Уик-энд Остермана

обы они позвонили вам?

— Нет... нет. Это не обязательно.

Внутри у него похолодело. Он вызвал междугородную, назвал адрес и номер, и вскоре за три тысячи миль от Сэддл-Вэлли в Беверли-Хиллз зазвонил телефон.

— Резиденция Остерманов.

— Можно мистера Остермана?

— Его нет. Кто его спрашивает?

— А миссис Остерман дома?

— Нет.

— Когда они будут?

— Обещали вернуться на следующей неделе. А кто звонит?

— Моя фамилия Кардоун. Джозеф Кардоун.

— Кар-до-ун...

— Верно. Давно они уехали?

— Вчера вечером. Они вылетели в Нью-Йорк десятичасовым рейсом.

Джон Таннер повесил трубку. Значит, Остерманы в Нью-Йорке! Уже сегодня утром они были там.

Тримейны, Кардоуны, Остерманы.

Все здесь, поблизости. И все скрываются.

Неужели правда, что они члены «Омеги»? Теперь слова Фоссета уже не казались Таннеру абсурдом.
* * *

Четверг, три часа утра

К тому времени, когда Таннер вернулся домой, в комнатах был восстановлен относительный порядок, но следы деятельности «грабителей» были еще видны. Стулья стояли не на своих местах, ковры сбиты. Торшер сдвинут от стены к центру комнаты. Настольная лампа, книги, вещи, бумаги загромождали стол в гостиной. Женщина, которая вместе с Элис убирала в доме, еще не успела расставить все по местам.

Элис рассказала ему, как им помогали полицейские. Если она что-то и заподозрила, то не подала виду.

Впрочем, Элис Маккол еще в детстве пришлось столкнуться с различными проявлениями насилия. Присутствие в доме полицейских не было для нее чем-то необычным, поэтому ее реакция оказалась очень взвешенной.

Иным было состояние ее мужа. Он оказался не готов к отведенной ему роли. Вторую ночь он не мог заснуть. Он смотрел на телефон, на часы, на стоявший рядом приемник. Было уже половина третьего, а он так и не сомкнул глаз. Мысли его лихорадочно крутились вокруг единственного слова — «Омега».

Он попытался закрыть глаза.

«Нет, все равно не заснуть. Нужно встать, — сказал он себе. — Встать и пройтись по дому. Может быть, что-нибудь съесть, почитать, покурить. Любым способом отвлечься от навязчивых мыслей».

Перед тем как пойти спать, они с Элис выпили несколько рюмок бренди. Для Элис этого было достаточно, она уснула почти сразу: сказались пережитые волнения и усталость.

Таннер поднялся с постели и спустился вниз. Он походил по дому, доел остатки дыни в кухне, просмотрел старые газеты в коридоре, полистал журналы в гостиной. Затем пошел в гараж. Там еще чувствовался слабый — теперь уже едва ощутимый — запах газа, которым отравили его жену и детей. Постояв немного, он развернулся и возвратился назад, в дом, забыв погасить свет в гараже.

Докурив сигарету, Таннер заметил, что пачка пуста и огляделся. Джон помнил, что где-то в кабинете был целый блок. Ему не хотелось больше курить, он сделал это чисто автоматически. Когда он выдвинул верхний ящик стола, раздавшийся рядом шум заставил его поднять глаза. В окно кабинета постучали, и слабый луч фонарика замелькал по стеклу.

— Это я, Дженкинс,