Город солнца

Пол увидел дубинку, которую Бер, вылезая из машины, прикрывал корпусом. Еще до конца не выпрямившись, он размахнулся и врезал охраннику по лицу. Зубы бедолаги полетели во все стороны, как попкорн. Он машинально попятился, а изо рта у него хлынула кровь, орошая пыльную землю. У его ног валялся пистолет. Неподготовленный человек был бы шокирован и взвыл от боли, охранник же собрался, повернулся к Беру и пошел в наступление.

Цели. Сознание Фрэнка расширилось, воспринимая врага в целом, а не отдельные части его тела. Колени. Пах. Мочевой пузырь. Локтевые кости. Нервные узлы. Охранник приблизился на нужное расстояние, и Бер бросился на него, быстро сокращая дистанцию между ними и не оставляя противнику пространства для маневра. Растопыренными пальцами сыщик ударил его по глазам. Удар был не сильным, но пальцы успели глубоко вдавить глазные яблоки. Руки охранника дернулись к лицу, и Бер нанес ему следующий удар — ногой с разворотом. Он пришелся охраннику прямо в пах. Теперь он отреагировал чисто рефлекторно, и никакие тренировки и опыт тут не помогут. Охранник согнулся, выставив вперед подбородок и ухватив руками то, что между ног. Бер подбородок проигнорировал и нанес последний удар — дубинкой по шее. Удар по блуждающему нерву был глухим. Охранник вырубился и мешком рухнул на землю. Сыщик переступил через него, оттащил тело в сторону, открыл ворота и вернулся к машине, где Пол уже сидел за рулем.

Время пришло. Он ничего не слышал, ни о чем не думал. Он ощущал себя маленьким и слабым. Пусть совсем скоро ему придется умереть — это его уже не беспокоило. Совсем близко от него Странный пролопотал что-то по-испански и улыбнулся. Больше всего на свете ему хотелось стереть с его лица эту улыбку. Он постарался, чтобы ноги и тело двигались как единое целое. Улыбка на лице Странного стала шире, от ужаса. Рука резко взлетела вверх от бедра, где он прятал свое оружие. Он воткнул заостренную ручку ложки в сердце Странного. И нож обязательно бы воткнулся прямо в сердце. Но ручка ложки воткнулась в ребро, пронзив лишь хилые мышцы, покрывавшие жалкое сердце Странного. Он взвизгнул пронзительно и высоко, как женщина, и визг сменился хрипом боли.

Эстебан услышал крик из комнаты и был вынужден прервать свое занятие. Он вытирал окровавленные руки о брюки, пока бежал по коридору. Подергал ручку. Дверь оказалась закрыта изнутри.

— Патрон? — позвал он и постучал. — Патрон?

Он приложил ухо к двери и услышал голос дона Района:

— Все в порядке…

— Что случилось?

— Ничего, — послышалось в ответ.

Эстебан подождал еще немного и, ничего больше не услышав, вернулся к прерванному занятию.

Несколько мгновений Понсетерра постоял на коленях, затем медленно осознал, что нож не убил его, да и не убьет уже — рана поверхностная. Чтобы ее осмотреть, он стащил рубашку, тонкое полотно которой рвалось о застрявший в груди предмет. Он встал и почувствовал, как по его телу прокатилась мощная волна энергии. Вид крови на него так подействовал или же время пришло, но в этот момент он решил, что ожиданию пора положить конец. Обстоятельства привели его сюда именно сегодня. И сегодня все и начнется. Он схватился за шейный платок, лихорадочно пытаясь развязать узел, и понял, что был прав, что он будет жить вечно. «Я БУДУ ЖИТЬ ВЕЧНО». Он услышал, как эти слова эхом отдаются в его голове. Он ощутил триумф и почувствовал желание. Он посмотрел на своего рубайо. Покров исключительности с него спал. Вот как мальчик отплатил ему за доброту и долготерпение. Теперь он стал для Понсетерры просто куском мяса, и наступило время обеда. Он двинулся к нему, бормоча:

— Ты принадлежишь мне, мое сокровище. Ты мое мясо…

И в этот момент раздался грохот.

Прижав ружье к груди, Бер дважды шарахнул ногой по двери, там где ручка. Дверь из стекловолокна прогнулась, но удары выдержала. Сыщик, конечно, выбил бы ее еще пятью-шестью ударами, но времени на это не было. Сзади стояла его машина, а возле нее лежало неподвижное тело охранника. Бер прицелился и выстрелил, выбив ручку вместе с куском косяка и потратив на это патрон. Дверь распахнулась. Он передал ружье Полу.

— Осталось четыре патрона. — Бер с трудом представлял себе обстоятельства, при которых у Пола будет возможность перезарядить оружие. — И не забывай о собаках.

Они вошли. Детектив достал пистолет и пошел вперед, в аляповато обставленную гостиную. Кто-то безуспешно пытался создать в ней атмосферу старой Мексики, но получилась сплошная дешевка и безвкусица. Бер кивнул в сторону коридора с рядом закрытых дверей, и Пол пошел туда, а сам сыщик продолжал осматривать гостиную.

Пол ногой открыл первую дверь и сразу упал на пол. Мужчина с пистолетом в руках дважды выстрелил в спину голому темноволосому подростку, а затем в себя, целясь в висок, еще до того, как Пол успел выскочить и нажать на спусковой крючок.

Бер, услышав выстрелы, выскользнул из пустой гостиной и оказался в большой комнате. Это была общая спальня, с четырьмя двухъярусными кроватями. Сыщик ощутил легкий ветерок и увидел, что окно разбито, а металлическая решетка отогнута. Выглянув наружу, Бер заметил, как пять темноволосых босоногих мальчиков бегут прямо по кактусам, подпрыгивая от боли, к воротам, у которых все еще никого не было. Выскочив на грунтовку, они обогнули кусты полыни и флоуренсии и скрылись из виду.

Покинув спальню, Фрэнк бежал в главное здание, когда услышал сзади звон металлических цепочек и рычание. Обернувшись, он увидел, что его настигают две собаки. Бер остановился. С оскаленными зубами и бешеными черными глазами, псы были олицетворением ярости. Детектив поднял пистолет и выстрелил в пасть первой собаке. Она свалилась: морду разворотило пулей. Бер как сквозь вату услышал крик, в голове у него звенело от выстрела. Краем глаза он увидел, как мужчина, спустивший собак с поводка, развернулся и побежал. Второй пес прыгнул на Бера раньше, чем он успел в него прицелиться. Он поднял руку, и собака вцепилась в нее, как на тренировке, увлекая всем своим весом сыщика на пол. Острые зубы прокусили куртку, рубашку и достали до мышц поврежденной руки — боль пронзила Бера как удар молнии. Извивающийся комок энергии, собака мотала головой из стороны в сторону, грозя вывихнуть сыщику руку. Когда ей это удалось и рука повисла плетью, Бер понял, что сейчас она отпустит руку и вцепится ему в пах или горло, и тогда конец. Он ткнул большим пальцем собаке в глаз, но животное не отреагировало, тогда Бер зашарил по полу правой рукой. До него дошло, что, падая, он выронил пистолет.

Пол проверил еще две комнаты, в каждой из которых были ковры с грубым ворсом, аккуратно заправленные кровати и походные умывальники из стекловолокна, — но ни души. Он распахнул последнюю дверь и столкнулся с пожилым худощавым мужчиной. Он был весь в крови, без рубашки и что-то невнятно завывал по-испански. Из груди у него торчал серебристый металлический предмет. А возле стены стоял… Джейми. Он стал выше, очень похудел, его руки были в крови. Их глаза встретились лишь на мгновение. Пол обрушил на голову воющего старика приклад ружья, когда тот попытался было выбежать из комнаты. В этот удар были вложены четырнадцать месяцев страданий и горя. Голова лопнула, как перезревшая дыня. Старик отлетел в сторону и затих. Потом раздался булькающий слабый звук, и все. Пол на подкашивающихся ногах двинулся к сыну. Медленно, как будто шел по пояс в воде. Он смотрел в родные глаза, поражаясь тому, сколько в них горечи. Пол протянул руки и схватил своего мальчика в объятия. Отпрянул на мгновение, провел по его плечам — худые, но сильные. Живой! Он крепко обнял Джейми.

— Папа, папа, — шептал мальчик, прижимаясь к груди Пола. — Они украли мой велосипед. Папа…

— Джейми, ш-ш-ш… — шепнул Пол, осторожно отпустил сына и развернулся к двери — за ней послышались чьи-то шаги.