Обман зрения

— Иногда нужно, чтобы было наоборот, — чуть улыбнулась она.

«У нее есть чувство юмора», — подумала я.

— Так у вас есть кот, — продолжала она. — Я тоже предпочитаю кошек. Они гораздо спокойнее и эстетически более привлекательны, вам не кажется? Как они двигаются! С таким грациозным безразличием. Но к сожалению, у меня на них аллергия.

Миссис Гриффин опустилась на диван и жестом пригласила меня последовать своему примеру.

— Иди сюда, нехороший песик, — сказала она, поднимая лохматый комочек с пола и кладя его рядом с собой на диван.

— А какая это порода?

— Померанский шпиц. Поэтому его зовут Пом-Пом. Не слишком оригинальное имя. Говорят, что собака — прекрасный компаньон. Хочу в этом убедиться. А как зовут вашего кота?

— Браш.

— Браш, — повторила она. — Какое симпатичное имя. У него большой пушистый хвост [1]?

— Нет, самый обычный кот. Я нашла его на улице рядом с моей студией и взяла к себе.

— Так жаль этих бродячих животных. Даже больше, чем бездомных людей, — вздохнула она.

— Не уверена, но животные действительно кажутся такими беззащитными. Браша я нашла совсем маленьким котенком. Бедняга громко плакал от голода…

— О, не надо, — прервала она меня, протестующе подняв руку. — Не могу слушать такие истории. С возрастом все труднее говорить о грустном. Но ирония состоит в том, что чем старше становишься, тем больше получаешь грустных новостей.

Она посмотрела на фотографию, стоящую на столе.

— Моя дочь тоже любила кошек.

— Это ваша дочь? — спросила я, заранее зная ответ.

— Да, это Кассандра. Мы звали ее Кэсси. Я уже говорила, что вы похожи. Посмотрите, сходство действительно есть.

Она взяла фотографию и стала на нее смотреть.

— Ее сфотографировали перед первым балом. Получилось не очень хорошо. В жизни она была гораздо красивее, хотя не прилагала для этого никаких усилий. Она не хотела фотографироваться. Это видно по ее лицу. Все повторяла, что по туземным поверьям камера забирает у человека душу. Учитывая состояние современного общества, эти туземцы не так уж далеки от истины.

Она поставила фотографию обратно на стол.

Я не знала, стоит ли сказать, что мне известно о трагической смерти Кассандры. Вероятно, миссис Гриффин была уверена, что об этом знают все. И хотя до вчерашнего дня я пребывала в неведении, мне было как-то неловко касаться этой темы. С такими людьми, как миссис Гриффин, не стоит переходить черту. Несмотря на свою открытость, они не любят, когда суют нос в их дела. Я не хотела, чтобы меня сочли бестактной или чересчур любопытной. Зачем бередить старые раны? Поэтому я сочла, что лучше сменить тему разговора.

— Какая красивая комната, — восхитилась я.

Обсуждение интерьера — самая безопасная тема в разговорах с богачами. Однако это невинное замечание почему-то удивило Фрэнсис.

— Вы так считаете? — несколько озадаченно спросила она. — Я уже сто лет не заходила сюда, и, на мой взгляд, здесь все несколько устарело. Надо будет ее переделать.

— А кто завоевал все эти ленты?

— О, это Кэсси. Она любила ездить верхом, но потом потеряла к этому интерес. Господи, как же здесь пахнет сыростью… А какая сегодня погода? Я еще не выходила на улицу.

— Погода отличная. Правда, немного прохладно, как будто наступила осень.

— Надо выйти проветриться, — с неохотой сказала она. — Хотя я больше не люблю гулять — с возрастом становишься ленивей. Приходится себя заставлять. Давайте пройдемся вместе.

Она поднялась с дивана. Пом-Пом немедленно соскочил на пол.

— Когда-нибудь он сломает себе шею. Я тебя отдам назад, если будешь делать дома пи-пи, — сказала хозяйка, погрозив собачке пальцем.

Мы вышли из комнаты. Пом-Пом засеменил следом, скользя на мраморном полу. Спустившись в холл, миссис Гриффин подошла к застекленной двустворчатой двери и нажала на длинную бронзовую ручку. Двери, как по волшебству, распахнулись, и мы очутились в комнате.

— Это гостиная, — объявила она, щелкая выключателями, спрятанными за стенной панелью рядом с входом.

Комната вдруг выступила из темноты, словно некая театральная декорация. Прелестно обставленная, полная света и красок, она была заполнена изумительными произведениями искусства и антиквариатом, но, несмотря на явную роскошь обстановки, дышала уютом и теплотой. Еще три застекленные двери были распахнуты в небольшой сад, где росла огромная глициния. Легкий ветерок шевелил бледно-желтые шелковые шторы. Я опять почувствовала запах лилий. Казалось, он витает повсюду.

Здесь было собрано столько замечательных произведений искусства, картин и антикварной мебели, что я просто не знала, на что смотреть. Миссис Гриффин молча наблюдала, как я топчусь по комнате, пока мое восторженное внимание не привлек небольшой секретер, инкрустированный фарфоровыми пластинами с цветочным рисунком, который притулился в дальнем углу.

— Вам нравится? — спросила она. — Он принадлежал Марии Антуанетте.

— Просто изумительно. А какая работа!

Я провела рукой по изящной подставке из золоченой бронзы и замысловатым инкрустациям, восхищаясь изяществом линий и тонкостью работы.

— Да, миленькая вещица. Мастерство всегда вызывает восхищение. К тому же он с сюрпризом. Вот посмотрите.

Миссис Гриффин нажала на одну из фарфоровых пластинок, и из секретера выдвинулся потайной ящичек.

— Ой, как хитро придумано! — воскликнула я.

— Здесь лежат два подлинных письма Марии Антуанетты, — сообщила миссис Гриффин, подавая мне тонкий пакет, перевязанный красной шелковой лентой. — Мы обнаружили их, когда осматривали секретер. Никто даже не подозревал об их существовании. К сожалению, они не слишком интересны: одно предназначалось ее портнихе, Розе Бертен, а другое — просто коротенькая записка к подруге. Жаль, что так много пропало во время революции.

Глядя на пакет, я пыталась представить, как злосчастная королева сидит за этим уникальным секретером и строчит свои записочки. Было как-то странно думать, что такое сокровище было всего лишь частью ее повседневной жизни. Точно так же, как и для Фрэнсис Гриффин. Я уже привыкла совершать постоянные экскурсы в историю. Это одно из преимуществ работы на просвещенных богачей с хорошим вкусом. И все же я не перестаю испытывать трепет перед красотой антикварных вещей и картин в контексте с судьбами великих людей и историческими событиями.

Возвращая пакет миссис Гриффин, я случайно бросила взгляд на небольшую картину, висевшую у нее за спиной. Банальный и очень средний натюрморт, явно современный, выглядел белой вороной среди прекрасных старинных полотен. Миссис Гриффин перехватила мой взгляд.

— Это Кэсси рисовала, — пояснила она. Положив пакет обратно в ящичек, Фрэнсис задвинула его в секретер.

— Очень мило, — неуверенно пробормотала я.

— Он не идеален, но для десятилетней девочки не так уж плохо.

— Правда? Она нарисовала его в десятилетнем возрасте? — спросила я с проснувшимся интересом.

— В десять или одиннадцать лет. Мы с Холтом были поражены. Но тогда у Кэсси было много талантов. Даже слишком много. Боюсь, она относилась к этому как к должному. Лучше, когда люди добиваются успеха трудом, тогда они больше его ценят.

Выйдя из гостиной, мы обошли весь дом. Миссис Гриффин показала мне каждую его комнату. Все они были посвящены какой-либо теме: индийская, китайская комната Чиппендейла, комната стеклянных колокольчиков, голубая, гобеленная, розовая и так далее и тому подобное. Хозяйка с явным удовольствием объясняла, что послужило толчком для выбора темы — какая-нибудь необыкновенная мебель, которую она привезла из очередного путешествия, картина или просто ощущение, что комната должна выглядеть именно так. Она сказала, что часами просиживала в этих комнатах, пока ее не осеняла какая-нибудь идея.

— У меня очень развито чувство пространства, — заявила Фрэнсис. — Я сразу вижу, правильно оно заполнено или нет. У комнат, как и у людей, есть своя индивидуальность. Совершенно не переношу нарушения пропорций ни в помещениях, ни в людях. Любая непропорциональность меня раздражает — возникает ощущение, что скребешь ногтем по школьной доске.