгорают от любопытства, хотя и разговаривали пока на отвлеченные темы. Они расспрашивали Костика об отдыхе в Новгородской области, но время от времени косились на меня. Я про себя посмеивалась.

Наконец Леха не выдержал.

— Лера, а куда ты "копейку" дела? — спросил он.

— Нет больше "копейки", — заявила я.

— Слушай, ну не выбросила же ты ее?! — воскликнул Артур. — Ты не миллионерша, чтобы машинами разбрасываться.

Я сказала, что не знаю, где моя старая машина. Нет ее. И больше не будет.

— Ну не сквозь землю же она провалилась?!

Я пожала плечами.

— Лерка, ну не томи ты нас! — взмолился наконец Артур, вращая огромными белками. — Откуда "Тойота"? У тебя же бабок на нее отродясь не было. Поехала за ребенком на Новгородчину на "копейке", вернулась на "Тойоте". Где взяла-то?

— А там по пути раздают, — прозвучал ехидненький голосок Костика.

Соседи молчали, посматривая то на меня, то на сына.

— Это компенсация за доставленные нам неудобства, — честно ответила я.

Соседи вылупились на меня в четыре глаза.

Я уже несколько опьянела, да, в общем-то, захотелось и похвастаться перед кем-то. Мы с Костиком в два голоса принялись рассказывать о наших приключениях. Артур с Лехой слушали, раскрыв рты.

Когда я закончила, соседи долго молчали, потом хлопнули по очередной рюмке водки, и Артур спросил:

— Ты что, в самом деле не знаешь, кто такой Комиссаров?