Забавы с летальным исходом

— У кого? Режиссера?

— Да нет, у звезды. Это ж надо вообразить, что он может показаться привлекательным настолько, что молоденькая, едва оперившаяся девушка сочтет его обаятельным! И это в семьдесят лет!

— Ну, лично мне шестьдесят три, — сказал Гутри и тут же спохватился: «Черт, что это со мной? Чего это я заладил? Должно быть, совсем свихнулся!»

— Да, но вы очень привлекательны, — сказала Адель.

— Спасибо за комплимент. Но согласитесь, что Клинт Иствуд…

— Лично мне совершенно не хотелось бы целоваться с Клинтом Иствудом.

— О, перестаньте!

— Нет, правда. Мне определенно не хотелось бы с ним целоваться. Мало того, мне было неприятно смотреть, как он целует Мерил Стрип, хотя ей, кажется, уже сорок, верно?

— Гленн Клоус, — поправил ее Гутри. — Та, что снималась с Майклом Дугласом. Я тоже вечно путаю ее с Мерил Стрип.

— Да, да, и я, знаете, тоже.

— Ну а какой вообще самый любимый ваш фильм? — спросил Гутри.

— «Унесенные ветром»! — не задумываясь, выпалила она.

— Прямое попадание! — воскликнул Гутри.

— Как, и ваш тоже?

— Да, и мой тоже.

Он сам не понимал, лжет или нет.

Нет, скорее всего, он не лгал.

— А знаете, что я еще терпеть не могу в кино? — спросила Адель.

— Нет. Что?

— Когда целуются подростки. И никому нет дела! Как будто так оно и надо!

— Да. Какие-то там двенадцатилетние сопляки и соплячки…

— Да. А мне самой… О Господи ты Боже мой!

— А знаете, что лично я нахожу очень сексуальным? — спросил Гутри.

— В кино?

— Нет, в жизни.

— Что?

— Здесь, во Флориде.

— Что?

— Представьте: сидите вы у бассейна. На всех девушках кругом бикини. И вдруг из кабинета какого-нибудь там управляющего выходит секретарша. И на ней обычный деловой костюм, туфли на высоких каблуках, колготки. Лично я нахожу это очень сексуальным.

— Вы считаете, я одета небрежно?

— О, нет, нет. Я вовсе не имел в виду вас.

— Но я же, знаете ли, не секретарша какого-нибудь там управляющего.

— Конечно.

— Просто владею шестью небольшими домиками и сдаю их, вот и все. И знаете, не нахожу, что при этом следует носить строгий деловой костюм и туфли на каблуках. Я, знаете ли, вовсе не обязана их носить.

— Я не о том. Просто нахожу это сексуальным. Девушке приходится одеться, потому что она на работе, в то время, как все остальные разгуливают чуть ли не голышом под солнцем… Это, знаете ли, очень возбуждает.

— Возбуждает?..

— Ну да. Так мне кажется.

— И вас лично тоже возбуждает?

— Меня? Нет, нет, конечно. Впрочем, иногда, пожалуй… Так, время от времени.

— Знаете, со мной тот же случай.

— Когда все это делается исключительно ради удовольствия, верно?

— Конечно!

— Не с какой-то там особой целью, а так просто. И чтоб никого при этом не обидеть.

— Конечно, нет, — сказала Адель. — А знаете, я тоже иногда люблю принарядиться.

— Не сомневаюсь.

— Надеваю пояс с подвязками, трусики в облипку, туфли на высоченных каблуках, ну и все такое прочее. И это в шестьдесят один год, можете себе представить?

— Вам больше сорока не дашь.

— Ой, да будет вам!

— Нет, честно. Я сразу так и подумал: ей лет сорок, не больше. Ну, когда вы открыли дверь.

— Вообще-то я обычно этого не делаю.

— Что?

— Не впускаю разных там мух.

Они молча смотрели друг на друга через стол.

— Так что вы хотели узнать о том убитом? — спросила она.

— Все, — ответил Гутри.

По словам Адель, она впервые повстречалась с Кори…

— Кори, а дальше как? — осведомился Гутри.

— Я же сказала, понятия не имею.

— И где вы с ним повстречались?

— Да прямо здесь, у Келли. В воскресенье вечером, накануне убийства. Обычно у Дейва по воскресеньям собирается целая толпа. Люди хотят маленько расслабиться перед тем, как начнется рабочая неделя.

Было одиннадцать вечера…

Она выехала с Гэлли-роуд примерно в девять тридцать. Дорога заняла совсем немного времени, минут пять, — это если ехать через дамбу Санто-Спирито. Так что в ресторане она находилась примерно с полчаса, когда появился Кори. Он словно сошел с рекламы «Мальборо» — высокий, статный мужчина в джинсах, сапожках и белой футболке с коротко закатанными рукавами, из обшлага одного из которых торчала пачка сигарет. Лет под сорок, ну, может, сорок с небольшим, определила она, очень мускулистый, загорелый, атлетически сложенный. Словом, страшно сексапильный мужчина — так сказала бы Адель, будь она лет на тридцать моложе.

Сама она сидела с «ребятишками» за большим круглым столом возле бара. Одна из девушек, заметив Кори, присвистнула, потом махнула рукой и пригласила его присоединиться. Что он и сделал, потому как за этим столом сидела не только старая шестидесятилетняя развалина. Нет, там были девушки помоложе, лет за тридцать с небольшим, ну а все парни были примерно возраста Кори, хотя тогда они не знали его имени. Ну и еще к ним подсел один старпер, который иногда заходит к Келли. Сидит себе и знай качает головой всю дорогу и пялится на груди девушек. Звать его Эйвери. И как ни странно, но именно из-за этого Эйвери и разгорелась драчка.

Кори сел и заказал неразбавленное виски. А потом представился всем сидящим за столом.

— И назвался Джеком Лоутоном?

— Нет, просто Кори, насколько я помню. У Келли не принято называть друг друга по фамилиям. Особенно когда за столом сидят человек восемь-десять.

— И что же дальше?

— Ну и мы начали играть в игру. Придумывать разные сексуальные словечки. Ну, типа того, как мы говорили с вами о фильмах, но только тогда шла речь не о фильмах, а о словах. Одной из девушек пришла такая идея. Такое иногда случается, особенно когда сидишь у Келли. И вот…

Один из парней сказал: «Тугой» — очень хорошее и сексуальное слово. Одна из девушек тут же выдала второе: «Влажный», и так смешно надула при этом губки. Еще одна девушка сказала: «Колчан со стрелой», тоже, знаете ли, очень сексуальное сравнение… И тут вдруг Кори говорит: «Лютик» — прямо так по-ковбойски и врезал, что тоже было очень сексуально. И наверняка под этим словом крылся какой-то особый смысл. И Адель тогда еще подумала, что этот Кори, видать, куда умней, чем показался с первого взгляда.

Девушка по имени Нэнси, исходя из слова «влажный», придумала другое, более занятное, — «мокренький». И так смешно закрыла при этом глазки и чмокнула губками. И тут вдруг старина Эйвери, до которого, видно, не совсем дошла суть игры, выдает своим козлиным голоском: «Сиськи». Ну что тут сексуального или смешного, скажите на милость? Мы так и не поняли. И, естественно, он на этом не остановился и как заорет: «Член!» Тут все девушки на него прямо вызверились, а Нэнси посоветовала Эйвери пойти в ванную и как следует прополоскать там свой старые тухлые мозги. Что, надо сказать, страшно рассмешило этого шута горохового.

Восхищенный всеобщим вниманием к собственной персоне и, возможно, вдохновленный «лютиком» Кори, старик выдал словцо еще позабористей, на букву «и» и из пяти букв. Услышав это, молодой Крейг, тот парень, что сказал «тугой», вскочил на ноги, сжав кулаки, и потребовал, чтоб Эйвери немедленно извинился перед всеми молодыми дамами, присутствующими за столом. Ну прямо как в кино, словно вокруг сидят одни девственницы и какой-то ковбой в белой шляпе защищает честь каждой из них. Но вся штука в том, что старик Эйвери сильно нажрался и плохо соображал, что к чему. И все еще продолжал думать, что это веселая игра.

Адель и Кори были единственными за столом людьми, которые сообразили, что угрожать старому пьяному козлу, который ржет, как осел, над собственными дурацкими шутками, нет никакого смысла. Адель сказала: «Да он же пьяный, Крейг», а Кори сказал: «Оставь его, приятель». А Крейг и говорит: «Ну уж, нет, пусть вперед извинится». И тогда в ответ на все это Эйвери принялся твердить все то же слово на букву «п», словно нарочно пытался разозлить.